Писания про Юного мага - SoNew

— Есть немного, — мрачно изрекла полуэльфка. — Жуткая, нечесанная, пополам с кострой.

— А ременные тросы ты плести умеешь?

— Запросто, — кивнула та.

— А квадратные канаты?

— Если только из старых веревок, — задумалась Ларина. — Но они не очень прочные будут.

— Ничего, нам ненадолго, — заверила ее гномишка. — Значит так, бери пару-тройку девчонок порукастее и начинайте. Мне нужны плоские плетеные ремешки для рукоятей, крученые тетивы, поскольку свежих жил тут взять неоткуда. И квадратные канаты, которые хорошо ходят в блоках.

— Поняла, — кивнула полуэльфка. — Это я мигом организую!

— Се… Кор, тебе придется заняться деревяшками. Сумеешь?

— Конечно, — гном улыбнулся раздухарившейся подруге. — Рукояти для мечей, ложа для арбалетов, древки для стрел, копья, что еще?

— Пластины для доспехов — ковать новые нет времени, успеть бы отлить наконечники из этого хлама. Обтянете их кожей — и постарайтесь вставлять в броню где-нибудь сбоку, а не по центру. Щиты — если будет время.

— Я пойду потолкую с Волханом насчет дерева. То, что они использовали для дротиков, никуда не годится.

— Конечно, — фыркнула гномишка. — Эти палки мальчишки нарезали наверху в ближайшем лесочке.

— Ну, что? — спросил у караванщика Волхан, пытливо наклоняясь к низкорослому мастеру.

— Мне нужно дерево, и не только что срубленное. Хорошее, выдержанное, твердое дерево.

— Где же я его тебе возьму, — пожал плечами вождь. — Мы не в лесу.

— В лесу такого не сыщешь. А в шахтах… У вас ведь есть заброшенные штреки? Оставленные выработки?

— Полно, — подтвердил старик. — Что тебе с того?

— Крепи, — в манере Кэрра пояснил Сэдди. — Мореные крепи, которые пару сотен лет пропитывались известковой водой. Разумеется, не те, что сгнили, а наоборот, затвердевшие как камень.

— Хм… никогда бы не додумался! — с уважением заметил вождь. — Для нас они казались бесполезными, как камни под ногами.

— Какие камни? — небрежно спросил гном, поднимая жеоду размером с яйцо. — Вот эти? — и от точного удара о базальтовый выступ скалы в руках гнома вспыхнула щетка нежно-розового кварца. Вождь с легкой опаской принял каменный кругляш с отколотым краем.

— Да, я понимаю, насколько мы кажемся тебе неумелыми и примитивными, — вздохнул старик. — Не понимаю, как вам удавалось столь хорошо обучаться мастерить разные вещи и не привлекать при этом внимания надсмотрщиков и монстров, помогающих им.

— Мы просто… жили очень далеко, — гному не хотелось запутываться во вранье.

— И, похоже, дальше, чем я подумал сначала, — покачал головой человек. — Ты расскажешь мне это потом, хорошо? А сейчас я пошлю за деревом для твоей работы.

— Лучше я пойду с твоими людьми сам, — покачал головой гном. — Я разбираюсь в дереве… так же хорошо, как и в камнях, поверь.

— Странные вы, — вождь погладил свою бороду. — Фокусник и девочка, которая всего-то лишь умеет точить мечи! Ну и ну! Готов поспорить, что она еще лучше умеет их тупить — о чьи-то головы.

— Умеет, — кивнул Седди. — Ты в этом убедишься… может быть.

— Благодарю, — церемонно поклонился гному вождь. — Я не знаю, зачем вы пришли сюда, но вы остались добровольно помогать нам — спаси вас боги!

— Когда мы уйдем, не хочешь ли ты отправиться с нами? — неожиданно для себя спросил Седди.

— Я? — наклонил голову вождь. — Или мой клан.

— Конечно, клан, — поправился гном. — Я не посмел бы предложить тебе бежать одному.

— Исчезновение двух новичков мало кого встревожит. Исчезновение целого клана поднимет на ноги всех в округе. За нами будет погоня… — Волхан покачал головой. — Я не могу оторваться от преследования, бросив раненых, больных и детей. Если бы не это… в подземелье все мечтают оказаться наверху. Даже те, кто не представляет, что это такое, не знает куда там идти и что делать. Мы знаем только, что хуже, чем здесь, там быть не может. Хуже некуда.

— Ты родился в шахтах? — спросил Седди у старика.

— Нет, меня захватили в плен, когда ящероиды напали на нашу деревушку. Я был пастушонком, и мог убежать — стадо паслось у самого леса. Но я кинулся спасать маму… Очнулся здесь, — Волхан провел ладонями по лицу.

— Родившимся в темноте будет трудно привыкать к свету, — задумчиво проговорил гном.

— Ничего, это не сложнее чем привыкать к кандалам и бичу надсмотрщика в шахте, чем привыкать, что у тебя нет ничего своего, кроме грязного тряпья на теле… — вскинулся старик.

— Я подумаю насчет погони, — проговорил Седди задумчиво. — Может быть, мы сумеем оторваться или даже сделать так, чтобы никакой погони не было.

— Я пока не буду будоражить своих, — покачал головой вождь. — Сейчас нам хватит забот по обороне.

— Правильно, — одобрил гном. — Лучше вообще не говори им — если среди вас есть предатель, он не сможет остановить вас.

— Мне не приходило такое в голову, — старик задумался. Он не был деспотом в своем племени, всегда обсуждая с кланом текущие дела и способы решения проблем. Но этот коротышка говорил дело: предатель не сумеет предать, если никто не будет знать их цели. Неужто найдутся такие, кто оказавшись на свободе, захотят вернуться в коридоры? Конечно нет! С этими мыслями вождь присел на застланную шкурой каменую скамью. Его спина все чаще ныла в сыром холоде подземелья, и он понимал, что недолго осталось до того дня, когда клану понадобится новый вождь. Беда была в том, что ни один из младших помощников не годился на эту роль. Они умели исполнять приказы, они умели думать, они были дипломатичны с соперничающими кланами и великодушны со слабыми, но вести за собой не умел ни один.

А теперь появилась эта девчушка… вроде бы совершенно не похожая на командира, на полководца, как их описывают легенды. Но вокруг нее работа начинала спориться быстрее, на лицах чаще мелькали улыбки, и, хотя малышка хваталась за все стразу, дело двигалось как по волшебству. Она буквально заражала всех вокруг своей энергией. Даже безумный парень, по тусклым глазам которого вождь сразу определил раба дурманящего зелья, причем безнадежного, при этой Авен суетливо бросался помогать.

Хорошо бы она осталась в клане! За пару лет Волхан сделал бы из нее своего преемника. Но, скорее всего, залетные птички не задержатся в коридорах надолго. Чудо, что они остались помочь хоть сколько-нибудь.

Волхан не признавался в этом никому, но он опытным взглядом давно различал тех, кто родился в подземелье, и тех, кто попал сюда в сознательном возрасте. Вот, например, Беш. Похоже, даже его подружка-полукровка не понимает, что парень рос когда-то наверху. И мастерству его обучали не в коридорах. Но у каждого есть право на собственную тайну. Волхан не приставал к пленникам с расспросами, понимая, какие камни лежат у них на душе. Память о доме, который разрушили враги, о родных, которых, может быть, уже нет в живых… И о цветах, дрожащих на голых весенних веточках, о нежных розовых цветах, с которыми не сравнится даже горсть розовых кристаллов на заскорузлой ладони.