Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

Чакор был уверен, что следуй его семья подобному обычаю, он с легкостью разделался бы со всеми своими законными братьями и унаследовал небольшой деревянный дворец отца, стоящий в болотистых лесах Корла. Но вместо этого Коррах предназначила ему судьбу странника и привела его сюда для поединка с Лидийцем. Убежденный в том, что не погибнет, корл думал: «Если он все-таки убьет меня, это тоже слава».

Первыми вышли акробаты, одетые чудовищами или персонажами мифов, и исполнили трюки — рискованные, эффектные и подчас непристойные. Затем прошли шуточные состязания, пародия на Огненные скачки — упряжки ковыляющих оринксов тащили хрупкие позолоченные повозки. Яростно храпя и испражняясь, оринксы бешено понесли. Колесницы опрокидывались и сталкивались, колесничих расшвыривало во все стороны. Победитель получил благосклонность обещанной девушки, но лишь попытался обнять ее, пока избранница качалась на шесте вниз головой. После нескольких попыток незадачливого любовника, сопровождаемых смехом и советами из толпы, девушка убежала с обезьяной.

За акробатами последовал парад зверей из стадионного зверинца. Здесь были болотные леопарды в ошейниках из драгоценных камней, хищные птицы с султанами из перьев на оголовьях, прайд вардийских львов с золотом в ушах и ноздрях, ржущие шансарские лошади, полосатые калинксы и обезьяны, столь же высокие, как люди.

Иногда зверей отбирали для боев, но в основном их обучали для участия в религиозных процессиях или волнующих сценах нападения в театральных представлениях. Горожане, как всегда, все взвешивающие, измеряющие и оценивающие, радовались, разглядывая свое имущество, и бросали цветы львам.

Когда парад окончился, а стадион, где было необходимо, подмели и присыпали свежим песком, зазвучали медные трубы.

В этот миг, когда все глаза жадно прикипели к арене, по восточным рядам прокатилось слабое волнение. Кто-то опоздал и внезапно вошел в ложу слева от той, что принадлежала наместнику. Эта секция была специально предназначена для высокопоставленных женщин. Ее прикрывал навес с бахромой, и повсюду стояли экраны, за которыми зрительницы могли частично скрыться. Те дамы-аристократки, которые посещали состязания в одиночку, находились в ложах со свитой и телохранителями.

Больше месяца назад прошел слух, что в городе появилась эманакир. Теперь она была здесь. Одетая во все белое, с волосами цвета льда, в которых сверкали серебряные украшения, она вошла в ложу без охраны, даже без раба, и села.

Наместник города был в отлучке, решая политические вопросы. Его советник, занявший центральную ложу, развернулся, пристально глядя на белую женщину и привлекая ее внимание. Когда та обернулась к нему, он с вежливым уважением бросил ей упрек, не одобряя ее дерзость и образ жизни. Но холодные, ледяные глаза ничего не ответили ему. Она смотрела так, словно не видела его или видела, но не придавала значения. Ее взгляд также обратился на арену.

На песок выходили Клинки. Восточные ряды тут же забыли про белую женщину.

Восемнадцать пар бойцов. Восемнадцать саардсинцев сошлись с восемнадцатью претендентами, воинами-рабами или свободными со всего Виса. Их расположили на стадионе так, чтобы с каждого участка трибун можно было видеть отдельные поединки или, по крайней мере, их начало. Как и ожидалось, наиболее известных Клинков поставили на участке арены под местом наместника и ложами богатых и благородных.

За Лидийцем, на расстоянии пятнадцати шагов, стояли два бойца, рожденных в Закорисе — Йиланец, совсем недавно получивший право зваться по месту рождения, и человек постарше по прозвищу Железный Бык, прославленный за искусное владение топором и дубиной.

Толпа кричала и размахивала руками. Цветы падали перед прекраснейшими из опаснейших людей, как до того перед опаснейшими из прекраснейших зверей.

Бедра, правое предплечье и икры бойцов защищала броня, головы прикрывали шлемы, а глаза глядели сквозь прочные забрала. Почти забывшись в жарком дурмане Застис, ослепленные блеском песка, связанные любовным партнерством с противниками, которые застыли перед ними в ожидании Свадьбы мечей Дайгота, мужчины не смотрели ни на ряды трибун, ни на ложи.

Чакор принял веление судьбы. Жребий свел его не с Лидийцем — его парой на северной стороне стадиона стал Клинок, рожденный в Элисааре. Однако ничего еще не потеряно. Повергнув элисаарца, Чакор получит право избрать для новой Свадьбы любого из саардсинских бойцов, столь же успешно разделавшихся с противником. И так будет продолжаться, пока лишь одна из сторон — Клинки Саардсинмеи либо чужеземные поединщики — не останется на ногах. Самые долгие и утомительные состязания из придуманных в Элисааре. Но когда сражался Лидиец, город побеждал независимо от предсказаний. Он никогда не покидал места боя иначе как на своих ногах, иногда израненный, но никогда — поверженный.

После выигранных скачек от него сильнее, чем обычно, ждали новой победы, и ставки делались с удручающим перевесом.

Опытные азартные игроки и раньше видали юношей, подобных Регеру. Как орхидеи, они быстро росли и несколько лет горели во всем своем великолепии. А потом боги, которым не может долго противиться ни один человек из плоти и крови, срезали молодой побег  и бросали на землю.

Запели трубы, и элисаарская сталь водяной молнией метнулась, чтобы до кости разрубить руку Чакора. Но тот уже был далеко. Он усмехнулся и ударил в ответ, нанося грубый безумный удар, который со свистом рассек воздух, в то время как элисаарец переместился, брезгуя парировать его. Меч Чакора, как и все остальные, отполированный до слепящего блеска, оставил нитку крови на ребрах элисаарца.

Северные трибуны заметили возвращение нахального корла и приветствовали его воплем яростной радости. Он был удачлив, что ценилось в Элисааре, и на него ставили.

Противник, не обращая внимания на кровотечение, сделал ложный выпад, который корл оставил без внимания, поймав настоящий удар продолговатым стадионным щитом. Затем, резко опустив щит, он далеко оттолкнул меч противника, который в это время парировал своим щитом удар, направленный в его незащищенный живот.

— Дурак, — заметил элисаарец.

— Коррах прокляла тебя, — огрызнулся корл.

Разговаривать во время схватки — большая ошибка, однако для поединков свободных людей в отдаленных землях это было обычным делом.

— Чего-чего? — поддразнил элисаарец.

Пока Чакор радостно повторял сказанное, да еще с парой словесных украшений, меч элисаарца сверкнул слева, справа, опять слева, гремя наверху, сталкиваясь со щитом. Через три вздоха корл обнаружил, что его правое плечо оцарапано, а на левой руке наливается синяк от медного обода щита. О таких мелких повреждениях, далеко не смертельных, не принято даже упоминать. Однако любое кровотечение укорачивает время бойца на песке.