Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил - Альберт Беренцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взгляд герцога заметался по телам жен Рюрика, которые на самом деле лишились всех своих цацок.
— Украшения перешли к наследнику, — я похлопал себя по набитым золотом и серебром карманам, — И к его жене, герцог.
Я указал на Таю. Костяное колье эскимоски теперь болталось у моей жены на шее. В сочетании с термошинелью полярных ЧВК оно смотрелось дико, но в целом Тае вполне себе шло.
— Так вот чем вы тут занимались, пока нас не было, грабили мертвецов… — хмыкнул Кабаневич.
— Мы не только этим занимались, деда, — заметила Тая, нежно вынимая у меня из носа кусок Слизевика и отряхивая от того же Слизевика плечи моей шинели.
Похоже, что мы и правда все извалялись в Слизевике, пока придавались любви. Я только сейчас заметил, что у Таи эти Рюриковы сопли застряли в волосах…
И я очень надеялся, что они не впитаются через тело. Насколько я помнил, Тая Слизевик не употребляла, как не употреблял его никто из Кабаневичей.
— Князь, перекусите пока, — Полётов швырнул мне картонную коробку — обед из финской закусочной «Ижоры-Обжоры».
Коробка вроде бы была даже еще теплой.
— А вы приступайте к делу, — приказал Полётов одетой в черное девке.
Я вскрыл коробку, обнаружив внутри пирожки с лососем, теплый морс с травами и две порции рагу по-карельски.
Я поделился едой с Таей, и сам жадно набил рот рагу, тем не менее не сводя глаз с готки. Я указал на её парку, расшитую черепами:
— Госпожа Мертвякова, я полагаю? Череп же герб Мертвяковых? Вы Имперский гаруспик?
— Да, я Мертвякова, — не стала отрицать девица.
Она подошла ближе к погребальной ладье, потом извлекла из-под своей парки небольшой чемоданчик — черный и предельно мрачный, как и его владелица.
— Она не совсем Имперский гаруспик, — не слишком охотно пояснил Полётов, — Она мой личный гаруспик. Но занимается она тем же самым, что и все Мертвяковы, верно. Она извлекает из мертвых магократов их сердца и желудки. Однако в данном случае, нам потребуются не только они, но и мозг покойного…
Мертвякова открыла свой чемоданчик, достала из него покрытые рунами серебряные инструменты — какие-то ножи, иглы и серпы, потом принялась снимать с мертвого Рюрика портки и рубаху.
— Господи, божечки, — Тая подавилась куском говядины из карельского рагу, — Я, пожалуй, доем снаружи…
— Как хочешь, синяя косица, — пожал я плечами, поедая свои пирожки, — Но я лично собираюсь остаться и посмотреть, что внутри у моего предка. Зачем вам вообще ливер Рюрика, Полётов?
— Нужен, — Полётов, как и всегда в таких вопросах, был предельно лаконичен.
Глава 214 — Шишка
Тая, вопреки своему обещанию, не ушла. А просто прекратила есть, сунув свое недоеденное рагу обратно в коробку, и отвернулась.
Я же продолжал с аппетитом жрать, наблюдая, как Мертвякова разрезает грудину Рюрика. Ну а что? Трупов я что ли не видел, или разрезанных грудин…
Но, честно говоря, мне и самому было не по себе. Происходило нечто явно нехорошее.
Я раньше ни разу не видел, как гаруспики вскрывают магократа. Над Мертвяковой заметалась аура — совершенно черная, как ночь. Вот такой ауры я еще не наблюдал ни у одного АРИСТО.
Аура девушки как будто перетекала в Рюрика, тут явно творилась натуральная некромагия, живая девушка взаимодействовала с мертвецом, как будто общалась с ним.
Слава Богу, что, по крайней мере, это некромагия, а не некромантия.
Вот если Рюрик сейчас оживет — то уверен, нам всем не поздоровиться.
Но Рюрик не ожил, его грудина уже была вскрыта. Органы внутри Рюрика были розоватыми, как если бы он и правда умер только час назад, гниение не затронуло его царственный труп. А вот крови в его сосудах совсем не осталось, ни капли.
Мертвякова извлекла из чемоданчика небольшой сосуд, нечто вроде античной канопы, только серебряной, а не керамической.
Потом девушка аккуратно вынула из груди Рюрика сердце — крупный кусок мяса. Над ним вдруг сверкнула аура — черно-золотая…
— Да помилуют нас боги! — Кабаневич рухнул на колени, — Ваше Высочество, остановитесь, я же вас предупреждал…
Мертвякова так и замерла — с серпом в одной руке и с сердцем Рюрика в другой. Вид у девушки был все такой же мрачный, но она явно была совершенно спокойной. Мертвякова вопросительно поглядела на Полётова.
— Продолжайте, — коротко распорядился Полётов, — У моего друга просто нервы ни к черту. Продолжайте, прошу вас.
Мертвякова поместила сердце Рюрика в серебряный сосуд. Потом серпом развела ребра покойника, явно пытаясь добраться до желудка.
Тело Рюрика под руками и инструментами девушки стало как будто пластилиновым, мягким и податливым.
Тем временем черно-золотая аура Рюрика металась все более угрожающе, над телом древнего вяряга уже возник целый магический вихрь, от которого шли потоки магии, мешавшиеся с черной аурой Мертвяковой.
Мертвякова кашлянула:
— Кхм… Проблема, шеф.
— Что еще? — недовольно поинтересовался Полётов.
У Кабаневича теперь был такой вид, как будто он хочет покончить с собой от страха и горя. Герцог явно воспринимал происходящее, как лютое святотатство, но спорить с Полётовым не решался.
— А вот что, — произнесла Мертвякова, доставая из тела Рюрика еще одно сердце — уже второе.
Я от удивления даже забыл съесть очередную ложку своего рагу и так и застыл с ней, не донеся кушанье до рта.
— Это как вообще? — спросил я, — У Рюрика два сердца, как у космодесантника из Вархаммера?
— Нет, — холодно ответила Мертвякова, — Вообще, у него три сердца. А вот желудка на самом деле два.
— Как это все умещается в одном человеке? — ахнул Шаманов.
— В таком человеке вполне себе уместится, — хмыкнул Глубина, — У него рост за два метра. И грудина шире обычной человеческой. Ну и самое главное — логично, что у Рюрика больше чакр, чем у любого другого мага. Не забывайте, господа, что тело — лишь воплощение Духа, как писал Соловьев. И мы не знаем, до каких глубин культивации дошёл при жизни ваш Рюрик. Саги говорят, что у него вообще был семидесятый ранг…
— Саги не могут такого говорить, — заспорила Тая, — Систему рангов придумал только Соловьев, в девятнадцатом веке. А саги появились за тысячу лет до этого, я про настоящие саги, конечно же.
— Мда, но высчитывать ранг Рюрика — любимое занятие всех магократов, — отмахнулся Глубина, — Я вас уверяю, княгиня Нагибина, что на эту тему уже
