Тот, кто умрет поседним - Тесс Герритсен

Джейн Риццоли не была одной из этих девушек.

Она стояла в спальне своей матери перед большим зеркалом, смотрела на свое отражение и думала: «Просто пристрелите меня. Пристрелите меня немедленно».

Платье-колокол цвета розовой жвачки с вырезом, на котором было столько кружевных лент, что тот напоминал клоунский воротник. Пышная юбка с гротескными оборками, на которых было еще больше кружевных лент. Пояс вокруг талии, завязанный сзади в огромнейший розовый бант. Даже Скарлетт О`Хара[14] пришла бы в ужас.

— О, Джейни, взгляни на себя! — воскликнула Анджела Риццоли, захлопав в ладоши от восторга. — Ты так красива, что все будут смотреть только на тебя. Разве это не здорово?

Джейн заморгала, слишком ошеломленная, чтобы вымолвить хотя бы слово.

— Разумеется, тебе придется надеть высокие каблуки для полного комплекта. Думаю, атласные туфли на шпильке подойдут. И букет из розовых роз и гипсофил[15]. Или это слишком старомодно? Думаешь, мне надо выбрать что-то посовременнее, каллы или что-то в этом роде?

— Мам…

— Я прикреплю его на твою талию. Почему ты похудела? Ты плохо питаешься?

— Серьезно? Ты и впрямь хочешь надеть на меня это?

— А в чем дело?

— Оно… розовое.

— И ты прекрасно в нем выглядишь.

— Ты хоть раз видела, чтобы я носила розовое?

— Я сошью такое же маленькое платье для Реджины. Вы будете так мило смотреться вместе! Мама и дочка в одинаковых платьях!

— Реджина мило. А я определенно нет.

Губы Анджелы задрожали. Это был знак — неуловимо зловещий, как первое предупреждающее подергивание стрелки на шкале ядерного реактора.

— Я работала над этим платьем все выходные. Своими руками сделала каждый стежок, каждую оборочку. И ты не желаешь надеть его даже ради моей свадьбы?

Джейн сглотнула.

— Я так не говорила. Не совсем так.

— Я увидела это по твоему лицу. Ты ненавидишь его.

— Нет, мама, это отличное платье. «Для чертовой Барби, если только».

Анджела опустилась на кровать и издала вздох, достойный умирающей героини.

— Знаешь, может, мне и Винсу надо было просто пожениться втайне. Это бы сделало всех счастливее, верно? Тогда бы мне не пришлось иметь дело с Фрэнки. Не пришлось бы переживать, кого включить в список гостей, а кого нет. А тебе бы не пришлось надевать платье, которое ты ненавидишь.

Джейн присела на кровать рядом с ней, и тафта вздулась на коленях, словно большой шар сахарной ваты. Она примяла ее рукой.

— Мам, ты еще даже не развелась. У тебя куча времени, чтобы все спланировать. Эти свадебные хлопоты приятны, тебе так не кажется? Не стоит бросаться необдуманными словами, — она обернулась на звук дверного звонка. — Винсу не терпится. Знаешь, что он сказал мне? Он хочет просить руки своей невесты, разве это не мило? Прямо песня Мадонны. Снова как девственница[16].

Джейн поднялась.

— Я открою дверь.

— Мы просто обязаны пожениться в Майами, — прокричала Анджела, когда Джейн вышла из спальни. — Так будет намного проще. И дешевле, потому что не придется кормить всех родственников!

Этим воскресным утром ей меньше всего хотелось бы видеть двух мужчин, стоявших на крыльце.

Ее брат Фрэнки расхохотался, входя в дом:

— Что это за уродское платье?

Ее отец, Фрэнк-старший вошел следом и заявил:

— Я здесь, чтобы поговорить с твоей матерью.

— Папа, сейчас не самое удачное время, — сказала Джейн.

— Я же здесь. Значит, время удачное. Где она? — спросил он, оглядывая гостиную.

— Не думаю, что ей захочется с тобой разговаривать.

— Она обязана поговорить со мной. Мы должны положить конец этому безумию.

— Безумию? — произнесла Анджела, выходя из спальни. — Посмотрите-ка, кто заговорил о безумии.

— Фрэнки рассказал, через что ты собираешься пройти, — заявил отец Джейн. — Ты и в самом деле намерена выйти замуж за этого человека?

— Винс сделал мне предложение. И я ответила «да».

— А как насчет того, что мы все еще женаты?

— Осталось только подписать бумаги о разводе.

— Я не собираюсь их подписывать.

— Что?

— Я сказал, что не намерен подписывать бумаги. И ты не выйдешь замуж за этого человека.

Анджела недоверчиво рассмеялась:

— Это ты ушел от меня.

— Я не знал, что ты тут же соберешься замуж!

— А что я, по-твоему, должна была делать, сидеть и тосковать после того, как ты бросил меня ради нее? Я еще молодая женщина, Фрэнк! Мужчины хотят меня. Они хотят спать со мной!

Фрэнки застонал:

— Иисусе, мам.

— И знаешь что? — добавила Анджела. — У меня прежде не было секса лучше!

Джейн услышала, как в спальне зазвонил ее сотовый. Она проигнорировала звонок и схватила отца за руку.

— Думаю, тебе лучше уйти, папа. Пойдем, я провожу тебя.

— Я рада, что ты бросил меня, Фрэнк, — сказала Анджела. — Теперь я вернула свою жизнь и узнала, каково это, когда тебя ценят.

— Ты моя жена. Ты по-прежнему принадлежишь мне.

Мобильный Джейн ненадолго умолк и так настойчиво зазвонил вновь, что теперь его невозможно было игнорировать.

— Фрэнки, — взмолилась она, — Бога ради, помоги мне с этим! Выведи его из дома.

— Давай, пап, — сказал Фрэнки и похлопал отца по спине. — Пойдем, выпьем пива.

— Я еще здесь не закончил.

— Нет, закончил, — произнесла Анджела.

Джейн побежала в спальню и выудила из своей сумки мобильный телефон. Пытаясь игнорировать голоса, спорящие в коридоре, она ответила:

— Риццоли.

— Ты нужна нам здесь. Как скоро сможешь приехать? — заявил детектив Даррен Кроу. Ни тебе вежливой преамбулы, ни пожалуйста или будь так любезна, лишь Кроу со своими обычными обворожительными манерами.

— Я не на дежурстве, — так же резко ответила она.

— Здесь трое из команды Маркетта. Я веду расследование. Фрост тоже тут, но мы хотели бы привлечь и женщину.

— Я точно правильно тебя услышала? Ты и впрямь сказал, что вам нужна помощь женщины?

— Наш свидетель находится в шоковом состоянии, поэтому почти ничего не рассказал. Мур уже пытался поговорить с ребенком, но считает, что тебе это лучше удастся.

Ребенок. Это слово заставило Джейн замереть.

— Ваш свидетель ребенок?

— Примерно тринадцати-четырнадцати лет. Он единственный выживший.

— Что случилось?

В трубке она могла слышать другие голоса на заднем плане, частичный диалог криминалистов и эхо множества шагов, перемещающихся по помещению с твердым покрытием. Джейн представила Кроу, с важным видом стоящего посередине с выпяченной грудью, расправленными плечами и голливудской стрижкой.

— Здесь гребаная кровавая баня, — сказал он. — Пять жертв, в том числе трое детей. Самому младшему не было и восьми.

«Я не желаю смотреть на это, — подумала она. — Не сегодня. Ни в какой другой день».

Но вместо этого Джейн спросила:

— Где вы?

— Дом находится на площади Луисберг. Чертовы фургоны новостных служб все здесь заполонили, поэтому, скорее всего, тебе придется припарковаться в квартале или двух отсюда.

Она удивленно заморгала:

— Это произошло на Бикон-Хилл[17]?

— Ага. Богачей тоже убивают.

— И кто жертвы?

— Бернард и Сесилия Акерман, пятьдесят и сорок восемь лет. И три их приемных дочери.

— А выживший? Один из их детей?

— Нет. Его зовут Тедди Клок. Он жил у Акерманов последнюю пару лет.

— Жил у них? Родственник?

— Нет, — сказал Кроу. — Они собирались его усыновить.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Войдя на площадь Луисберг, Джейн сразу увидела знакомый черный «Лексус», припаркованный среди полицейских машин Департамента Полиции Бостона, и поняла, что Маура Айлз уже прибыла на место преступления. Судя по количеству фургонов новостных служб, сюда заявился каждый телеканал Бостона, и неудивительно: изо всех благополучных районов города мало кто мог тягаться с этой площадью, ее декоративным парком и деревьями с пышными кронами. Особняки в неогреческом стиле[18] с видом на парк служили домом для старых и новых богачей, корпоративных магнатов, «Бостонских браминов»[19] и бывших сенаторов Соединенных Штатов. Но даже в этом районе насилие не было редкостью. Богачей тоже убивают, как сказал детектив Кроу, но когда это происходит с ними, то привлекает всеобщее внимание. За пределами полицейской ленты собралась толпа, чтобы лучше все разглядеть. Бикон-Хилл был популярным местом для туристических групп, и сегодня эти туристы были уверены, что их деньги потрачены не зря.

— Эй, взгляните! Это же детектив Риццоли.