История Греции. Курс лекций - Соломон Яковлевич Лурье

человеческой и научной прямоты, стал объектом крутой тенденциозной проработки (тогда-то и был рассыпан набор второй части университетского курса «История Греции»), а с 1 июня 1949 г. он был уволен из Ленинградского университета «за несоответствие занимаемой должности».

Для ученого, к тому времени прочно вросшего в университетский быт, отлучение от его естественного очага обернулось тяжким испытанием. Поначалу совершенно невозможно было найти работу по специальности. Некоторое время (около года) С. Я. Лурье состоял младшим научным сотрудником Комиссии по истории физико-математических наук (ныне Институт истории естествознания и техники Российской Академии наук), куда он был определен по ходатайству тогдашнего президента Академии наук С. И. Вавилова. Формальным, впрочем весьма достаточным, основанием для этого послужила долголетняя работа Лурье по проблемам истории античной и средневековой науки, в том числе физики и математики, нашедшая отражение в многочисленных публикациях (о математических занятиях Протагора и Демокрита, о приближенных вычислениях в Древней Греции, о теории бесконечно малых у древних атомистов и др.). Но это не могло быть настоящим выходом из положения, и в 1950 г. Лурье в поисках работы по специальности пришлось оставить Ленинград. Он устроился на работу в Одессу, в местный Институт иностранных языков (1950 — 1952), а затем во Львов, где, наконец, вновь получил работу по своей основной специальности. С 1953 г. и до самой смерти (30 октября 1964 г.) он состоял профессором кафедры классической филологии Львовского университета, который стал для него, таким образом, новым, после Ленинградского, ученым пристанищем.

Заканчивая это краткое обозрение биографии С. Я. Лурье, заметим: его жизнь не была богата внешними событиями, как

это, впрочем, и обычно у ученых-гуманитаров, однако два знаменательных события в ней все-таки надо выделить. Одно, яркое и радостное по его собственным признаниям,—в р е м я Февральской революции 1917 г., окрылившее многих представителей российской интеллигенции, вселившее в них надежды на возможность обретения по-настоящему европейских, цивилизованных условий жизни и деятельности на основах свободы и демократии. Можно представить себе, сколь горьким было для демократически настроенной российской интеллигенции отрезвляющее воздействие дальнейшего развития, с новой революцией, гражданской войной и последующим террором. Именно социалистическая революция перечеркнула все надежды на свободное творчество, столь долго вынашивавшиеся интеллигенцией России, все возможности свободной работы мысли в области духовного, гуманитарного знания, за вычетом, может быть, неко-

торых, определенных системою, сфер, вроде марксистской теории исторического процесса — единственного дозволимого интеллектуального занятия более или менее высокого уровня.

Другое важное событие в жизни профессора С. Я. Лурье, событие противоположного, трагического плана, — это изгнание его из Ленинградского университета в 1949 г., за которым через год последовал вынужденный отъезд на юг в своего рода добровольную ссылку. Очевидно катастрофическое значение этой жизненной перемены, и если пожилой ученый (ему было уже около 60) не сломился и нашел в себе силы продолжить свою научную и педагогическую деятельность в новой среде, то этим он" был обязан не столько эфемерной оттепели после смерти Сталина (она не вернула его в родной университет), сколько собственной на редкость здоровой натуре, своему жизнелюбию, неукротимому влечению к творчеству и природной способности работать в любых, даже, казалось бы, невыносимых условиях.

Что же представляет собой созданное С. Я. Лурье? От внешней биографии ученого обратимся теперь к обзору его научной деятельности. При этом вынесем за скобки и оставим напоследок его университетский курс греческой истории как сюжет для нас наиболее важный и требующий особого комментария.

Первое, что бросается в глаза при знакомстве с научным наследием С. Я. Лурье, это, помимо внушительного объема (более 200 опубликованных работ), удивительная его целостность. Не то чтобы круг научных интересов Лурье был узок, отнюдь нет, свидетельствами противного могут служить специальные работы этого эллиниста, посвященные древней истории еврейского народа и специально библейским сюжетам, равно как и целый ряд переводов из литературы нового времени, отражавших его глубинный интерес к истории науки (среди авторов, чьи сочинения переводились или комментировались им, — Фрэнсис Бэкон, Бонавентура Кавальери, Леонард Эйлер, Ф. У. Т. Эпинус, О. Нейгебауэр). И все же главное внимание Лурье было сосредоточено на Древней Греции, истории и духовной культуре которой была посвящена подавляющая часть его трудов. При этом надо заметить, что Лурье был ученым редкой одаренности и наделен был способностью к равновеликому изучению как собственно политической истории, этого, так сказать, основного ствола любого прошлого, так и ее необходимых корней, ее литературной и документальной подосновы, равно как и ее духовной кроны — философии и науки. В своем лице он счастливо совмещал историка, филолога и специалиста по истории науки, в том числе и естественнонаучных знаний, включая физику и математику, что является большой редкостью

Список трудов С. Я. Лурье, составленный И. Д. Амусиным, см.: ВДИ. 1965. № 1. С. 231 — 236 (211 номеров). Дополнение (7 номеров): Вопросы классической филологии. № 5. (Изд-во Львов, ун-та) 1966. С. 8.

среди исследователей классической древности. Он чувствовал себя и действительно был хозяином во всех областях избранного исторического сюжета — древнегреческой истории, и эта многосторонность знания, сопряженная с редкой литературной продуктивностью, дала ему возможность внести большой вклад в дело изучения древнегреческой цивилизации, этой колыбели европейской цивилизации вообще.

Даже беглого обзора научных занятий Лурье-эллиниста будет достаточно, чтобы убедиться в этом. Вот первое, с чего он начал,— политическая история классической Греции, а в ней — история Беотийского союза. Посвященное этому сюжету первое большое сочинение Лурье оказалось на редкость интересной работой, высветившей многие стороны до того остававшегося в тени древнего Беотийского союза и обосновавшей его перерастание в первое в греческой истории собственно федеративное государство. И в дальнейшем на протяжении всей своей жизни Лурье неоднократно обращался к различным темам греческой политической истории, причем его всегда интересовали острые, проблемные сюжеты: политическая борьба в Спарте и, в частности, конфликты между царями и эфорами; роль Солона в демократическом движении в Аттике и социальная политика Писистратидов; отношения афинян с их союзниками и внутренняя политическая борьба в Афинах в классический период; смута в архаическое время в Митилене на Лесбосе и значение пережиточных форм социально-политической организации типа мужских союзов в Милете и Силлии (Малая Азия); наконец, проблемы политической и религиозной истории античных городов Северного Причерноморья.

В связи с последним подчеркнем верность С. Я. Лурье традиционному интересу отечественных антиковедов к северопричерноморским древностям. Показательно также для личной позиции Лурье, что обращение его к одной из самых интересных и деликатных проблем северопричерноморской истории — восстанию Савмака на Боспоре — обернулось форменным скандалом. Вчитавшись в текст херсонесского декрета