3 Нижнекамские истории о любви (сборник) - Борис Власов

Я вдруг ощутил, как во мне вырастает волна злости к этой наглой, самодовольной роже, уверенной, что перед ней у каждого задрожат коленки.

– А ты меня не пугай, – глубоко вдыхая воздух, чтобы сдержаться, ответил я.

– Меня не такие, как ты, пугали. Я буду поступать так, как сочту нужным.

– Ладно! Кончайте базар, – недовольно сказал «бычок». – Считай, что мы тебя предупредили.

Я заметил, как в глазах вертлявого сначала промелькнуло растерянное удивление, а потом блеснула злоба. Они ушли, а я остался стоять на месте, с облегчением переводя дыхание после нервного перенапряжения. «Конечно, глупо было надеяться, что Даша придет на свидание. Больше здесь делать нечего, надо идти домой», – подумал я.

Я шел по селу, наслаждаясь вечерней прохладой после дневного зноя. Мысли мои вновь устремились к Даше. «Зачем она послала эту девицу? Что это значит?» – терялся в догадках. Я настолько глубоко задумался, что не обратил внимания на догоняющий меня шум шагов. Внезапно острая боль пронзила затылок. Перед глазами вспыхнула россыпь огненно-желтых искр и погасла. Когда я пришел в себя, то долго не мог понять, где же нахожусь. Меня окружали жуткая тишина и темнота ночи. Только изредка хриплый лай собак разрывал тишину в клочья. С высоты неба на меня сочувственно глядела полная луна. Оказалось, что я лежу на траве, возле какого-то забора. Я сделала попытку подняться, и прикусил губу от тупой боли в голове. Осторожно прикоснулся к затылку и почувствовал что-то липкое. «Кровь!» – догадался я и наконец вспомнил, что со мной произошло. Кое-как все-таки поднялся, превозмогая боль, затем побрел наугад по дороге, пошатываясь, будто пьяный. «Размечтался, идиот несчастный, и бдительность потерял, – ругал я себя. – И вообще, зачем поперся в село, как последний дурак. Стыдно будет перед братом показаться. Тоже мне, солдат спецназа. Самоуверенный болван»…

Выйдя на окраину села, я остановился в глубоком раздумье. Дорога раздваивалась – то ли налево идти, то ли направо? В темноте определиться было невозможно, а идти знакомым, коротким путем через лес бессмысленно. Я оглянулся на село, ни в одном доме не светились окна. Да и вряд ли кто-то открыл бы дверь глубокой ночью. Пришлось идти наугад.

К дому брата я подошел с первыми проблесками утренней зари, совсем обессиленный. В задней половине дома горел свет.

– Ты где шлялся? Мы из-за тебя всю ночь не спали! – накинулся на меня Толян. Я молча рухнул на диван.

– Господи! – встревожено воскликнула его мать, тетя Надя, заметив, что я держу на голове окровавленный платок. – Да ему, поди, башку пробили! Доходился!

Она быстро осмотрела мою голову и успокоилась:

– Слава тебе, Господи! Кость цела…

Тетя Надя сделала мне перевязку, когда-то она работала медсестрой, пока не закрыли местный медпункт, и ушла в свою комнату.

– Давай рассказывай, как это случилось, – сердито сказал Толян. Я откровенно рассказал ему и про встречу с Дашей, и про то, что произошло дальше.

– Это тебя только попугали. А могли и запросто прибить. Никто ничего не видел и не слышал. Я же тебя предупреждал по-хорошему! Ты вот что, – он отвернулся в сторону. – Навестил бабку и сматывайся отсюда подобру-поздорову. И про Дашку забудь! Понял? У нее через неделю свадьба. На ней этот толстый Колян женится. А с железными зубами – это ее сводный брат Мишка. Девка, которая к тебе подходила – Коляна сестра, понял? Дашка, может, и хотела прийти, да не могла. Ты приехал и уехал, а ей здесь жить. Мишка-то два раза в тюрьме сидел, с ним вообще никто не связывается. Он с отцом Дашку за мотоцикл с коляской Коляну продали. Тут тебе не Москва!

– Она же не любит этого Коляна!

– Любит – не любит, – усмехнулся брат и посмотрел на меня, как на малыша из детсада. – Её никто и не спрашивает. Отчим у нее, знаешь какой? Как напьется – зверь! На одну руку намотает Дашкину косу, а другой прихлопнет как муху. К ней до этого столько ребят сваталось – она всех отшила. А теперь её заставят. Колян-то постоянно Мишку с отцом водкой поит. Так что уезжай отсюда от греха подальше. Дашке ты только хуже сделаешь. И сам можешь сгинуть.

Я смотрел на Толяна так, словно видел его впервые. Но осуждать не имел права. Он мое молчание истолковал, как знак согласия с ним и повеселел:

– Повидались, и хорошо… Я тебя как брата прошу – уезжай сегодня же!

Стоило мне закрыть глаза, как передо мной вдруг появилась Даша. Чистая, нежная, с невыразимой печалью в глазах. Она склонилась надо мной и пыталась что-то сказать, но ее губы шевелились без звука, словно в немом кино.

– Ты чего в такую рань пришел? – удивилась бабушка. – Али с Анатолием поругались?

– Нет, бабуля. Просто не спится.

– Женить тебя пора. Не знаю, куда твои родители глядят, – покачала она головой.

– Еще успею, бабуль, жениться. Какие мои годы, – отшутился я и с любовью погладил бабушку по согнутой спине.

– Ладно, бабуля. Я пойду прилягу, может все-таки засну.

– Иди, касатик мой. Я тебе мягкую постельку приготовила. Да, а чтой-то у тебя голова перевязана? – обеспокоено спросила бабушка, когда я снял соломенную шляпу, взятую у Толяна, чтобы не напугать бабушку.

– Споткнулся и упал.

– Ну, ничего, до свадьбы заживет, – успокоилась она. – Надюха у нас в медицине понимат.

Боль в голове стихла, и я проспал до обеда. За время сна мои силы полностью восстановились. Все мое существо было готово к самым активным и решительным действиям. Я убежден – наиважнейшие решения в жизни человека принимаются во сне, на уровне Высшего разума и внедряются затем в наше сознание. Недаром говорят: утро вечера мудренее. Я встал с постели с твердым убеждением, что никуда не уеду, пока не встречусь с Дашей. Единственная проблема состояла в том, как сделать это незаметно для чужих глаз, чтобы не навлечь на девушку беду.

Интересно, что дальше я действовал почти машинально, словно выполняя заложенную в меня программу. Быстро попрощавшись с бабушкой, расстроенной скорым отъездом любимого внука, я бросил в багажник машины объемистую сумку с деревенскими гостинцами и поехал в село. Отчетливо при этом сознавая, что независимо оттого, как дальше сложится моя жизнь, образ Даши навсегда останется в моем сердце. В пути я мучительно думал о том, как же встретиться с ней и не мог ничего придумать. И вдруг, увидев при въезде в село здание школы, меня осенило! Заехав в открытый школьный двор, я с радостью поблагодарил отца за настоятельный совет ехать к бабушке на его старых «Жигулях». На мою запыленную «Шестерку» никто не обратил никакого внимания. Ни играющие на школьном стадионе в футбол пацаны, ни редкие прохожие. Понаблюдав несколько минут за игрой, я подозвал одного мальчишку лет 9-ти, с обиженным видом следящего за игрой более старших ребят, и, с видом заговорщика, спросил:

– Ты умеешь хранить тайну?

– А какую? – с жадным любопытством спросил пацаненок.

– Любую. Всякая тайна важна. Ну, например, нужно передать записку одной девушке, с длинной косой, которая работает в парикмахерской. Передать надо так, чтобы никто не заметил. И никому-никому об этом не говорить.

– Это Дашке что ли? – В глазах мальчишки возникло разочарование. – Подумаешь, какая тайна!

– Самая настоящая тайна, – убедительно сказал я. – Если сделаешь, как надо, то получишь приз.

Я показал ему перочинный ножике набором блестящих лезвий и маленькими ножницами.

– Давай записку! – вновь заблестели у него глаза. – Я мигом сбегаю.

– А как зовут-то тебя?

– Иван! – с важностью ответил пацаненок, нетерпеливо переступая босыми ногами и не сводя глаз с ножика.

Я отдал Ивану приготовленную записку, где было написано: «Даша! Я жду тебя в машине на школьном дворе. Олег». Иван тут же убежал, только пятки замелькали. Теперь оставалось надеяться только на то, что судьба меня не подведет. Я хорошо понимал, чем может кончиться моя затея, попади записка в руки друзей жениха или его самого. Но я был готов на все ради встречи с Дашей. Кроме того, в моей душе загорелся слабенький огонек надежды вдруг Даша согласится стать моей женой, и тогда я увезу ее с собой в Москву. От волнения у меня даже ладони вспотели. Чтобы хоть немного успокоиться, я непрерывно сжимал и разжимал пальцы рук. Никогда еще так медленно не тянулось время. Вдруг голос Ивана тихонько окликнул меня:

– Дяденька! Дашка велела передать, что скоро придет. Закончит Мишку стричь и придет. Давай ножик!

– А ты никому про записку не сказал?

– Вот те крест! – видимо, подражая кому-то из взрослых, побожился Иван. – Хочешь, землю есть буду?

– Не надо. Я тебе верю. Держи!

Обрадованный, что пока все получается удачно, я отдал Ивану обещанную награду, с удовольствием наблюдая, как его лицо преобразилось от счастья.