Меркурий в петлице - Владимир Саксонов

— У вас яичница есть? — спросил Сергей. И добавил по-латышски: — Пожалуйста.

Она улыбнулась, принесла ему яичницу и кофе.

Через несколько дней Сергей уже узнавал посетителей кафе. Сюда приходили одни и те же люди: трое крепких парней в свитерах, всегда веселые, свежие, будто только что умывшиеся ключевой водой, девушки продавщицы в черных шелковых халатах, две семьи в полном составе — с детьми, старик, похожий на рыбака.

Сергей тоже стал здесь своим, и это ему нравилось. В общем-то человек стеснительный, он чувствовал себя в этом кафе свободно.

— А чаю у вас нет? — спросил он как-то у официантки.

— Кофе лучше! — она чуть заметно пожала плечами. — Но можно приготовить и чай. Вы всегда будете пить чай? Тогда мы будем готовить для вас…

Сергей подумал и согласился:

— Кофе лучше.

Он все таки скучал без чая, особенно по вечерам, и купил небольшой никелированный чайник, а заодно и настольную лампу — надо же устраивать быт… В его комнате стояла раскладушка, два стула и ветхий письменный стол, который прежний жилец решил не брать с собой на новое место. По мнению Сергея, комната пока смахивала на караульное помещение, но с настольной лампой она все-таки приобретала “гражданский” вид.

Сергей вышел в кухню, поставил новый чайник на плиту, чиркнул спичкой.

— Здрасьте! — услышал он за спиной голос Гешки.

За несколько дней, которые Сергеи прожил в квартире, это тоже стало обычаем: как только он выходил в коридор или в кухню, появлялся Гешка, его двенадцатилетний сосед.

— Здравствуй, Гешка, — он улыбнулся.

Глаза мальчишки смотрели на него с таким доверчивым и откровенным ожиданием, словно сейчас, сию минуту, Сергей должен был проглотить шпагу или достать из-за пазухи живого контрабандиста.

— Вы мне про контрабандистов расскажете? — спросил Гешка.

Сергей вспомнил плутоватые глаза матроса с “Моники Смит”, его — даже на вид — потные руки, вытаскивающие из карманов зажигалки и нейлоновые носки. Первый “акт о контрабандном деле”, подписанный инспектором Ястребовым… Мелкое дело! Он задержал матроса, когда тот возвращался на свой корабль, — пиджак у него оттопыривался… Матрос купил фотоаппарат. Сначала твердил, что получил советскую валюту от своего капитана, а потом признался продавал в городе зажигалки и носки… Капитан заплатил штраф.

— Расскажите! — Гешка уселся на табуретке, поставив ноги на перекладину и обхватив руками худые коленки.

— Это неинтересно, Гешка. Честное слово. Лучше я расскажу тебе о “Волоколамске”. Вчера они пришли из плаванья, ты ведь знаешь, что они спасли английский танкер… — Сергей запнулся, вспомнив: Гешкин отец Гунар Мауринь пять лет назад погиб в море.

— Ну и как? — заволновался Гешка.

Но тут в кухню вошла его мать. Сергей кивнул:

— Добрый вечер, Антонина Казимировна.

— Так как же? — переспросил Гешка.

— Молодцы, всю команду спасли.

— О чем это вы? — поинтересовалась мать.

— Так, мам, о своих делах.

— А про марку ты рассказал? — Она повернулась к Сергею. — Хоть бы вы ему объяснили, Сергей Александрович…

— Кипит, — заторопился Гешка.

— Спасибо… Интересную марку купил?

— Очень. — Гешка вздохнул. — За три рубля. Но я совсем не хочу есть утром!

— Я давала ему деньги на завтраки, — продолжала Антонина Казимировна.

— Но, мама, ведь это марка…

— Колумб! — она не выдержала, улыбнулась. — Колумб, уже слышала… С подзорной трубой. Но мне от этого не легче. И я не понимаю ее ценности. Особенно, если сын не завтракает.

“Колумб! — изумленно подумал Сергей. — Такая же? Или та самая?”

А вслух сказал:

— О, это интересная марка! В каком году она выпущена? В девятьсот третьем?

— Ну да! — Гешка торжествующе посмотрел на мать: вот, мол, человек понимает — видишь, как удивился!

— А почему же он с подзорной трубой? — улыбнулся Сергей. — Ведь ее еще не изобрели, когда Колумб открыл Америку.

Гешка смотрел на Сергея широко раскрытыми глазами, потом бросился в комнату и вернулся с альбомом.

— Вот моя коллекция, посмотрите!

Сергей снял чайник с плиты.

— С удовольствием. Пойдем ко мне.

И опять подумал:

“Такая же или та же?”

Гешка положил альбом на письменный стол.

— Вот, — сказал он, — тоже интересная марка. Видите, какие Франция раньше выпускала? Это для Мадагаскара…

Сергей рассматривал бледно-зеленую марку, выпущенную метрополией для Мадагаскара: четверо “туземцев” несут развалившегося на носилках белого господина.

— Не стеснялись, — усмехнулся он. — Совсем еще недавно не стеснялись.

— А вот! — Гешка обрадованно заерзал на стуле. — Вот эта синяя марка республики Южно-Молуккских островов. Марка вышла, а самой республики никогда не было.

— Как же так?

— А так! Американцы хотели создать на части островов Индонезии эту, как ее… марионеточную республику. Даже марки выпустили, а создать… — Гешка развел руками, прищелкнул языком.

Оба рассмеялись.

— Слушай, профессор, откуда ты все это знаешь?

— Рита Августовна рассказывала. Она у нас во Дворце пионеров ведет кружок. А работает в филателистическом магазине на улице Вальню.

— В котором ты купил Колумба?

— В магазине! Там разве такую купишь? — на секунду Гешка насупился. — А вы знаете… — сказал он, оживляясь. — Недавно в Варшаве была выставка марок — международная. Там показывали коллекцию английской королевы!

— Она тоже коллекционер?

— Ага! Рита Августовна рассказывала, эту коллекцию почти вся династия собирала… Из Лондона в Варшаву приезжал специальный лорд, хранитель коллекции. Вот где, наверное, марочки-то!

— У тебя тоже хорошие…

Гешка вздохнул, промолчал.

— Многое папа собрал, — сказал он. — А вот эти я обменял Эти Рита Августовна подарила… А вот эти купил.

— Понятно

Сергей рассматривал марку, на которой был изображен Колумб с подзорной трубой, и думал: “Если одна такая стоит три рубля, значит и марки могут быть бизнесом…”

— Все-таки “Колумб” — очень редкая марка! — сказал Гешка. — Теперь бы еще “Спартакиаду” достать. Законная серия…

— В каком смысле законная? — улыбнулся Сергей.

— Ну… хорошая.

— Да, наверно, такого “Колумба” ни у кого больше нет, правда?

Гешка задумался на минуту.

— У Рыбника, может быть?

— А кто он такой?

— Рыбник? Самый известный в Риге филателист! Он уже старый.

— А у того, кто тебе эту марку продал, пожалуй, есть еще, — сказал Сергей. — Но ты ведь его не знаешь… Иностранец наверное?

— Почему? — удивился Гешка. — Он в Риге живет, я его часто вижу…

— Так, — сказал Сергей. — А серия “Спартакиада” завтра будет в магазине! Давай-ка сходим туда вместе.

Узкая улочка Вальню — граница старой и новой Риги. Она начинается у нового здания вокзала, а в другом ее конце возвышается круглая, массивная, тщательно сложенная из кирпича старинная Пороховая башня. Большой универмаг тут рядом с крохотными галантерейными магазинами и кафе, неповоротливый троллейбус осторожно разворачивается между домами, построенными несколько веков назад…

У филателистического магазина толпился народ. Людно было и у прилавка.

— Вот Рита Августовна, — кивнул Гешка на продавщицу и тут же, увидев что-то интересное, забыл о Сергее. А тот, подталкиваемый со всех сторон покупателями, очутился у прилавка.

Продавщицу осаждали, требуя космическую серию…

Сергей терпеливо ждал.

Она вдруг спросила.

— Вы что-нибудь выбрали?

— Нет, я… собственно, не выбираю.

— Тогда зачем же…

— Дядя Сережа со мной, — невозмутимо произнес неожиданно появившийся Гешка. — Здрасьте.

— Здравствуй, Геша. У тебя появился дядя? — Девушка взглянула на Сергея. У нее были карие, с зеленоватым отливом глаза, нежное узкое лицо.

— Мы хотели купить марки, — сказал Сергей. — “Спартакиаду”.

Гешка густо покраснел, а получив конверт с марками, выпалил: “Спасибо!” — и тут же юркнул между покупателями к друзьям-мальчишкам — показать!

Рита улыбнулась. Сергей обрадовался этому не меньше, чем Гешка маркам.

— Мне бы хотелось с вами поговорить, — торопливо заговорил Сергей, — я отниму у вас пять минут. Меня интересует ваш филателистический кружок и… Простите, когда у вас в магазине обеденный перерыв?

— А я знаю, где Рита Августовна обедает! — заявил Гешка, снова вынырнув у локтя Сергея. — В кафе “Метрополь”.

— Видите, какой у вас помощник! — она усмехнулась.

— Вот о помощнике мне и хотелось поговорить.

В это время к прилавку протиснулся элегантно одетый молодой человек, снял шляпу, поклонился Рите, блеснув напомаженными волосами:

— Для меня есть что-нибудь?