Хедлайнеры - Александр Кушнир

При нормальной системе жизни в обществе существует масса людей, для которых возможность заработать деньги одновременно совпадает с удовольствием отрекламировать продукцию любимого артиста.

И на Beatles, и на Rolling Stones работала целая команда, которой было небезразлично, что музыканты делают. Для них удовольствие это рекламировать, удовольствие сделать так, чтобы все остальные люди узнали о новых работах этих групп…

Реклама выходящего в свет произведения искусства нормальна и необходима. Это украшает жизнь. Меня с детства устраивала система, при которой в день выхода нового альбома любимой группы все бегут в лавку и его покупают. Мне хочется заранее знать, когда появится конкретная пластинка, хочется знать, какого числа по этому поводу у меня будет праздник. Для меня это естественная форма поведения.

Если бы я вырос на музыке “Аквариума”, то тоже, естественно, хотел бы знать, когда у группы появится новый диск. И точно так же побежал бы его покупать – это делает интересной мою жизнь, как покупателя.

В самом начале 90-х вокруг “Аквариума” постоянно витало напряжение. “Аквариум” распался. “Аквариум” собрался. Опять распался. Вроде бы навсегда. Как Beatles. По-настоящему.

Бесчисленные “последние концерты”. Вот звучит “Пригородный блюз” – перекрашенный в угарного блондина вокалист “Аквариума” падает на колени перед нереально трезвым Майком. Сорванный голос, растоптанные в хлам барабаны, разбитые гитары. Это конец, my friend. Это конец…

Еще не существовало толстых книг про “Аквариум”, видеофильмов, юбилейных концертов, антологий, сайтов, DVD. Утонул в Волге Саша Куссуль, но еще были живы Дюша, Курехин и Миша Из Города Скрипящих Статуй. Еще не эмигрировали Титов и Фагот, а Мик Тэйлор не нарезал на гитаре “Таможенный блюз”. Вилли Усов уже не клеил на картонные коробки “Аквариума” черно-белые обложки, а обдолбанный The Band еще не догадывался, что будет записывать “Лилит”. Список можно продолжить…

Во главе всей этой глыбы стоит Борис Гребенщиков. К этому человеку всегда было много уважения и любви. Whole Lotta Love. Возможно, это рассказ о любви.

1. Реальный “Аквариум”: между мифом и легендой

Древние мудрецы верно говорили: внутри человека должен быть покой. Только в таком состоянии можно что-то реально сделать.

Зимой 93 года с опозданием в несколько лет я впервые увидел Гребенщикова вблизи. В два часа дня в полупустом нетопленом зале ДК Горбунова реанимированный после очередного распада “Аквариум” общался с прессой. Не считая посмертного “Черного альбома” группы “Кино”, это была первая профессиональная пресс-конференция отечественных рок-музыкантов. Информационным поводом для брифинга стала концертная презентация “Русского альбома”, которую проводила фирма “Фили”.

Акцию вела моя хорошая знакомая Оля Немцова, в недалеком прошлом – редактор культурологического рок-журнала “ДВР”. Как человек, воспитанный в лучших традициях филфака Дальневосточного университета, Оля не тянула одеяло на себя и давала возможность музыкантам раскрыться во всей красе. Красы хватало на всех.

Бардачный “Аквариум” нарисовался в зале с получасовым опозданием. Самые кайфовые в мире представители “поколения дворников и сторожей” с легким грохотом сели на стулья, стоявшие перед сценой. Все правильно – глаза в глаза с журналистами, разместившимися в первых рядах партера. Только через несколько лет я начал врубаться, что зрачки у “президиума” и прессы должны быть на одном уровне. А тогда это выглядело хоть и интуитивно, но очень органично. На уровне волн, флюидов, вибраций, если хотите.

На пресс-конференцию, как мне помнится, не было никакой аккредитации. Кто захотел, тот и пришел. Источник информации – народная молва. Не было раздаточных материалов, мерчендайзинга или хотя бы скромного фуршета. Не было микрофонов – ни у музыкантов, ни у журналистов, ни у ведущей. Зачем? Ведь это не концерт! Люди пришли пообщаться. Негласно подразумевалось – мол, кто хочет услышать, может услышать. Так сказать, имеет шанс.

…Гребенщиков сел аккурат между двух Алексеев – по-видимому, чтобы исполнялись желания. Слева от БГ восседал гламурный Леша Рацен – хоть сейчас вешай на стенку его постер в духе “идеальный барабанщик в стиле new wave”. Справа находился гитарист Леша Зубарев, невинный кудрявый ангел в круглых ленноновских очках. Рядом окопался выходец из древней Казани – настоящий пришелец из астрала, дипломированный римлянин и флейтист Олег Сакмаров. На его черной футболке красовался ультрарадикальный слоган “No Sex”. Периодически Сакмаров закатывал глаза к небу и общался с прессой исключительно в эзотерическом ключе. Весь этот колхоз расположился на фоне задника с изображением входа в одну из коломенских церквей – по словам Гребенщикова, “психофизический вектор, магнетически воздействующий на зал”.

После дежурных приветствий Гребенщиков подвинул стул поближе к народу, и… рок-н-ролл стартовал. “Рок-музыка – чудовищное изобретение человечества”, – с философским выражением лица изрек БГ, и стало понятно, что “Аквариум” захватил инициативу. Вопросы не имели для Гребенщикова никакого значения, а это уже признак высокого класса.

“„Аквариум“ – не образ жизни, а знамение. – Борис Борисович достал из запасников весь арсенал заготовок, отточенных им за годы общения с журналистами. – Мы – бурлаки. Это серьезно. Из Небесного Иерусалима вытекает Небесная Ганга. Вдоль ее берегов мы и бурлачим. Кроме того, в каком-то измерении Небесная Ганга пересекается с Волгой”.

Сорокалетний Гребенщиков изящно уходил в сторону от вопросов о пиратстве (“у меня нет юридического сознания”), а затем переносился в область рок-н-ролльной мифологизации: “Русского рока не существует, а Россия слишком отличается от всего того, что происходит вокруг. Страна управляется чудесами, и наша музыка должна быть мистической и религиозной”.

С необычайной легкостью лидер “Аквариума” демонстрировал окружающим свою высокую степень погружения в дзен. Похоже, он действительно впервые прочитал “Дао дэ цзин” в 15-летнем возрасте. Поэтому неудивительно, что вскоре игра с представителями масс-медиа пошла в одни ворота.

“А с кем из ваших коллег-музыкантов вы больше всех общаетесь?” – спросил кто-то из любознательных журналистов. “Очень мало с кем, – задумчиво произнес БГ. – Мы же монахи...”

Ближе к финалу пресс-конференции откуда-то из-за кулис к группе подвалил басист “золотого состава 80-х” Саша Титов – с бутылочкой воды в руках, эдакий снисходительный Раймонд Паулс от ленинградского рок-н-ролла. Он конечно же опять банально проспал, но выглядело это как бы символично – “я, мол, снова с „Аквариумом“, но пока еще не на все сто”. Как будто оставлял себе ходы для отступления… Я спросил у него что-то про “Колибри”, дебютный альбом которых Тит активно продюсировал. Басист “Аквариума” что-то ответил.

Гребенщиков не без интереса наблюдал за беседой, а затем как-то торжественно изрек: “Когда восстанет король Артур, это будет для нас сигналом”, и пресс-конференция завершилась на самой жизнеутверждающей ноте – словно лучшие песни Соловьева-Седого.

Я не помню подробностей, но впечатления от общения с “партизанами полной Луны” оказались сильными. Получалось, что в устах Гребенщикова любая фраза начинала приобретать эпический характер – словно высеченная золотом на мраморе. И еще я почувствовал, какая громадная дистанция отделяет его компьютерные мозги от всего внешнего мира. Включая присутствующих на пресс-конференции.

…После окончания акции мне удалось пройти в гримерку и перекинуться с музыкантами парой слов. Олег Сакмаров, к примеру, даже обиделся – мол, почему Титову задали вопрос про “Колибри”, а ему – не задали. “Большой грех такой завершенный образ портить”, – выкрутился я, вручив Олегу толстый глянцевый журнал с моим развернутым материалом по “Русскому альбому”. Еще один экземпляр был презентован директору “Аквариума” Мише Гольду.

В это время Борис Борисович сидел в позе лотоса в углу гримерки и бормотал себе под нос какие-то заунывные мантры. У меня к нему накопилась масса вопросов, но врываться с мирской суетой в этот оазис гармонии было попросту грешно. И я решил не рушить ауру.

…После пресс-конференции стало очевидно, что в медийной плоскости большинство русских артистов находятся по сравнению с “Аквариумом” в каменном веке. А годы подполья, перестройки и пресловутый “американский этап” подарили Гребенщикову психологическую устойчивость к любому мифотворчеству. Мне жутко захотелось покопаться во всем этом Клондайке и по возможности добраться до сути и истоков явления.