В твой гроб или в мой? (ЛП) - Хайд Жаклин

— Обри, милая, мужчины иногда совершают подобные поступки, лучше просто смотреть на это сквозь пальцы. В конце концов, они приходят в себя. Так вот, твой отец говорит, что у него был серьезный разговор с Чедом, и он хочет, чтобы ты вернулась домой…

Гребаная. Мужская. Солидарность.

— Мама, — стону я.

Какой смысл вообще говорить ей об этом? Типа: «Привет, мам. Сегодня я чуть не попала в авиакатастрофу». Ее ответом, вероятно, был бы вопрос, хочу ли я белые или кремовые открытки для наших свадебных приглашений. Вот насколько, похоже, родители озабочены моей жизнью в данный момент.

— Он говорит, что сожалеет.

— Мам, он трахал Брэда в задницу, пока Эшли каталась верхом на его лице.

Она тяжело вздыхает, и не из-за того, что сделал Чед. Это была бы не Эмма Таунсенд. Моя мама предпочла бы, чтобы я никогда не упоминала о том, что он сделал, потому что иначе это станет реальностью, а у нас такого быть не может. Это разрушило бы идеальный образ, который она все время пытается создать.

— Он говорит, что сожалеет.

— Не нужно быть грубой, — она снова вздыхает, — просто вернись домой, и мы сможем со всем разобраться. Мы просто хотим…

— Я очень сомневаюсь, что серьезный разговор что-то изменит. Я закончила, и мне жаль, что ты не получишь того, чего всегда хотела.

— Обри Линн Таунсенд, что на тебя нашло? Это неправда. Мы просто хотим для тебя самого лучшего.

— Лучшего для меня? — я усмехаюсь. — Ты просто хочешь, чтобы я вышла за него замуж, чтобы вы с папой могли получить то, о чем всегда мечтали. Слияние.

Мой отец и его деловой партнер Итан Хокинс разрабатывали план развития компании столько, сколько я себя помню. Условие состоит в том, что я выйду замуж за Чеда и произведу крошечных наследников их многомиллионной империи.

По сути, это брак по расчету со всей утонченностью современной сказки. В результате Чед использовал меня, чтобы получить известность и славу, в то время как мой отец использовал возможность получить равные доли в компании. Все живут долго и счастливо. Кроме меня.

Измена, к несчастью для них всех, была для меня крайней чертой, и Чед перепрыгнул через эту сучку, как золотой призер Олимпийских игр.

Я смотрю в окно на проплывающий мимо заснеженный лес только для того, чтобы обнаружить в отражении свой свирепый взгляд.

— Мам, я не выйду за него замуж.

— Где ты?

Если я скажу ей, где я, завтра они пришлют сюда самолет и попытаются уговорить меня принять его обратно.

Качая головой, я делаю ободряющий вдох.

— Я перезвоню через несколько дней. Пока.

Прерывисто дыша, я вешаю трубку и бросаю телефон на колени. Моя грудь сжимается от боли и предательства в равной степени. Я не должна удивляться, что они не поддерживают мое решение уйти от него. Никто дома не поддержит. Он золотой мальчик, Чед Хокинс. Все его любят.

Мало кто знает, что он эгоистичный мудак, и это никогда не изменится, по крайней мере, для меня.

Мне нужно отвлечься, я открываю Instagram и просматриваю сотни сообщений, все с наилучшими пожеланиями в день моей предстоящей свадьбы. В животе все сжимается. Это катастрофа. Я понятия не имею, как мне это разгрести. Что я могу сказать? Шутка, мы не собираемся жениться, ха-ха. Или: Мужчины — мудаки! Хотите увидеть замок?

Это не имеет значения. Как только мы удаляемся от аэропорта и сети Wi-Fi, мой интернет вырубается, оставляя меня без полосок связи. Я быстро сбрасываю настройки сети на телефоне, но он все еще показывает «роуминг». Черт. Может, это и к лучшему. Я не смогу обреченно прокручивать свою разваливающуюся на части жизнь.

Я идиотка. Наши жизни так переплелись, что невозможно сказать, где заканчивается его, и начинается моя. Я думала, он хочет того же, чего и я. Думала, что он любит меня. Я думала что в конце концов, у нас будут милые херувимчики, и мы будем путешествовать по миру.

Слезы текут по лицу, а рыдания сотрясают мое тело.

— Мадам? — окликает водитель.

Я поднимаю глаза и вижу, что кончики его пальцев сжимают белый носовой платок.

— Ох. Спасибо, — я вытираю слезы со щек и сморкаюсь в чистый уголок платка, громко шмыгая носом. — Извините, — говорю я, пытаясь вернуть его, но он качает головой, улыбаясь в зеркало заднего вида.

— Оставьте его себе.

Может быть, рыцарство еще не умерло. Или, хотя бы, обычная порядочность. Или, возможно, он просто не хочет возвращать свой покрытый соплями носовой платок.

Почти час спустя мое сердце замирает где-то в горле, когда машина сворачивает за поворот, и в поле зрения появляется замок Цепеш. Вау. Мы пересекаем мост и проезжаем под арочными железными воротами, ведущими в замок.

Фотографии, присланные Бернадетт, не передают его величия. Я на мгновение ошеломлена его внушительными размерами. Здесь темно и пугающе, темно-серые стены этого места почти черные на фоне свежевыпавшего снега. Замок расположен на краю утеса, откуда открывается вид на сельскую местность. Он элегантный и готический. Я, поспешно схватив свой телефон и установив нужный фильтр, отчаянно пытаюсь запечатлеть его красоту.

— Вы уверены, что у вас есть бронирование здесь? — спрашивает водитель с беспокойством. — Я никогда не слышал об этом месте… Неважно, ворота открываются.

Он проезжает длинную подъездную аллею и сворачивает на что-то похожее на кольцевую для карет. Он паркуется перед шикарным входом со стороны замка, прежде чем поспешить открыть мою дверь.

Я вылезаю и оборачиваюсь, пытаясь увидеть все сразу. О, это великолепно. Особенно с гигантскими, пышными вечнозелеными деревьями, разбросанными за ним. Я пытаюсь сосчитать все башенки, но безуспешно. Все окна имеют стрельчатые арки, типичные для готических времен, в которые они были возведены. Захватывающе.

— Большое вам спасибо, — искренне говорю я.

Едва успеваю поблагодарить водителя, когда понимаю, что он уже вернулся в такси. Его глаза расширяются, когда он наклоняет голову и уносится прочь, как летучая мышь из ада.

Оставшись одна, я позволяю себе по-настоящему, осознать, где я нахожусь. И делаю снимки леса с замком на заднем плане. Идет снег, но он не сильный, просто легкая россыпь. Она покрывает деревья и усеивает каменную мостовую, ведущую вверх по лестнице ко входу в замок. Это не то, что я планировала, но, возможно, это будет именно то, что мне нужно.

Вдыхая свежий воздух, я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением снега на своих щеках.

Когда я открываю их, в дверях стоит старик и смотрит на меня так, словно я только что ступила на его призовую лужайку. Он выглядел бы уместно в доме престарелых, учитывая, что темно-синее шелковое платье, которое на нем надето, ниспадает с плеч, а его редкие седые волосы развеваются на ветру.

— Чего вы хотите? — его слова сопровождает сварливый европейский акцент, и я моргаю от враждебности в его голосе. Его глаза скользят по мне, а губы кривятся.

Я смотрю на свой наряд. Черные леггинсы, бирюзовая водолазка, розовое пальто от Дольче и Габбана и угги. Почему этот парень смотрит на меня так, будто я выгляжу нелепо, когда он, буквально, в халате?

— Привет, возможно, я приехала немного раньше, но у меня есть бронь, — говорю я, улыбаясь.

Он оглядывается через плечо на замок, и когда его взгляд снова возвращается ко мне, клянусь, в его глазах нет ничего, кроме отвращения.

— Бронь?

— Да, — уклоняюсь я, застигнутая врасплох его недружелюбием. Обычно в отелях вежливое обслуживание, а не старики, которые выглядят так, будто вот-вот пригрозят кулаком уличному хулигану. — Извините, если бы вы могли просто сказать мне, где зарегистрироваться…

— Дойл, — рявкает он и, развернувшись на каблуках, исчезает в замке.

Что за…?

Полагаю, это намек последовать за ним?

Вот черт.

Глава 2

ВЛАД



Женщина смотрит в потолок, ее рот открыт от шока.