Новые неприкасаемые - Джозеф Дилэни

– Соблаговолите сообщить суду результаты.

– Да, сэр. Исследования показали, что в обоих случаях в организмах испытуемых вырабатывался необычный, весьма редкий фермент.

– И каково значение этого открытия, доктор?

– Оно имеет отношение к так называемому «кровеносно-мозговому барьеру».

– Объясните, пожалуйста, что это такое.

– Хорошо. Правда, опять потребуется некоторая исходная информация.

Эксперт сделал паузу и быстро взглянул на Гамильтона. Не встретив возражений, он продолжил:

– Кровеносно-мозговой барьер возникает из-за некоторых особенностей, отличающих структуру капилляров мозга от остальных капилляров системы. Клетки стенок мозговых капилляров приближены друг к другу гораздо теснее.

Причина этого в том, что кровеносная система, разносящая кислород и питательные вещества, одновременно является чем-то вроде сточной канавы. Другими словами, ее можно назвать системой удаления нечистот из организма, потому что отходы жизнедеятельности обязательно попадают в кровь.

Клетки мозга, или нейроны — своеобразные аристократы человеческих тканей. Прочие клетки тела научились жить по соседству с отходами, но клетки мозга, соприкоснувшись с загрязненной кровью, просто гибнут.

Поэтому для защиты их королевской неприкосновенности организм выработал способ поддержания чистоты внутримозговой среды. Стенки мозговых капилляров имеют такую структуру, что в норме пропускают только глюкозу и кислород плюс небольшое количество необходимых мозгу крупных молекул, таких как липиды. Пропуская через себя крупные молекулы, клетки мозгового барьера действуют подобно привратнику, имеющему определенную молекулярную программу. Они открываются, пропуская нужные вещества, но затем немедленно закрывают проход.

Таким способом мозг изолирует себя от веществ, которые кров переносит в остальные части тела. Когда барьер работает нормально мы имеем здоровый мозг. Но барьер двухсторонний, и это означает что если вредное вещество ухитряется сквозь него проникнуть, то и обратно выходит с большим трудом.

В связи с этим возникают трудности и у медиков. Лекарства с крупными молекулами, например, пенициллин, не проходят через барьер, потому-то инфекции мозга почти невозможно вылечить.

Однако существуют разные способы перехитрить природу, и я отклоняюсь от темы для того лишь, чтобы пояснить, как это делают ферменты. Существует так называемый эффект «троянского коня», мозг теряет бдительность, если антиген или другое вредное вещество соединится с необходимым мозгу веществом — скажем, с солями или липидами, о которых я уже упоминал. Одним из главных участников ого процесса является L-дофамин. Есть данные, что определенные микроорганизмы освоили этот метод, и с его помощью проникают в мозг, а некоторые из них виновны в многочисленных нарушениях о деятельности.

Сперва я полагал, что открытый мною фермент проникает в мозг именно таким путем. Но я ошибался. Дальнейшие исследования показали, что есть и другой способ. В действительности фермент стимулирует организм на повышение концентрации сахаров в области барьера. Повышенная их концентрация вынуждает клетки барьера сжиматься, и промежутки между ними становятся больше. Воспользовавшись этим, фермент проникает в мозг в комплексе с другим, пока еще не установленным веществом. Мы не знаем, что это вещество, но известно его действие: оно губительно влияет на клетки мозга и способно вызвать помрачение рассудка. Мы подозреваем, что это «следовое» вещество имеет необыкновенно мощную силу воздействия, сравнимую с галлюциногеном ЛСД-25.

Гамильтон терпеливо дождался, пока ученый закончил свои разъяснения, и задал следующий вопрос:

– Материалы скольких уголовных дел вы изучили? Я имею в виду те из них, когда у осужденных проверялось наличие в крови фермента.

– Немногим более 2500.

– И у какого числа осужденных была установлена положительная реакция на наличие фермента, упомянутого в ваших показаниях?

– У всех, кроме четырнадцати.

– И эти четырнадцать чем-то отличались от прочих, доктор?

– Да. Все они оказались невиновны и попали в заключение вследствие ошибок правосудия. Четверо отбывали наказание за преступления, которые совершили другие лица, позднее в этом признавшиеся. В восьми других случаях суд ошибочно установил личность подсудимых; их идентификация оказалась столь шаткой, что апелляционные суды отменили первоначальные приговоры. Свидетельница одного из обвинений позднее призналась в даче ложных показаний. И в последнем случае открылись новые обстоятельства, полностью подтверждавшие алиби подозреваемого.

– А сколько человек вы подвергли тестированию за пределами тюрьмы, доктор Элбан?

– Лично я обследовал более 1500 пациентов. Другие ученые, принимавшие участие в моей программе, проверили еще 3800 человек.

– На данный момент результаты тестирования обработаны?

– Да.

– Сумели ли вы определить, как часто в организме людей, свободных, не заключенных в тюрьмы, вырабатывается этот фермент?

– Да, сумел. Статистическая частота в основной популяции приблизительно восемьдесят на тысячу.

– То есть восемь процентов населения?

– Да, правильно.

– А какова эта цифра среди заключенных?

– Более чем в десять раз выше и составляет девяносто девять процентов всех тестированных.

– Прослеживали ли вы судьбу тех людей из основной популяции, у которых был обнаружен фермент?

– Да, прослеживал. Вернее, мы прослеживали, потому что информация поступала из самых разных источников. Она собиралась по регионам моими многочисленными помощниками.

– Нет ли здесь дополнительных статистических закономерностей?

– Есть, сэр. Их две.

– Сообщите о них суду.

– Во-первых, личности с положительной реакцией на тест чаще встречаются в крупных городах. На индустриальном северо-востоке их в пять раз больше, чем в районах фермерства или скотоводства Во-вторых, из лиц, обследованных за последние восемь лет и имеющих положительную реакцию на тест, сорок пять процентов были арестованы и обвинены в совершении преступления, а тридцать два процента признаны виновными. Из общего числа тестированных каждый второй человек с положительной реакцией был когда-либо жизни арестован или обвинен в совершении преступления, а для на населения страны в целом эта цифра составляет двенадцать процентов Кроме упомянутых тенденций, имеется также возрастное плато в районе пятидесяти лет. После этого возраста наличие фермента перестает быть статистически важным.

– Проводились ли вами или вашими помощниками исследования, устанавливающие зависимость между присутствием фермента в крови и классическими разновидностями умственных заболеваний?