Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели - Дмитрий Панов

Посоветовавшись, Пановы обратились к Минину со «святой мольбой». Прадед Захар Панов повел всю семью к дому помещика. Сам глава рода, авторитет которого был непререкаем, стал на колени и принялся умолять помещика проявить божескую милость. Минин выслушал мольбу моего прадеда и разрешил взять четырех лошадей, одну корову, десять овец и кое-какой сельскохозяйственный инвентарь. А также было велено в тот же день убраться из пределов поместья.

Сегодня легко говорить о том, как же стал возможен сталинский террор. Дикая вакханалия насилия, от прямого участия в котором Бог меня миловал. Но все же входил комсомольцем с винтовкой в руках в дом раскулачиваемого крестьянина, защищал и укреплял сталинский режим, впрочем и Россию тоже в годы Великой Отечественной и в качестве боевого летчика, и в качестве комиссара с красной звездой на рукаве гимнастерки. Да, бывали сомнения. Но, видимо, жили во мне, человеке сугубо мирном, и воспоминания о диких обидах и беззакониях, которым подвергались мои предки. А уж направить эти чувства в нужное русло — дело техники. Ведь, вроде бы, стоял в одних рядах с такими же обиженными: сыном сапожника — Сталиным, сыном слесаря — Ворошиловым. Да, сегодня многие усмехнутся. Но нельзя судить об историческом мироощущении с позиций сегодняшнего дня. История не переигрывается. Давайте выучим же уроки, что особенно полезно для людей, находящихся у власти. Хорошо бы не задним числом.

В памятном для России 1861 году семья Пановых прибыла в казачью станицу Приморско-Ахтарскую. В очередной раз российское крестьянство не получило не земли, ни воли. Что из себя представляла Приморско-Ахтарская во второй половине 19-го столетия? Из истории известно, что именно к этим обрывистым глинистым берегам приставали торговые корабли древних эллинов. В обмен на ткани, легкие вина, стекло и керамику пронырливые древнегреческие купцы нагружали полные суда великолепнейшей рыбой: копчеными и вялеными осетрами, белугами, севрюгами, таранью, рыбцом, шамаей, судаком, чебаком, карпом… Рыбы было столько, что не требовалось даже особых усилий для ее ловли. Думаю, что и афинский стратег Перикл впивался зубами в нежный, тающий во рту балык, приготовленный из азовского осетра. Впрочем и на моей памяти греков, промышлявших торговлей, в Приморско-Ахтарской было очень много. А до прихода русских войск и казаков на месте станицы стояла турецкая крепость Ахтар-Бахтар. Именно поэтому в просторечии Приморско-Ахтарская называлась Ахтарями. Станица состояла из прямых улиц, пересекающихся строго перпендикулярно. В смысле градостроения потемкинские генералы и казачьи атаманы не любили «изысков», застраивали станицы довольно просторными домами, сложенными из самодельного крупногабаритного кирпича — самана, который изготавливался в больших круглых ямах из глины, соломы и навоза. Саман месили лошади, увязая почти по брюхо, и вытаскивая ноги с громким чавканьем. Потом его формовали и сушили на солнце.

Стены клались на глиняном растворе. Хаты мазались глиной, белились. Крыши покрывались камышом. Камышом же, дымок которого очень ароматен, топили печи. Жилища получались простые и удобные. Строения, сложенные из такого незатейливого, экологически чистого материала как саман, стоят в Ахтарях по полторы сотни лет. Собственно Ахтари расположились на берегу залива, переходящего в лиман. По обе стороны от Ахтарей на сотни километров тянутся косы и лиманы — приазовские плави. Конечно, довольно однообразный пейзаж этот не радовал глаз моих предков, привыкших к лесам среднерусской равнины, но перспектив для жизни и деятельности здесь, все-таки, было больше.

Ахтари были казачьим царством. Казачий атаман судил и рядил, карал и миловал — реально, а не символически. Ахтарские казаки в случае войны выставляли в царскую армию сотню полностью вооруженных и снаряженных воинов, боевые качества которых были известны всей Европе. Кроме того, казаки, щедро наделенные землей и пользовавшиеся широким самоуправлением, были верной опорой царя на случай внутренних неурядиц. Не могу не сказать о следующем: сегодня все валят на русских. Конечно, «великодержавный шовинизм» всегда играл важную роль в жизни Российского государства. Но не нужно преуменьшать и степень интернационализации, свойственной внутренней жизни Российской Империи. Казаки, населявшие Приморско-Ахтарск, были в подавляющем большинстве украинского происхождения, гордились своим запорожскими и екатеринославскими корнями. Украинская речь преобладала на Кубани. Иногородние, пришедшие позже, а также почти вся интеллигенция: врачи, учителя, чиновники были русского происхождения. В большинстве жили раздельно: казачий район, в северной части станицы, так и назывался «Казаки». Как я уже упоминал, полновластным хозяином станицы был казачий атаман, избираемый казачьей общиной и утверждаемый царскими властями. Иногородние были практически бесправны. Казаки в прямом и переносном смысле требовали, чтобы иногородние заглядывали им в рот, ловили и исполняли каждое слово. Уже я помню торжественные проезды по станице, по ее широким немощеным улицам, усыпанным соломой и навозом, заросшим по краям бурьяном, казачьего атамана Бутко, при появлении которого иногородние, находившиеся на улице, кто сидел — вставали, снимали головные уборы и кланялись. В его руках был суд, полиция, тюрьма, а главное — огромный фонд резервных земель, принадлежавших казачьей общине, немалую часть из которых арендовали иногородние. Неравноправное положение плохо сказывалось на морали и поведении казаков: среди них было много людей высокомерных, задиристых, строптивых, грубых, считавших, что все проблемы в этом мире можно решить при помощи шашки и нагайки. Хлеба казаки сеяли мало, жили в основном за счет платы, получаемой с иногородних за аренду принадлежащей им земли. Кроме атамана сдавали в аренду свою землю и рядовые казаки. Характерно, что отношения между иногородними и казаками отражались на лексике: казаки называли иногородних — «гомселы», а иногородние казаков — «кугуты». Впрочем, это не мешало активному перемешиванию казаков и иногородних. Ради объективности скажу, что женщины-казачки были заметно красивее женщин, вышедших из русских губерний. Свадьбы размывали границы казачьей и иногородней общин. Так случилось и с Пановыми. Мои дядья Григорий и Иван Пановы, например, женились на казачках. К сожалению, крутой характер казачки заставил бедного Ивана наложить на себя руки: с горя он повесился, не выдержав домашнего террора.

Однако вернемся в 60-е годы прошлого столетия. Притомившись в рабстве у Минина, Пановы решили попробовать добывать свой хлеб иным путем. Кое-как обустроившись, прадед Захар приобрел ветряную мельницу, стоящую в степи у восточной окраины Ахтарей. Дело оказалось очень выгодным. Мощные ветры, дующие с востока и запада, на границе степи с морем, без устали крутили деревянные лопасти, а процент, получаемый мельником, доходил до 7–8 фунтов муки со смолотого пуда зерна. Однако, не редкость на Кубани бури и ураганы, когда ветры сметают и опрокидывают все на своем пути. Пыльные бури закрывают весь горизонт, срывают крыши. Именно под такой ураганный ветер вскоре и попала мельница Пановых. Она не выдержала напора стихии, рухнула и рассыпалась на части. Вообще, мне очень жаль ахтарских мельниц, их стояло одиннадцать на восток от станицы. Экономичные, они очень украшали бедный пейзаж, состоящий из ровной степи, обрывистого глиняного берега и сонного моря.

Пановым пришлось продавать лошадей и другой скот, для того, чтобы купить лодку, сети и прочий рыбацкий инвентарь. Лицензию на право рыбной ловли пришлось покупать у одного из отставных казачьих офицеров, между которыми для прокорма был поделен берег. Первые два выхода в море были чрезвычайно удачными. Из лодки Пановых, возвращающихся с ловли, бодро торчали осетровые и белужьи хвосты. Выловленная рыба была продана с немалой выгодой купцам «прасолам», развозившим ее дальше в копченом и соленом виде по всей империи. Для ахтарских рыбаков конечным пунктом для реализации обычно был Екатеринодар, нынешний Краснодар, где рыба быстро продавалась или разменивалась на различные нужные в быту товары. Возможно, читатель помнит, как в «Мертвых душах» Гоголя Собакевич единолично потихоньку расправился с «чудом природы» огромным осетром, который городничий собирался предложить гостям? Этот осетр вполне мог быть азовским.

Говорят, Бог любит троицу. Третий выход Пановых на рыбную ловлю закончился печально. Азовское море обычно сонное, но в случае, если задувают сильные ветры, то зеркало мелководья мгновенно вспенивается огромными свирепыми валами, бьющими с тяжким протяжным грохотом о берег. Тогда Ахтари будто затихают, прислушиваясь к морской канонаде. Именно под удар такого, самого опасного для рыбаков западного ветра «низовки», и попали Захар с компаньоном. Четырехметровые валы грозили утопить их посудину. Спасаясь, пришлось выбросить за борт сети и добычу — это повысило плавучесть. Заливаемую водой лодку подогнало к берегу и стало бить о скалы. Конечно же, она скоро развалилась. Рыбаки едва спаслись. После этого мой прадед Захар встал на колени, перекрестился и торжественно заявил: коль родился на земле, то на земле и умру.