Путь в неизвестность (СИ) - "Velena Revers"

Рай для бестии.

А тут ещё руки больше не скованы рабскими наручами. Кожа чувствует их призрачное, ещё вчерашнее присутствие, но демон появился очень вовремя… Сейчас он уверен в победе. Если до того приходилось выживать только на собственных резервах, то теперь открыт доступ и к силе… Горло само по себе сжимается спазмом и дрожит от глубокого глухого рычания.

Сила! Свобода! Бой!

Клинок с хрустом вгрызается в вурдалака и воин, приблизившись к щерящейся морде, злобно скалится в ответ, ловя взглядом отблески угасающей вражеской жизни.

Но некогда отвлекаться. Бестиан здесь только один, а люди справа и сзади уже дрогнули, и нечисть прорвалась за спины отряда, разгулявшись вовсю. Силы людей на исходе, нас мало… нас мало! Строевая стена распалась на отдельные очаги схватки, и людям это не сулило ничего хорошего.

— Артэ!! Артэ, они наступают!!

Сагилль никуда не делся, выдержал, друг, за правым плечом. Но страх в его глазах уже разросся до паники. Нужно что-то делать, что-то придумать, срочно… думай, Бестиан!

Воин замирает. Вокруг хаос, сшибки, предсмертные вопли и крики раненых сводят с ума. Воздух вдруг сгущается, воет и трещит, левый бок обжигает жаром, и нежить слева скашивает огненным смерчем, но стихия, не успев разгуляться, утихает. Оборвалась ниточка жизни ещё одного мага…

Воин срывается с места, взлетает на пригорок, с силой вонзает меч в землю, складывает руки на крестовине и торопливо зажмуривается.

Идиотизм, самый настоящий, худшего места и времени для медитаций не придумать…

Друг за его спиной отражает удар подобравшегося люпа — получеловека-полуволка, здоровенной мускулистой твари. Мутант с недовольным рявком отдергивает лапу и замахивается другой, с зажатой в ней саблей в человечий рост. Нет приема против лома! Тут бы уже помолиться…

Лапу в замахе вдруг перехватывает другая, такая же когтистая.

Лицо Артэ перекашивается и тут же каменеет. Его соратник от неожиданности отшатывается вместе с люпом. Когда это его волосы покраснели!? Как в крови их вывозили. И какого лешего он… рычит на люпа!?

Отбросив безвольную конечность в сторону, воин впивается взглядом пожелтевших глаз в гиганта. Короткое слово, оскал невесть откуда взявшихся клыков. Люп как по команде разворачивается и бросается на своих же, вместе с остальными полуволками. Изменившийся Артэ срывается с места и мчится за ним.

Новый отряд. Цель известна и приоритетна. Достать любой ценой.

Вперёд, вперёд…

Минуя по дороге клубки чужих схваток, расшвыривая мечом попадающуюся по пути мелочь и в два-три удара расправляясь с более серьёзным противником, воин и люпы за несколько минут пересекают половину поля. Три неподвижных змеелюда рассредоточены линией, боковых атакуют полуволки, а Артэ нацеливается на среднего.

Вперёд! Вперёд!

Тело сжимается; вот его цель.

Под прикрытием живых орудий убийства, отмахнувшись от одного упыря, увернувшись от другого, воин попросту взбегает на плечи чужих охранников и с силой отталкивается. Воздух свистит в ушах и время размывается… Прыжок длится долго. Артэ даже успевает направить острие как раз в щель между природной броней змеелюда в уязвимое местечко и буквально сминает его весом и силой прыжка.

Поле потрясает вопль трёх змеелюдских глоток, но это конец. Бой фактически окончен.

***

Кроваво-красные плотные облака на горизонте, словно вязкое болото, затянувшее солнцу путь, больше не смогли удерживать непокорную звезду. Первый луч, второй, золотыми снопами ударили в небо, знаменуя победу. Красный призрачный свет сходил на нет. Визжащую нечисть гоняли по полю и добивали, но эти кучки уже не представляли прежней опасности.

Война окончена.

За спиной стоят люди. Верные люди, прошли до конца и не бросили. Даже почти не боятся его… Солнце с непривычки слепит глаз. Он, пришелец, в этом мире увидел его впервые.

А впереди ведь тоже стоят его бойцы. Те, что уцелели, мощные, неустрашимые, рокочут от удовольствия: победа… какая разница, что не их? Они думают — их.

Люпы. Тоже шли до последнего. Может даже не их вина, что их создали не те, и бросили в бой не на той стороне. Они все до одного великолепны. Сильные, верные хозяину, кем бы тот ни был. Даже худощавый человек с длинными волосами и тяжёлым мечом не по его руке, устало клонящимся кончиком к земле.

Солнце бьёт из-за их спин, и они ждут дальнейших приказов.

Люди за спиной тоже… ждут.

Этого он не простит себе никогда. Он должен, но сердце на секунду сжимается. Дархартэ окидывает взглядом свой бывший отряд и безмолвно отдаёт последний приказ.

Люпы почти синхронно отстёгивают от поясов короткие кинжалы, перехватывают рукояти обеими руками-лапами и со всего маху вонзают в собственные сердца.

Строй шатается, падает на колени и медленно клонится к земле. Только кто-то один позволяет себе коротко, еле слышно заскулить от боли.

Кончено.

Для них всё кончено.

Ему вдруг становится постылым окружающее. Сзади несмело окликают — не то чтобы боязно, просто что там в голове у него, непонятно — но воин не реагирует. Он с размаху вонзает меч в землю, еще раз окидывает взглядом свое бывшее нечеловеческое воинство — единственных, кто здесь в нём не сомневался. По принуждению, обманом он стал их вожаком, но они были самыми яркими бойцами и выложились до последнего ради него.

Его не задерживают. Фигурка трогается с места, минует трупы и постепенно скрывается из виду, словно растворяясь в ослепительных лучах, бьющих от горизонта.

1112 г. от Исхода. Светлоэльфийская столица.

Небо затянула плотная, мглистая тина серых туч. Ветер не доносит ни пения птиц, ни случайного голоса, кругом сонная тишина. Солнечный свет не струится сквозь шелковые светлые портьеры. Не питает растущие в комнате, в кадках, заплёвшие всю стену королевские сафины, отчего бархатно-синие цветы грустно клонятся вниз. Не придает живости лицу молодой девушки на портрете — тонкой, изящной, как виноградная лоза, с рыжими волосами и выглядывающими сквозь кудри кончиками острых ушей. Не искрится, преломляясь, в хрустальных слезах подвешенной к потолку люстры со свечами.

Впрочем, и с солнечным светом здесь лучше не станет.

Тонкий палец осторожно коснулся одной из подвесок. Та с мелодичным звоном задела другие и замерла, прокатив по граням цветные блики. Застывший под люстрой молодой эльф задумчиво смотрел на неё. Взгляд его, несмотря на то, что принадлежал живому существу, был до странности пустым. Непонятно, что в нём такого, но всё равно тянет опустить глаза.

В остальном это обычный светлый эльф — прекрасный лицом, высокий и стройный. Шёлковые волосы кое-как убраны в хвост, но лоб пересекают непокорные прядки, выбившиеся из пучка. Ясные светло-карие глаза с тёмным ободком по краю. Тонкие, изящные черты, тёмные росчерки бровей. Наблюдателя смутило бы только выражение его лица, такое спокойное. Слишком спокойное…

От дверного проёма на ковёр упала тень.

— Тамин?

От неожиданности рука дрогнула, задела обруч, к которому крепился хрусталь. «Слёзы» покачнулись, зазвенели.

— Да? — так и не повернувшись, отвечает эльф.

— Ты опять проигнорировал собрание. В чём дело? — сухо интересуется его отец, стоящий на пороге и сложивший руки на груди. Свет из коридора очерчивает его силуэт, но не дает разглядеть лицо.

— В моем присутствии нет смысла — поджимает губы Тамин. Первые проявления эмоций. Такие разговоры он не любит, сейчас ему очень хочется куда-нибудь ускользнуть.

— Тебе не следует так думать. — Отец ступает вперёд. Тень скользит по нему и уступает неяркому освещению. Внешне родственники очень похожи, те же волосы, тот же изгиб брови и линия подбородка. Но светло-зелёные глаза, похожие на лед, и чёрные точки зрачков, как острия иголок, рушат всё впечатление. На лице старшего застыло холодное отчуждение.

— Если не забыл, ты мой сын. И должен всюду сопровождать владыку.