ВДВ. С неба — в бой - Михаил Скрынников

Ведь это же сигнал идти вперед, но как преодолеть эти два шага. Инструктор уверенно сделал шаг вперед и ринулся в бездну, подавая нам личный пример.

Ноги не слушаются. Выпускающий смотрит на меня, как удав. Я закрываю глаза, делаю шаг к нему, а он спокойно подтягивает меня в себе и направляет в дверь.

По лицу хлестанула тугая струя воздуха, я уже падаю, кувыркаясь, в бездну, чувствую, как стропы стали выходить из ранца парашюта. Потом затяжной провал.

Вдруг резкий рывок кверху, ноги оказались выше головы. Кругом почему-то очень тихо, тихо. Ура! Мой парашют раскрылся, значит, живой, но глаза еще не открываю, боюсь.

Все самое страшное медленно, потихоньку стало отступать, открыл глаза и стал вспоминать, чему нас учили на земле.

Попытался удобнее сесть в подвесной системе, но как только одну руку отнял от лямки, снова стало не по себе. Страх не отпускал.

И все-таки страх я поборол быстро и уже через несколько секунд пытался управлять куполом. Не все на первых порах получалось, но я старался.

А кругом были слышны радостные возгласы парашютистов. Кто-то переговаривался друг с другом, пытаясь что-то подсказывать по ходу дела. Я просто ликовал от радости. Однако встреча с землей произошла неожиданно, хотя я и видел ее приближение, но не смог определить расстояние до нее. Совершил головокружительный кульбит, однако ноги старался держать вместе, как учили инструкторы. После кульбита я подскочил, встал на ноги и быстро собрал купол парашюта. Снял с потной головы шлем, и вдруг такая радость охватила, что даже захотелось петь, а другие ребята, собирая купол, тоже пели. Затем мы дружно кричали нашим товарищам, которые еще были в воздухе, чтобы они развернулись по ветру и держали ноги вместе, а также повторяли слова дежурного на площадке приземления: «Земля! Земля!» Считаю, что это был подвиг, проявление нашего мужества.

Конечно, обмен впечатлениями продолжался до отбоя. Скажу не таясь, этот первый прыжок преследовал меня во сне страшными кошмарами еще долгие годы, и даже когда я служил в десантных войсках и совершил уже не один десяток прыжков с парашютом, в том числе на лес, воду и высокогорные ограниченные площадки. Многие ребята в ту ночь вскрикивали от страха во сне.

Утром, а это было воскресенье, нам разрешили увольнение в город. Недалеко от аэродрома жила моя тетя, младшая сестра отца Татьяна Андреевна. В суровые военные и голодные годы она нянчилась со мной, маленьким. Муж ее, Виктор Сергеевич, долгие годы руководил Гомельским авторемонтным заводом, был членом бюро горкома, уважаемым человеком в городе и, надо сказать, честным. Всю жизнь жили и живут в двухкомнатной квартире, за что ему частенько доставалось от тети, но она, несмотря на некоторый достаток в доме, всю жизнь работала и воспитывала двоих детей. Минут через тридцать тетя тискала меня в своих объятиях. Она быстро сообразила стол и с большим удовольствием слушала мой рассказ о том, что я нахожусь на сборе на аэродроме и уже совершил один парашютный прыжок из кукурузника и, наверно, буду служить в десантных войсках. Правда, о переживаниях и страхе, которого я натерпелся во время прыжка, скромно умолчал. Пришел Виктор Сергеевич, пришлось повторить рассказ.

К вечеру я вспомнил про сбор, лагерь и строгий порядок. Стал собираться. «Не спеши, сейчас вызову машину, и водитель тебя довезет до лагеря», — сказал Виктор Сергеевич. Тетя на прощание чмокнула в щеку и сунула в руки сверток с провизией. Водитель на «Волге» прокатил меня через весь аэродром и, как большого человека, подвез прямо к нашим палаткам. Конечно, пацаны обратили внимание на такой сюжет; а мне этого, собственно говоря, и хотелось. Конечно, тетино угощение тут же съели.

Наутро приступили к укладке парашютов на следующий прыжок. Нас снова распределили по кораблям, только на этот раз с учетом веса каждого парашютиста. Порядка на этот раз было больше, чем в первый день, но волнения, судя по нашим физиономиям, не меньше, да и ветер был сильный, с сильной облачностью. Пришлось ждать, пока стихнет. Ближе к обеду ветер стих, исчезли облака. Нам дали команду надеть парашюты, вывели на линию старта, и мы стали ждать своей очереди для посадки в самолет.

Я уже был научен горьким опытом первого прыжка, да к тому же и вес мне позволял зайти в самолет первому. По команде выпускающего мы повернулись направо, и я первым зашел в кабину самолета. На этот раз на линии старта пилоты выключили двигатель и заходить в самолет было намного спокойнее.

Я знал свое место рядом с кабиной пилотов и невольно заглянул к ним. Там было множество светящихся кнопок, лампочек и тумблеров. Вот это да, красота-то какая, подумал я, а прошлый раз ничего не рассмотрел. Как только последний парашютист зашел в самолет, выпускающий закрыл дверь. И сразу же начало портиться настроение. Выпускающий внимательно осмотрел нас, напрасно мы пытались ему улыбнуться, улыбка выходила жалкой.

Самолет запыхтел мотором и, слегка подпрыгивая на неровностях, стал выруливать на взлетную полосу. Небольшой разбег, и машина в воздухе.

На этот раз среди нас был парень, который не совершил вместе с нами первый прыжок. Он был балагур, в свободное время играл на гитаре, пел блатные песни. Рубаха-парень, да и только.

Самолет уже был на приличной высоте, и пилоты, как бы заранее призывая нас к порядку, сделали пару нырков. Да таких затяжных, что мы некоторое время не могли прийти в себя. А что стал вытворять рубаха-парень! Нам стало страшно, глядя на него.

Он сбросил с себя парашют и стал с криком метаться по самолету. Хорошо, что дверь была закрыта, а то еще бы и выбросился. Инструктор с выпускающим еле усадили его в кабину под кресло одного из пилотов.

А мы продолжали волноваться за себя втайне завидуя отказнику. А он, сжавшись в комок, сидел на коленях и руками держался за кресло пилота. Мы-то уже знали, что нас ждет, вот и волновались. Я, к примеру, думал только о том, чтобы быстрее все это закончилось и я вновь оказался на родной земле. И снова раздался терзающий душу звук. Выпускающий левому борту подал команду встать и не очень вежливо помог покинуть самолет.

Вот и наша очередь подошла, мы тоже по команде встали, но ноги, как и первый раз, были ватные. Я снова, как кролик, подошел к вышибале, невольно глянул вниз, от увиденного закрыл глаза. Земля мне показалась серой и неуютной. Чувствую, направляют к двери, провал и снова в груди стон, похожий на тигриный рык, затем резкий рывок, ноги повторили прежний пируэт и оказались выше головы. Слава богу, парашют раскрылся, но глаза еще некоторое время почему-то не открывались. Меня на стропах слегка раскачивало, и на какое-то время снова охватил ужас, но через несколько секунд раскачивание прекратилось, и ужас прошел сам по себе.