Песня любви - Сьюзен Хаувотч

—И что из того?

—Неужто я позволю тебе сделать что-то еще более глупое, чем приезд сюда?

—Послушай меня, Мак...

—Без всяких «послушай меня», крошка, — жестко произнес он.

Однако на него был брошен взгляд, говорящий, что и она не собирается сдаваться. Он подавил стон, хорошо сознавая, сколь трудно заставить ее изменить раз принятое ею решение. Свидетельством тому было ее пребывание здесь, вместо того чтобы находиться дома, как того от нее ожидали братья.

2

По другую сторону реки, в элитарном районе Вест-энд, экипаж, в котором находился сэр Энтони Мэлори, остановился у одного из роскошных особняков из Пиккадилли. Прежде это была его холостяцкая обитель, но теперь она переставала ею быть, ибо сейчас он прибыл сюда вместе со своей молодой женой леди Розлинн.

Услышав звуки подъехавшего экипажа, брат Энтони, Джеймс Мэлори, останавливавшийся у него, когда бывал в Лондоне, поспешил выйти в холл и оказался там в тот момент, когда новобрачную на руках переносили через порог. Поскольку он не был уверен, что девица — действительно жена, его реплика вполне объяснима.

—Не думаю, что мне следовало лицезреть это.

—Я надеялся, что ты не станешь делать ничего подобного, — произнес Энтони, проходя мимо Джеймса в сторону лестницы все еще со своей ношей. — Однако поскольку ты все же оказался свидетелем, то тебе следует знать, я женился на этой девушке.

—Какого черта!

—Он действительно так поступил. — Новобрачная мило рассмеялась. — Вы же не подумаете, что я какому-нибудь случайному встречному позволю переносить себя через порог, правда ведь?

Энтони на миг остановился, заметив на лице брата недоверчивое выражение.

—О, Господи, Джеймс, я всю жизнь ждал момента, когда ты утратишь дар речи. Но ты ведь правильно поймешь меня, если я не стану ждать, пока ты обретешь его?

И он поспешно поднялся по ступенькам.

В конце концов Джеймсу удалось закрыть рот, затем он открыл его, чтобы влить в себя стакан бренди, который он все еще держал в руках. Поразительно! Энтони попался в силки! Самый скандально известный повеса в Лондоне — конечно, «самый» лишь потому, что Джеймс сложил с себя это звание, когда десять лет назад уехал из Англии. Но Энтони? Что могло толкнуть его сделать столь чудовищную вещь?

Разумеется, красота леди не поддается описанию, но разве не мог Энтони добиться ее иным способом? По случайности, Джеймсу было известно, что Энтони удалось соблазнить ее фактически вчера вечером. Тогда каким же возможным резоном он руководствовался, женясь на ней? У нее не было семьи, так что никто с этой стороны не мог заставить его, и вообще никто не способен велеть ему что-то сделать — за возможным исключением их старшего брата Джейсона, маркиза Хэйверстона, главы семейства. Однако даже Джейсон не мог настоять на женитьбе Энтони. Разве Джейсон на протяжении многих лет не подступался к нему с этим? И безуспешно.

Явно никто не приставлял пистолета к голове Энтони или каким-то иным образом принуждал совершить столь абсурдный поступок. К тому же Энтони никак не походил на Николаса Идена, виконта Монтиета, поддавшегося на давление со стороны представителей старшего поколения. Николаса Идена вынудили жениться на их племяннице Ригэн, или Регги, как ее называли в семье. Надо признать, что нажим на Николаса оказывал и Энтони при некоторой поддержке их брата Эдварда и собственного семейства Николаса. Боже, как и теперь хотелось Джеймсу быть в то время рядом, чтобы добавить несколько угроз от собственного имени, однако тогда семейству не было известно, что он возвратился в Англию и старается подстеречь означенного виконта, чтобы отделать его хорошенько по совершенно иным причинам. И он преуспел в этом, в результате чего юный паскудник едва оказался в состоянии присутствовать на собственной свадьбе с Ригэн, любимой племянницей Джеймса.

Покачивая головой, Джеймс вернулся в гостиную к графину с бренди, полагая, что несколько очередных стаканчиков помогут ему сыскать ответ. Любовь в качестве причины он отверг. Коли Энтони не поддался этому чувству в семнадцать лет, когда усиленно соблазнял представительниц прекрасного пола, то он был теперь столь же неподатлив к нему, сколь и сам Джеймс. И следовало отбросить нужду в наследнике, так как претендентов на высокие титулы среди членов семейства имелось предостаточно. У их старшего брата Джейсона был единственный сын Дерек, уже вполне самостоятельный и все более походивший на своих молодых дядей. У второго по старшинству из Мэлори, Эдварда, было пятеро детей, все, за исключением самой младшей, Эми, в брачном возрасте. Даже у Джеймса появился сын — Джереми, хотя и незаконный, обнаруженный им лишь шесть лет назад. Он даже ничего не знал о существовании паренька, которого в одной из таверн подняла на ноги его мать, и после ее смерти тот продолжал трудиться в той же таверне. Джереми теперь стукнуло семнадцать, и он стремительно и с блистательным успехом шел по стопам собственного папаши, распутничал направо и налево. Таким образом, Энтони как четвертому сыну не было нужды беспокоиться о продолжении генеалогического древа. Об этом позаботились трое старших Мэлори.

Джеймс вытянул на тахте свое крепкое почти шестифутовое тело, не выпуская из рук графинчика с бренди. Он подумал о новобрачных наверху и о том, чем они сейчас могут быть заняты. Хорошо очерченные, чувственные губы искривились в усмешке. Просто не находилось ответа на вопрос, зачем Энтони совершил столь чудовищный шаг, как женитьба, — ошибку, которую Джеймс ни за что не сделает. Но ему пришлось признать, что уж если Энтони решил ринуться в омут, ему следовало это сделать ради такого первоклассного образца, каковым являлась Розлинн Уэдуик — хотя нет, уже Мэлори.

Джеймс подумывал о том, чтобы и самому приударить за ней, хотя Энтони уже и застолбил участок. Но ведь в прежние годы, в бытность их молодыми шалопаями, известными всему городу, они частенько волочились за одной и той же дамочкой из спортивного интереса. Победителем обычно оказывался тот из них, кто первым попадал в поле зрения этой особы, поскольку Энтони обладал такой притягательностью, что практически ни одна женщина не могла устоять, а собственные достоинства Джеймс расценивал аналогично.

Между тем трудно было менее походить друг на друга, чем эти два брата. Энтони был выше ростом и стройнее, черные волосы он унаследовал от их бабки, пронзительно голубые глаза были такими же, как у Ригэн, Эми и, как это ни неприятно, у собственного сына Джеймса — Джереми, который, что еще менее приятно, больше походил на Энтони, нежели на Джеймса. Внешность Джеймса более соответствовала облику большинства Мэлори — светлые волосы, слегка зеленоватые глаза, крепко сбитое тело. «Крупные, светловолосые, красивые», — любила повторять Ригэн.