Варианты стихотворений - Дмитрий Мережковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
60 Пустые дни тяжелой скуки…
61–64 Ст. 17–20 основного текста
65 За мной, о граждане, — умейте все прощать
Неблагодарному народу!
За мной, о римляне, чтоб миру показать
Как умирают за свободу!
Поняв, кто были мы, ты нас не проклянешь,
70 Народ…
О скорбь родного края,
Ты наш холодный прах слезами обольешь,
Все наши муки вспоминая!
73–85 Ст. 25–37 основного текста
И чуткой силой обонянья
87–93 Ст. 39–45 основного текста
И с гулом в бездну полетело,
95 На камни, брызгая кровавою струей,
В клочки изорванное тело.
Вариант Петербургской поэмы «Смерть»
Строфы LVI–LX второй песни
LVIIСреди лугов необозримых
Деревня в жаркий полдень спит
Под вечный шорох нив родимых,
В тени задумчивых ракит.
Повесив голову, лошадка
Стоит на солнце, дремлет сладко
И машет медленно хвостом.
Теленка мальчик белокурый
Куда-то гонит; с петухом,
В пыли копаясь, бродят куры;
Заснули утки на пруде
В покрытой плесенью воде.
LVIIIНа огороде в вечер ясный
Колеблет ветра легкий вздох
Лопух и мак с головкой красной,
Тычинки хмеля и горох.
Какая тишь, какая воля!
Порой, как будто медом, с поля
Пахнет гречихой. Дряхл и сед
С улыбкой мирной на крылечко,
Кряхтя, выходит старый дед…
А там за серебристой речкой,
Где обнял землю свод небес,
Едва синеет темный лес…
LIXВ таком затишье Ольга в школе
Давно отшельницей жила…
Теперь в очах, в улыбке Оли,
В спокойной бледности чела
Таится не печаль земная,
А вера тихая, простая.
Среди учеников своих,
В толпе собравшихся крестьянок,
Когда она лечила их, —
Суровых, древних христианок
Она безгрешной и простой
Напоминала красотой.
LXОна ушла к земле, к народу;
Как в первый век монахи шли
В пустыни, в дикую природу
С крестом в руках, на край земли.
В ней тот же пламень новой веры,
И та же в ней любовь без меры.
И не протянут ей руки,
И тяжела ее дорога;
Но любят Ольгу мужики
За простоту, за веру в Бога…
Когда-нибудь они поймут
Ее святой великий труд.
Вариант легенды «Франциск Ассизский»
I ПРОКАЖЕННЫЙШел Франциск из Рима. На пути
Перед ним в лохмотьях прокаженный,
Путника завидев, обойти
Он спешил: коленопреклоненный,
Робко стал, как будто издали
Спрашивал: не слишком ли я близко?
И смиренно целовал в пыли
На дороге он следы Франциска.
Верно исцеленья от него
Ждал, как от святого. И несмело
Он, стыдясь недуга своего,
Скрыть под рубищем старался тело.
Подошел к нему святой, взглянул:
Там, где рот был, — язва; и ланиты,
Руки, шея струпьями покрыты…
Но Франциск лица не отвернул,
Он приблизился… Душа объята
Жалостью. Страдальцу он сказал:
«Мир тебе Господень!» и как брата
Обнял и в уста поцеловал.
II НОЧЛЕГРаз он попросился на ночлег
В дождь и холод. Отперла хозяйка.
«Кто там!» — «Странник, Божий человек!»
Проворчав с досадой: «Попрошайка…»,
Вынула запор и с фонарем
Вышла, но хозяин, старый мельник,
Закричал сердито: «Прочь бездельник!
Прочь!.. того гляди, как пустишь в дом,
Подожгут или ограбят. Много
Шляется вас, нищих: руки есть, —
Так ступай работать!.. Ради Бога
Хлеб чужой умеете вы есть!»
Отогнал он бедного с порога.
Но жена, Франциска пожалев,
Ночевать его пустила в хлев.
Лег он на солому, и мохнатой
Мягкой шерстью нищего согрел
Пес цепной. Беспечным сном объятый,
Он не слышал, как петух пропел,
Куры закудахтали, сквозь щели
Солнца луч блеснул над головой
Тонкой лентой пыльной, золотой,
И в луче соломинки блестели…
Пахло дымом. В поле шли стада;
На дворе несла хозяйка ведра,
И плескалась светлая вода.
Он проснулся весело и бодро…
Стал молиться. Счастье без конца
Было в сердце, — нежное, простое,
Тихое, как небо голубое:
В это утро Господа-отца
Он любил, забыв про все на свете,
Радостно, как любят только дети.
III ВЯЗАНКА ХВОРОСТАПовстречал однажды он старушку,
Что, кряхтя и охая, в горах
Хвороста вязанку на плечах
По лесной тропе несла в избушку.
Ношу сняв, он весело понес
В домик ветхий на крутой утес.
И как будто с ней давно он дружен,
Утешал ее, в избу зашел,
Помогал готовить скудный ужин,
Чистил овощи, огонь развел.
Рассказать хорошенькие сказки
Златокудрой внучке он успел,
Целовал ей голубые глазки,
Как ребенок с ней играл и пел.
Долго, долго в бедах и печали
О веселом госте эти два
Всеми позабытых существа,
Как о светлом духе вспоминали.
IV КЛАРАКлара, знатного барона дочь,
Проповеди нищего внимает
И тайком, едва наступит ночь,
Из дворца к монаху убегает.
В замке — пир… Но для нее милей,
Чем балы, турниры и веселье, —
Тихий, добрый звук его речей,
Свет лампады в полутемной келье.
И под шелком праздничных одежд
Клара носит тайно власяницу,
И встречает каждую денницу
На молитве, не смыкая вежд.
Черноризцы с пеньем и свечами,
Чтоб свершить над ней обряд святой
Постриженья, собрались во храме
В понедельник ночью на Страстной.
Прежде в замке, над ее головкой
Пролететь не смел бы ветерок, —
А теперь обуть ей нечем ног,
Чресла опоясаны веревкой,
За плечами — нищенский мешок.
Пали на пол кудри золотые,
Прозвучал обет. Но в этот миг
В дверь ударили мечи стальные,
И на паперти раздался крик:
«Клара здесь!..» Она трепещет в страхе,
Смерти ждут и молятся монахи.
В сонме грозных рыцарей своих
Это граф Мональд — ее жених.
За стенами недоступных башен,
С шайкою разбойничьей, злодей,
Не боясь ни Бога, ни людей,
Жил, как зверь лесной, могуч и страшен.
Дверь сломали, ворвались толпой
В Божий храм. Как в туче под грозой
Бьется голубь белыми крылами, —
Так, припав лицом к ногам Христа,
Обняла подножие креста
Клара в страхе бледными руками.
И к Франциску бросился с мечом
В гневе граф Мональд. Но с ясным ликом
И высоко поднятым крестом
Он стоял в смирении великом.
Был ли граф виденьем поражен,
Содрогнулась ли душа злодея,
Только в жизни первый раз смущен,
Пред врагом он отступил, бледнея.
И в глаза ему, как брату брат,
Подойдя, взглянул Франциск смиренный,
Состраданьем к грешнику объят.
Рыцарь на колени стал. Блаженный,
Наклонившись, тихо говорит:
«Брат, молись: Господь тебя простит».
V В ЛЕСУНа заре, когда в лесу глухом
Он стоял коленопреклоненный,
Всей душой в молитву погруженный,
С неподвижным радостным лицом, —
Птицы на плечо к нему слетали,
О заботах маленьких своих
На ухо Франциску щебетали…
И внимательно он слушал их,
И склонив главу, на лепет нежный
Отвечал улыбкой безмятежной.
Иногда кузнечик полевой
На руку к нему тихонько сядет,
И его приветствует святой
И по спинке изумрудной гладит.
И поет кузнечик веселей,
Как ему под солнцем лучезарным
Сладко жить в безмолвии полей;
Он поет и смотрит благодарным
Взглядом золотых своих очей…
VI ЗАЙЧИКРаз, когда он жил в глухих лесах,
Пойманного в сеть из дикой чащи
Зайчика принес ему монах.
И сперва испуганный, дрожащий,
Спрятался он в темный уголок,
Но привет блаженного услышал:
«Здравствуй, братец, серенький зверек!»
И тотчас к нему с доверьем вышел.
«Что же ты боишься? Подойди!..»
И подобно кролику ручному,
Зайчик прыгнул на руки святому
И головку спрятал на груди…
«У тебя, — Франциск промолвил, — зорки
Очи. Как же ты попался в сеть?
Видно выбежал из темной норки,
Чтоб на первый луч румяной зорьки
Сквозь густую зелень посмотреть?..
Хорошо тебе в тени древесной:
Проживешь ты, горя не узнав,
Умываешься росой небесной,
Ешь коренья сладких сочных трав…»
Он пушистый мех его ласкает
И потом тихонько на порог
Маленького гостя опускает:
«С Богом, в лес» — но ласковый зверек
В лес уже не хочет: вспрыгнул снова,
Скрыв головку на груди святого;
