Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1 - Игорь Соловьев

Примерно через пятнадцать минут постыдного самокопания я вынырнул из медитации – профессор Финкель, конечно, скорее левитировалась бы верхом на Шпиль Победы и превратила свое вечное коричневое платье в клоунский костюм, чем снизошла до того, чтобы заметить студента и прервать из-за него нескончаемый поток слов – в самом деле, сияние разума и истины куда важнее такой пошлости, чем ее усвоение какими-то малолетними неучами. С другой стороны, сил пребывать в этом постыдном состоянии у меня больше не было.

Я встряхнулся и заставил себя думать о приятном – о вечернем занятии у профессора Кея.

Все-таки удивительно, что среди всех профессоров Университета мы все привязались не к душе общества Томашевскому, не к светилу науки профессору Зелкинду, и даже не к обаятельнейшей Глории Ли, а к нелюдимому цинику Стефану Кею, преподавателю боевой магии. Нет, было бы понятно, если бы я, Антуан Гроссини, сам такой же нелюдимый, потянулся к подобному, но нет – его, по странному и непонятному совпадению, полюбили все мы – и Элли, чего я от нее никак не ожидал, и Алекс, и Давид (при мысли о нем в животе разлилась жгучая кислота бессильной ярости), и Анджела с Альбиной, и даже всегда высокомерная и гордая Каролин.

Впрочем, сколь сильно была привязана к Кею наша группа, столь же сильно его не любили все остальные. Немудрено – он единственный, если не считать нашего Сухаря Муна, позволял себе открыто плевать на правила обращения с учащимися – ну, например, называть нас бездарями, лентяями, сахарными леденцами, а порой и раздавать затрещины, что было вообще немыслимо. Конечно, первый урок с ним оставил неизгладимое впечатление, и пересудов хватило на месяц – тогда он открыто провозгласил, что идиоты в министерстве просвещения Арканума делают из нас овец и что ему, магу четвертого ранга, не пристало учить овец кусаться, но что он не оставит нас в покое, пока каждый из нас, потребителей тераномовской жвачки, как он нас назвал, не сможет выполнить хотя бы парочку элементарных защитных комбинаций и не падать в обморок при виде обычного гуля.

Вид его был, надо сказать, под стать характеру – вызывал отвращение с первого взгляда, только чтобы сильнее запасть в душу потом – лысый, среднего на вид возраста, с длинными, как у гигантских арахноидов, пальцами, внимательными черными глазами и ехидным голосом, он чаще всего внушал страх, порой – отвращение, но наша группа была готова на все, лишь бы заслужить его скупую похвалу, посмотреть, как он, откидываясь назад всем своим тонким, хотя и жилистым, телом, утопает в обширном кресле, как его губы трогает ироничная усмешка и как он, сначала словно сомневаясь, не стоит ли бросить рассказ, пока не поздно, смотря куда-то в угол, рассказывает свои истории – и благодаря им я, да и все мы, знаем что-то о мире, в котором живем – не только о Королевстве, но и о том, что лежит за его пределами, и что интереснее – о том, кем бы были до Войны. Кей говорил, что сам он родился буквально за полтора десятилетия до начала Войны, и что даже его откровенности есть пределы, которые он и так нарушает.

Вообще, все это было окутано туманом секретности – как началась Великая Война, в которой погибла большая часть человечества – то ли семьдесят, то ли восемьдесят процентов жителей Земли. Тайной оставалось и то, что все же двигало Врагами, что начали ее, почему и как именно все закончилось и действительно ли мир, воцарившийся более чем на три столетия, столь незыблем, как нам всегда говорили…

…Мои размышления прервала мелодичная трель, из ниоткуда раздавшаяся в воздухе, оповещая нас о конце лекции. Я взмахом руки переместил магические книги и тераном в рюкзак и быстрым шагом двинулся к выходу в коридор. Не хочу, не хочу я смотреть на то, что сейчас происходит у меня за спиной, на ее смех и эту… эту улыбку в его сторону, улыбку, которая означала, что для меня все кончено и надеяться не на что.

Мой путь лежал в столовую. «Давай, наедай бока. Уродливее тебе уже не стать, так что это никакая не потеря, Антуан».

Одно как-то радует: кажется, красотой этих стен я никогда не насыщусь, никогда она мне не прискучит. Древние камни, старые, более старые даже, наверное, чем само Королевство, помнящие Моровую Осаду, когда почти четыре года осажденный замок хранил жизнь сотне последних защитников города, нашедших здесь укрытие, и нескольким сотням стариков и детей. Но, как ни странно, это не пропитало Университет темными энергиями, не наполнило его мрачностью и злобой – кажется, ничто темное и злое не проникало сквозь эти стены, а если и проникало, то не задерживалось.

«Тьма вездесуща, Тень обманчива, Смерть всегда ждет, а Хаос… Хаос не знает преград» – именно этими словами встретил нас в свое время профессор Кляуниц, длинный, весь какой-то зигзагообразный в своем вечном сюртуке с фалдами, плешивый, с искривленными зигзагом же губами. Он читал курс по Темным Сферам, и колдовать во время занятий было строжайше запрещено.

Еще один повод себя упрекнуть: если Элли отгораживалась от лекций музыкой и принципиально списывала конспекты у других (чего и быть не могло касательно любого другого предмета, даже големов), то я был одним из тех ненормальных, кого эти Сферы (да, проклятье, это так!) манили, интересовали, волновали. Вот не было у меня этого инстинктивного, как у других, нормальных, здоровых людей, отвращения к темной магии. Наверное, это все же главное, почему Элли держится от меня все дальше и дальше. Чувствует это темное, злое, чувствует, что я – не такой, как они. Что-то, а это у нее есть. За это я ее, наверное… Нет, хватит об этом…

Я не заметил, как оказался в Пиршественном Зале. Осмотрелся, бочком отошел поближе к стене, выбрал столик в углу – по счастью, он не был занят. Любимый мой столик, отгороженный колонной от чужих взглядов, колющих спину – так ведь невозможно даже просто дать себе небольшой отдых и перекусить… Ха, «перекусить». Скажи лучше «обожраться», свинина.

Проклиная себя, но все же бессильный отказать изыскам (в следующий раз закажу только салат!), я легонько коснулся пальцем середины стола, и меню материализовалось перед глазами. Я открыл вкладку и заказал крабовый салат с оливками и кисло-сладкой капустой, тройной рыбный суп с лимоном, соковый микс, чесночный картофель и (да, я чертов мясоед!) куриную ножку по-восточному. Поколебался и добавил песочную запеканку с тягучим молоком и клубникой – изображение было чертовски соблазнительным, и я, к тому же, не заказывал сладкого уже четыре дня… Сегодня – можно, решил я, и добавил новогодний чай, раз уж в дело пошло сладкое. Курица… самое меньшее из удовольствий, которое может позволить себе «убийствопитающийся», как это теперь полагается называть, то есть тот, кто ест мясо животных. Слава Высшим Сферам, закон о полном запрете мяса все же не прошел в Магистериуме, хотя и набрал половину голосов (с перевесом в один голос) в Сенате, и была принята сокращенная версия – с ограничениями продажи мяса только в специально выделенных заведениях, пропагандой зеленого образа жизни везде, где только можно и навязчивой рекламой питательных минералов, заменяющих в себе все полезные свойства мяса.

Их бы воля, так мы бы только минералы и ели. Хотя кого это – «их»? Мы знаем, что Магистериум – верхняя палата Парламента, главного органа представительной власти, что Совет Арканума – центральный кабинет министров Королевства – управляет страной во главе с Верховным Канцлером, а формальным главой Королевства, ясное дело, является Король, Франциск Четвертый, этот мой собрат, и явно старший, в части любви к вкусным изыскам и шарообразности талии. Подозреваю, что король-то мясо ест, где-то тайком, по вечерам, там, где никто не сможет разнюхать и растрезвонить по всему тераному…

Размышления мои о тайных пороках монарха были прерваны появлением широкого круглого подноса, мягко и неслышно приземлившегося у меня прямо перед носом. Я поднял голову и застыл от удивления – в Пиршественный Зал вошел сам Грандмейстер, Великий Маг и, как говорят все сплетни, величайший из ныне живущих магов мира, директор этого Университета и Хранитель Королевства – известный людям лишь по прозвищу, но не по имени, как и все девять Хранителей – сильнейших и старейших Светлых магов, охраняющих покой и безопасность всех цивилизованных уголков мира. Конечно, каждый одевается как считает нужным, но переплюнуть Грандмейстера в странности вряд ли кто-то мог.

Он одевался, как сказочный волшебник – длиннополый балахон с мантией самых невероятных цветов – сегодня синий балахон был накрыт фиолетовой мантией, а знаменитая остроконечная шляпа приобрела довольно безобидный аквамариновый цвет (а ведь случалось Грандмейстеру предстать и в красно-желто-зеленой цветовой гамме), расшитая звездами и магическими рунами одежда ниспадала, впрочем, не комично, но величественно, словно сама по себе слагаясь в художественные складки. Был Грандмейстер весьма высок, обладал длинной белоснежной бородой, заплетенной в сложный узор, усы поднимались вверх закрученной спиралью, а довольно внушительный орлиный нос придавал ему сходство не то с филином, не то с какой другой птицей. Глаза его, большие и зеленые, смотрели внимательно и чуть-чуть несерьезно из-под кустистых бровей, придавая ему еще большее сходство с мудрой насмешливой птицей. Длинные седые волосы скрывались под знаменитой широкополой шляпой с (как гласят сплетни) пером гром-птицы – длинным и пронзительно синим. А вот витого посоха с огромным круглым сапфиром при Грандмейстере на этот раз не было, что и понятно – к чему таскать с собой артефакт такой силы, если ты просто спустился в Пиршественный Зал перекусить?