У истоков христианства (от зарождения до Юстиниана) - Амброджо Донини

Те немногие письменные документы, в которых говорится об Иисусе (то есть четыре евангелия, Деяния апостолов, двадцать одно каноническое послание и Апокалипсис — двадцать семь в целом, как двадцать семь книг в Библии и двадцать семь букв в еврейском алфавите), до нас дошли не на том языке, на котором говорили в те времена и в тех местах, где якобы происходили описанные в библейских текстах события, то есть не на арамейском и даже не на еврейском языке, хотя священнослужители стремились передавать в своей среде «слово божие» без. из-менений, даже если оно становилось непонятным. Эти документы составлены на разговорном народном греческом языке униженных и обездоленных масс средиземноморского мира — на койне, который был принят в последние два или три столетия до нашей эры (не без изменений и переделок) большей частью работников, ремесленников иудейского происхождения, евреями, эмигрировавшими из Палестины и рассеянными почти по всем прибрежным городам Римской империи и целым зонам Малой Азии, Греции и Египта.

Имя Христос (греческая форма еврейского слова «машиах» — «помазанник», «царь»; мессия — прозвище, а не собственное имя) и такие термины, как апостол (особый посланец, которому поручено приносить в Иерусалим пожертвования на поддержание храма), пресвитер («старейшина»; отсюда современное «священник»,[4] во французском — pretre,[5] в испанском — preste.[6] Ср. также английское priest,[7] немецкое Priester[8] и т. п. — Прим. пер. ]), епископ («наблюдатель»), крещение («очистительное омовение»), агапы («любовь», затем, в переосмыслении, — «братское вкушение пищи»), причащение (выражение благодарности, ритуальная священная вечеря), апокалипсис («откровение») и даже евангелие («весть о каком-либо счастливом событии») и церковь [ Русские религиозные термины в ряде случаев существенно отличаются от греко-латинских, перешедших в западные языки и католическое богослужение. Так, «крещение» в тексте А. Донини обозначается как производное от латинского baptisma [баптисма], в свою очередь происходящего от греческого baptizein [баптизейн] — «погружать», откуда современные французское bapteme, итальянское battesimo и т. д.; «агапы» — греческое agape («привязанность», «любовь»); «откровение» — как «апокалипсис» (от греческого арока-lupsis); «причащение» — как «евхаристия» (от греческого eukharistia — акт благодарения); «церковь» (по предположению от греческого kyrikon (из kyrios — «господь»), превратившегося через посредство готского языка, изменения «к» в «ц» и других переделок на славянской почве в современное слово. А. Донини передает романскими проиаводными от греческого ekklesia [экклесиа] — «собрание»: во французском — eglise [эглиз], в итальянском — chiesa [кьеза], в испанском — iglesia [иглезиа] и т. д. — Прим. пер. ], имели неоспоримое религиозноезначение для евреев, живших в эмиграции, или диаспоре. Достаточно ограниченный мир диаспоры ограждал религиозные понятия от неправильного употребления или интерпретации не в духе иудаизма. Но эта же среда явилась тем каналом, через который только что возникшая новозаветная проповедь осваивалась людьми совершенно иного происхождения и иной культуры, для которых старая религиозная терминология значила уже весьма немного. Достаточно вспомнить, что только в двух случаях в евангелии транскрибируется по-гречески еврейское слово «мессия» (Евангелие от Иоанна, 1:41 и 4: 25), и автор чувствует себя вынужденным напомнить верующим, которые явно уже не знали, что это слово в переводе означает Христос.

Не исключено, что некоторые тексты, вошедшие в канон Нового завета в течение первых трех веков истории христианства, были первоначально составлены на арамейском или непосредственно на еврейском языке. Но от них нам остались только немногие уцелевшие выражения, которые повторяются и сейчас, но уже без знания их прежнего смысла. Например, абба («отец»)[9] дало в ряде современных европейских языков слова, обозначающие настоятеля монастыря: abbe[10] во французском, abbate[11] в итальянском и т. д. — Прим. пер. ], рабби («господин мой») [Откуда еврейское наименование священнослужителя — раввин. — Прим. пер. ], аллилуйя («хвала богу») [Слово, принятое во всех христианских вероисповеданиях (от еврейского hallelou-yah — «восхвалим Вечного»). — Прим. перв. ], аминь («истинно», а не «да будет так», как думают) [От еврейского amen [амен]; некоторые этимологи (например, А. Доза) действительно переводят смысл этого термина «да будет так», — Прим. пер. ], осанна («даруй нам победу», «спаси нас»), эффата («отворись»), талифй кумй («девица, встань») — слова, сказанные по поводу чудесного воскрешения дочери Иаира в Евангелии от Марка (5:41) или воскрешения Серны: «Тавифа! встань!» — читаем мы в аналогичном эпизоде воскрешения из мертвых, приписанного Петру в Деяниях апостолов (9: 40).

Во всяком случае, типичное значение употребительной в иудейских общинах терминологии в период, предшествешавший крушению их национальной независимости в 70 г. н. э. при императоре Тите и затем в 135 г. при императоре Адриане, переходя из центров эмиграции к массам нееврейского происхождения, обращенным в новую веру, было уже иным. Оно соотносилось отныне с другими религиозными идеями и другими культовыми приемами, несовместимыми с традиционной библейской верой, но непосредственно воспринимавшимися людьми «без истории», которых римское завоевание низвело до положения личной рабской зависимости или полного экономического и социального порабощения и поражения в правах, безотносительно к глубоким внутренним противоречиям и к игре взаимопротивоположных интересов различных форм культа.

ПАЛЕСТИНСКИЙ ИУДАИЗМ И ИУДАИЗМ ДИАСПОРЫ

В начале нашей эры евреи не были единственным народом, который жил в организованных общинах за пределами своих территориальных границ, в основных зонах иммиграции средиземноморского мира.

У нас есть сведения о диаспоре сирийцев с их звездным культом; о диаспоре персов и народностей Понта и Коммагены с их непобедимым Митрой; об азиатской диаспоре носителей культа великого женского божества — «божественной матери» на анатолийском побережье; о диаспоре египтян, поклонявшихся Серапису и Иси-де, прославленной Апулеем в «Метаморфозах» (или «Золотом осле»), вездесущей «владычице элементов», «матери природы»; о диаспоре вавилонян, известных своими занятиями астрологией; об африканской диаспоре выходцев из Нумидии, Мавритании и Карфагенского побережья с их пуническими божествами плодородия и спасения, не говоря уже о диаспоре эллинов, гордившихся своими многообразными философскими и этическими системами.

Все эти группы жили совместно и в дружбе, общаясь в собраниях, на погребальных церемониях, на рынках, в корпорациях, местных органах управления и на скамьях университетов в Афинах, в Коринфе, в Тарсе и Александрии Египетской, в Фессалониках и Антиохии, на Родосе, Кипре и в Риме.

Однако евреи с их жестким монотеизмом и ритуалы ными и культурными особенностями составляли, бесспорно, более обособленную среду, чем другие народы.

Так, для еврея, жившего в эмиграции, привыкшего с рождения пользоваться греческим языком, термин Христос (отглагольное прилагательное от слова «хрио» — «умащать») имел политико-обрядовый смысл («тот, кто формально облечен в результате священного действия изливаемого масла самым высоким царским или жреческим достоинством») действия, которое распространялось порой даже на статуи и изображения богов, на священные камни и деревья. Это же понятие стало применяться в христианском религиозном движении, целью которого было установление «нового царства» — всеобщего состояния счастья и благополучия на земле, замысленного несколькими древними пророками Израиля и глашатаями нового откровения, презираемыми иудейской аристократией, но тем более высоко почитаемыми и признанными народными массами.[12]

В эмиграции прозвание Христос как имя глашатая и открывателя столь желанного мессианского царства не могло не утратить постепенно своего первоначального значения: оно стало толковаться как новое имя божества, сына бога или самого бога, еще до того, как его стали отождествлять с Иисусом. На латинском языке оно и звучало не как «помазанник», а как Христос, имя собственное. В Евангелии от Марка, например, выражение «Иисус Христос» встречается только в прологе (1:1) — это некая составная формула, поздняя, отражающая эллинистическую терминологию, а не палестинскую. В остальной части повествования Марк везде говорит Иисус, а не Христос, и уж совсем не Иисус Христос. В то же время автор посланий, приписываемых Павлу из Тарса, преимущественно употребляет имя Христос в манере диаспоры.