Честный вор - Росс Томас

— Тем не менее, ты не написал о нем, не так ли? Я оставил его шпильку без ответа.

— А если он вор, ты бы все равно представлял его интересы?

— Я знаю его финансовое положение. Этот человек не может быть вором.

— Но все-таки?

— Каждый гражданин имеет право на юридическую защиту, — ответил Грин, поджав губы. — Разумеется, я стал бы его адвокатом.

— Тогда я стану его посредником...

Впервые я услышал об Абнере Прокейне лет семь назад, когда Билли Фоулер решил тряхнуть стариной и попробовать свои силы на новейшем стенном сейфе. Там лежали двадцать пять тысяч долларов, о которых хозяин кабинета, врач-отоларинголог, «забыл» сообщить налоговому управлению, Билли без труда открыл сейф, но не успел налюбоваться добычей, как у него начался сердечный приступ. Рано утром доктор нашел его лежащим на полу у открытого сейфа. Он предпочел не обращаться в полицию, а отвез Билли в ближайшую больницу. А Билли, в свою очередь, обещал никому не говорить о содержимом сейфа.

Это была одна из тех историй, которые не публикуются в газетах, и Билли, чувствуя мое разочарование, спросил, запахнув больничный халат: «А почему бы тебе не написать об Абнере Прокейне?»

— Кто это?

— Я тебе ничего не говорил, понятно?

— Разумеется. Так кто он такой?

— Лучший вор города, вот кто. А может, и всего мира. И знаешь, почему?

— Почему?

— Потому что крадет только деньги и никогда не попадается. Но я тебе ничего не говорил, хорошо?

— Хорошо.

Потихоньку я начал наводить справки, и вскоре старик Крайвен, до сих пор гордящийся тем, что помогал Френку Норфлиту в знаменитом ограблении универмага в Денвере в тридцатых годах, заявил, что, по его мнению, Прокейн украл больше пяти миллионов.

— Ты представляешь, сколько это денег? — заключил он, но пропустив еще по паре стопочек, мы оба пришли к выводу, что сумма несколько преувеличена.

— Один бывший вор, ударившийся в религию, подтвердил, что слышал об этом несчастном грешнике и даже молился за спасение его души.

— Но если слухи, касающиеся Прокейна, поражали многообразием красок, то факты оказались удивительно бесцветными и сухими.

— Он родился в Нью-Канаане, штат Коннектикут, в 1920 году, в 1941 получил диплом инженера, в 1943 был призван на военную службу и послан в Европу, в 1945 демобилизовался в Марселе и прожил там больше года. В конце 1946 он вернулся в Нью-Йорк и женился на Вилметте Фоулкс, которая пять лет спустя погибла в авиационной катастрофе. В связи с этим печальным событием имя Прокейна первый и последний раз попало на страницы нью-йоркских газет.

Его ни разу не арестовывали, он никогда не работал. Жил Прокейн в собственном доме, в восточной части Семьдесят Четвертой улицы. За порядком следила приходящая домработница-негритянка. Уик-энды Прокейн проводил на принадлежащей ему ферме в Коннектикуте, Номер его городского телефона не значился в справочнике, на ферме телефона не было совсем.

Как-то днем, спустя шесть месяцев после разговора с Билли, я пил пиво с Сеймуром Райнсом, вышедшим на пенсию манхаттанским детективом, и Говардом Кэллоу, старшим инспектором крупной страховой компании. Когда мы исчерпали все темы, я упомянул Абнера Прокейна, — Я слышал, что он — вор. — От кого? — хмыкнул Райнс.

— От других воров.

— Они ничего не знают. Держу пари, они не смогут назвать ни одного его дела.

— Я смогу, — вмешался Кэллоу.

Райнс пристально посмотрел на него и кивнул.

— Ты, наверное, сможешь.

— О чем вы говорите? — спросил я.

— Примерно пять лет назад один сенатор заключил договор с нашей компанией, — ответил Кэллоу -Так вот, каким-то образом у сенатора оказалось сто тысяч долларов наличными. Он хранил их в чемодане в своей квартире в Вашингтоне. И как-то раз Прокейн стучится к нему в дверь, под дулом пистолета ведет к стене, защелкивает наручники на руке сенатора и батарее, вставляет ему в рот кляп, открывает шкаф, достает чемодан с деньгами и уходит.

Через пару часов служанка находит сенатора и вызывает полицию. Сенатор звонит нам, чтобы узнать, покроет ли страховка сто тысяч наличными. Мы интересуемся, упомянуты ли эти деньги в договоре. Он отвечает, что нет, потом начинает что-то мямлить и говорит, что, возможно, у него украли меньшую сумму. Короче, в полицейском протоколе записано, что грабитель унес двести долларов и чемодан.

— А как вы узнали, что это дело рук Прокейна? Кэллоу пожал плечами.

— Случайно. Один из наших агентов летел из Вашингтона в Нью-Йорк вместе с Прокейном. Тот нес красивый чемодан, как две капли воды похожий на тот, в котором сенатор хранил деньги.

— И что дальше?

Кэллоу задумчиво посмотрел на полупустую кружку.

— Мы возместили сенатору двести долларов, украденных у него, а также стоимость чемодана.

— А Прокейн?

— А что Прокейн? Мы ничего не могли сделать.

— Разве сенатор не мог опознать его?

— Мог, — кивнул Кэллоу, — но не захотел. Раз Прокейн знал о существовании этих ста тысяч, ему было известно, как они попали к сенатору. Вероятно, сенатор понимал, что ему не поздоровится, если об этом узнают и другие.

Райнс взял кувшин и разлил пиво по кружкам.

— Говорят, в шестьдесят четвертом он обчистил сейф психоаналитика с Парк-авеню, а прошлой осенью перехватил взятку в семьдесят тысяч, предназначенную члену городского совета. Тот, во всяком случае, не получил ни цента.

— О взятке я слышал, — кивнул Кэллоу, — а о психоаналитике — нет.

— Разумеется, официально эти случаи нигде не зарегистрированы: так же, как и ограбление сенатора.

— И никто не обращался в полицию? — я удивленно взглянул на Райнса, Тот покачал головой.

— В полицию? А кто мог обратиться в полицию? Член городского совета, не получивший взятки? Или психоаналитик, увиливающий от уплаты налогов.

— А почему вы решили, что их ограбил Прокейн?

— Что бы вы сказали о показаниях очевидца? — спросил Райнс.

— Мне кажется, это весомое доказательство.

— Так вот, тот парень, что нес семьдесят тысяч члену городского совета, пришел к нам. Он полагал, что человек, давший ему эти деньги, примет его довольно сурово. А чем мы могли ему помочь? Мы показали ему несколько фотографий, и он сразу указал на Прокейна. Но что из этого следовало? Если бы мы вызвали его в полицию, он бы рассмеялся нам в лицо, В общем, мы отпустили этого парня.

— И что с ним стало?

— Он отправился в дальние страны.

— Должен отметить, что этот Прокейн — образец вора, — добавил Кэллоу. — Во-первых, он ничего не крадет, кроме денег. Во-вторых, он крадет только у тех, кто не рискнет обратиться в полицию. И в-третьих, его никогда не поймают.

Глава 4

В шесть утра за мной пришли и, не говоря ни слова, отвели к дежурному. Молоденький полицейский выложил на стол содержимое моих карманов.

— Что теперь? — спросил я.

— Проверьте, все ли тут есть, и распишитесь, — он протянул мне стандартный бланк.

Я пересчитал деньги в бумажнике и расписался.

— Все в порядке? — спросил полицейский.

— Не хватает девяносто тысяч, — спокойно ответил я. — Странно, — полицейский встал и вышел за дверь. Меня провели в другую комнату, всю обстановку которой составляли обшарпанный стол и два стула. Пятнадцать минут спустя открылась дверь и вошли детективы Дил и Оллер. Дил нес голубую сумку.

— У вас прекрасные связи, Сент-Айвес, — сказал он, положив сумку на стол. — Нам приказано отпустить вас.

— Когда?

— Как только вы пересчитаете деньги, — ответил Оллер, — Можете начинать.

Я дошел до двадцать первой тысячи, когда Дил сказал:

«Бедный юноша не сомкнул глаз из-за этих денег».

— Какой юноша? — спросил я, чуть не сбившись со счета.

— Патрульный Франн. Вы помните Франна? Он надел на вас наручники. Я кивнул.

— Он всю ночь переписывал номера банкнот, — продолжал Дил. — Пока нам не сказали, чем вы зарабатываете на жизнь. У вас в этом городе солидная репутация. Надеюсь, вам об этом известно?

— Нет, — я закончил двадцать третью тысячу и перешел к двадцать четвертой.

— Мы с Дилом работаем в отделе убийств и поэтому никогда не слышали о вас, — добавил Оллер. — Пока еще никто не требовал выкупа за труп.

— Это точно, — протянул Дил.

В молчании я пересчитал оставшиеся деньги и застегнул сумку на молнию.

— Ровно девяносто тысяч, — я подписал другой бланк, поданный мне Оллером, — Если деньги все-таки будут переданы, вы скажете, что мы переписали номера банкнот? — спросил Дил. — В протоколе вашего ответа не будет. Я задаю этот вопрос из чистого любопытства.

— Нет, — ответил я, — Я ничего не скажу, но передам совсем другие банкноты.

— То есть станете сообщником воров?

— В некотором смысле, да. Дил кивнул.

— Вы не будете возражать, если мы с Оллером как-нибудь заглянем к вам и зададим несколько вопросов? Естественно, как свидетелю, а не подозреваемому в убийстве.