Некоторые вехи моей жизни и войны - Владимир Круглов

В 1936 году вновь вернулся в Ново-Петровскую районную контору связи, и так я снова почтальон. Начальником конторы связи в то время был Павлов Сергей Николаевич, человек вдумчивый, с передовыми взглядами, он организовал при конторе связи вечернюю школу и заставил нас учиться. Работая почтальоном, я закончил 6-й класс неполно-средней школы. Работа и учеба теперь стали смыслом моей жизни. К этому времени в Ново-Петровске была открыта средняя школа, 7-й класс я заканчивал при этой школе. Постепенно, по крупицам набирался знаний, опыта, решительности, выдержки, сам не заметил, как пролетело время.

В 1938 году я уже работал сортировщиком корреспонденции. Сколько я познал тогда. Корреспонденция (письма) шла во все концы нашей великой Родины, а сортировались письма вручную: сколько перед моим взором прошло городов, сел, больших, маленьких, значительных и незначительных.

В 1936 году я вступил в комсомол, а в 1938 году меня избрали секретарем комитета комсомола первичной комсомольской организации Ново-Петровской райконторы связи, а в 1939 году был избран еще и председателем рабочего комитета профессионального союза работников связи.

Активное участие в общественной жизни помогло мне полнее и глубже ощутить свою причастность ко всему, что происходило в районе, области, стране. Общественной работой у нас были заняты все комсомольцы: вели культурно-просветительную работу в организациях, на предприятиях, руководили политкружками, участвовали в расчистке железкой дороги от заносов снега, в добыче торфа для Шатурской электростанции, в кружках художественной самодеятельности и пр. и пр. Я был, пожалуй, самым активным участником художественной самодеятельности. Характерно то, что нашим кружком художественной самодеятельности или как называли его – драмкружком руководила специалист – артистка Московского камерного театра Могутина Августа Ивановна, человек влюбленный в дело, которому посвятила свою жизнь и свою любовь к театру прививала и нам. Мне пришлось под её руководством сыграть несколько ролей в различных спектаклях и водевилях. До сих пор сохранились в памяти моей роли: Стёпы окулиста в пьесе «Платон Кречет», роль сыгранная в пьесе «Чужой ребенок», в водевиле «Под дикой яблоней». Сыграл заглавную роль в пьесе «Огни маяка», причем роль Якутина выучил за три дня до её постановки. Не имея ни малейшей склонности к актерству, эту ведущую роль играл на сцене Ново-Петровского дома культуры без репетиции, надо срочно заменить игравшего эту роль Смирнова. Я не помню, по какой причине он не мог играть этот спектакль: по болезни ли или он проводил судебный процесс – Смирнов работал народным судьей, а процессы тогда, это был 1938 год, были обычным явлением. Участвуя в драмкружке я как бы открывал в себе себя, свои возможности, учился искусству, быть подвижным, активным. Помню, как выезжали драмкружком в глухие уголки нашего района – на предприятия, фабрики, с собой возили плакаты, листовки, популярные брошюры по текущим вопросам политики и экономики страны, и даже распространяли лотерейные билеты. Кроме того, приходилось часто проводить собрания в деревнях. Я и теперь часто, и с волнением вспоминаю наш драмкружок, кружок художественной самодеятельности. У нас было много умных, бойких, красивых девушек. Мы вместе репетировали, играли на сцене. У меня было много возможностей подружиться с девушкой, но я дружил со всеми. Робость не исключаю, ибо боялся, что ли, оставаться с девчонкой наедине: а вдруг скажу что-либо не то, неуместное, позволю себе то, что оскорбило бы девушку?

А жили впроголодь, туже подпоясывали ремнями исхудавшее тело, не хватало хлеба, но каждое поручение, будь то агитация за коллективизацию, за выборы в Верховный и местные Советы депутатов трудящихся, организация драмкружка, проведение собраний, митингов, строительство стадиона и пр. мы рассматривали как возможность воспитать в себе такие качества как стойкость и мужество, дисциплинированность. Мы были молоды, но очень дисциплинированными и удивительно, что были мы очень дружны. Работали, не поглядывая на часы. Да и часов-то тоже почти ни у кого не было. У меня сохранилось в памяти, как райком комсомола послал меня в ближайшие от районного центра деревни с агитацией по мобилизации молодёжи на ликвидацию топливного голода. Подмосковная Шатурская электростанция из-за недостатка топлива могла остановиться, тогда Москва оставалась бы без электроэнергии. Я ходил по селам и агитировал молодёжь, шел 1940 год, комсомольских организаций в селах в то время не было или почти не было. Обойдя село, я набирал 3–5 человек желающих заработать, и, возглавив набранную бригаду, поехал с ней сам в город Шатуру добывать торф. Работа протекала в сложных условиях: скудное питание, по колена в воде и в грязи, сон под открытым небом при обилии комаров, и никаких культурных развлечений, кино вообще тогда было редкостью. Но стране нужно было топливо, и мы добывали его, не считаясь с трудностями. Слов «не хочу» или «не могу» не существовало для нас. Это было действительно трудное и славное время.

Молодость – пора становления человека. Пора накопления знаний, опыта, пора духовной закалки. Я стараюсь вспомнить и помню свою молодость, и надеюсь, уверен, что я не делал глупостей. Один мой порок – это то, что я был и остался, теперь уже до конца моих дней, не практический человек, всегда пользовался тем, что было сделано людьми до меня.

Будучи вожаком комсомольской организации, узнал о шефстве комсомола над Военно-Морским Флотом СССР, и у меня загорелось желание стать моряком, и обязательно командиром, благо с семилетним образованием в довоенные годы принимали в военные училища. Подал заявление в райком комсомола, вернее мне предложил это сделать бывший в то время секретарем райкома комсомола Василий Родионов, тогда райкомы комсомола занимались подбором комсомольцев для направления их в военно-морские училища. Почему меня потянуло на военную службу? Обстановка в мире была сложная, то в одном, то в другом пункте земного шара вспыхивали конфликты. Напряженно жила и наша страна: в 1938 году бои с японскими милитаристами на озере Хасан, в 1939 году – на реке Халхин-Гол, в 1939–1940 г. г. война с Финляндией, еще раньше война в Абиссинии – Испания, Мюнхенский сговор и пр. и пр.

Я не очень разбирался в политике, в её тонкостях, но из всех чувств, мыслей и стремлений, которые владели мною, сильнейшим было одно – быть там, где трудно, где опасно. Хотелось, чтобы мною восхищались, что вот, мол деревенский парень, сын крестьянина Василиванов Володька (у нас в деревне всех называли по имени отца или матери, или по прозвищу: Василиванов, вместо Круглов, Акулинина, вместо Карасевой, Ванька Огородников – настоящая фамилия Селифонов и т. д., учится на командира. Сейчас этим уже никого не удивишь. Теперь подавляющее число студентов ВУЗов страны, в том числе и высших военных учебных заведений, из крестьянских и рабочих семей.

Тайком от родителей, думал порадовать их, летом 1939 года я деревенский парнишка, по путевке райкома комсомола я предстал в Москве перед мандатной комиссией, вступительных экзаменов не сдавали, чтобы стать курсантом военно-морского училища. Райком комсомола меня рекомендовал, дал путевку, и он же меня подвел. По халатности или невнимательности исполнителей не было внесено в мою учетную карточку изменение об образовании. В комсомол я вступил в 1936 году, имея образование 5 классов, а ко времени поступления в училище я уже закончил 7 классов, что не нашло отражения в делах комсомольских. До сих пор, как укор, стоят в памяти слова лысого, с суровым взглядом из-под очков капитана 1-го ранга, видимо председателя мандатной комиссии: «Армии и Флоту безграмотные люди не нужны». Он же не знал моих способностей, так как по путевке комсомола в училище зачислялись без экзаменов. Я же не мог доказать свое действительное образование, документов с собой не было. Комиссия работала в Москве, а поезда в то время в Ново-Петровское ходили один раз в сутки: утром в Москву, вечером из Москвы. Стало быть, повторно мог приехать только на второй день, да и нужды в этом не было, выбор у них был большой и со мной никто не хотел разговаривать. Молодёжь была патриотически настроенной, шла служить с охотой.

После неудачи, постигшей меня с поступлением в военно-морское училище, я вновь с головой ушел в работу, теперь уже в новом качестве. Я был переведен на должность заведующего Райбюросоюзпечати все в той же Ново-Петровской конторе связи Московской области. Поначалу было трудно, новая работа, большая общественная нагрузка тоже новая, был избран председателем рабочего комитета профессионального союза работников связи, новые отношения с людьми. Пересиливая себя, постепенно втянулся. Эта работа меня захватила полностью: работа с общественными распространителями печати, с активом района. Я заведущий Райбюросоюзпечати, председатель рабочкома, секретарь комитета комсомола. Коммунисты первичной партийной организации райконторы связи рекомендуют и готовят меня для вступления кандидатом в члены ВКП (б). Готовлюсь для вступления в партию. Принят первичной партийной организацией, а райком партии отказал по политическим мотивам в приёме кандидатом в члены ВКП (б). Что за мотивы? Точно не помню, в феврале или марте I940 года были назначены выборы в местные Советы депутатов трудящихся. Я активный агитатор по выборам. В нашем, Ново-Петровском районе, выходила газета «Колхозная жизнь», и вот в разгар избирательной компании выходит газета, на первой странице которой заглавными буквами по вине наборщиков и корректора типографии, было напечатано «Избирательная компания качалась», вместо «началась». Эта газета большим тиражом пошла подписчикам, а в районе было одиннадцать агентств связи и один киоск союзпечати. В эти агентства связи и киоск союзпечати была направлена газета для доставки подписчикам и розничной продажи. Правда, до подписчиков дошло небольшое количество, которые были изъяты, а вот кому была продана газета розничной продажей, установить было трудно. Меня обвинили только в том, что я, не читая газеты, разрешил её продавать и доставлять подписчикам. Вины моей здесь нет. Однако, при приёме кандидатом в члены ВКП (б) упрек мне сделали, доказательства, что в таком случае я должен читать и все поступающие к нам центральные газеты, во внимание не брались и комментарии по этому вопросу были излишни. Особенно на мою политическую близорукость уповал уполномоченный НКВД.