Некоторые вехи моей жизни и войны - Владимир Круглов

Мне часто приходилось выступать перед своими сверстниками, совсем молодыми ребятами и девчонками, только начинающими свой жизненный путь. И каждый раз думал: пригодится ли кому-нибудь мой небогатый жизненный опыт. Рассказывать приходилось об индустриализации страны, коллективизации сельского хозяйства, о стройках первых пятилеток, о товарищах, о тех, кто сражался на озере Хасан, реке Халхин-Гол, второй мировой войне, её начале. Вначале получалось очень плохо, или вообще не получалось выходить на трибуну и говорить перед большой аудиторией. Постепенно освоился, и что очень важно, оказанное доверие поставили меня перед необходимостью по-новому осмыслить свое место в жизни, свое отношение к людям, а это не так просто сделать, когда тебе нет еще и 20 лет.

Ко мне как председателю рабочкома и секретарю комитета комсомола часто заходили люди, делились своими мыслями, я всех выслушивал, старался помочь словом и делом. У нас хорошо была поставлена комсомольская работа: спорт, военная игра, кружок текущей политики, художественная самодеятельность. Плюс к этому почти все учились, кто в школе рабочей молодёжи, кто в техникумах и ВУЗах. К знаниям тянулись почти все, с кем я был близок по производственной и общественной работе, и все начали рано работать. Нелегко было после работы садиться за конспекты, готовиться к очередному занятию, а еще общественная работа, погулять хотелось, годы-то молодые. Но в учебе мы видели перспективу, цель. А когда ясно видишь перед собой цель, трудности отступают. Так работал, учился, занимался общественными делами. Время было такое: молодые и минуты не проводили попусту, старались использовать все свободное время для учебы, самосовершенствования, физической закалки, приобретения полезных навыков.

Конечно, без совета, постоянной помощи не обходилось. В памяти моей навсегда остались начальник конторы связи Измайлков Николай Петрович. Он пришел к нам в 1936 году после демобилизации из Красной Армии, в звании заместителя политрука. Как-то я привязался к нему и даже увязался за ним, не пропускал ни одного его слова. Мы с ним подружились, несмотря на возрастную разницу. Подружился я и секретарем Ново-Петровского райкома комсомола Василием Родионовым, с редактором радиовещания Настей Хрусталевой и многими другими работниками районного звена. Друзья мои, наставники научили меня грамоте, дали рекомендацию в комсомол, помогли овладеть искусством трудиться. Если говорить откровенно, то мне всю жизнь везло на хороших людей.

Много было и непонятного. Когда я стал заведующим райбюросоюзпечати, то по роду работы, мне пришлось чаще обращаться в партийные органы, общаться с партийными, советскими и хозяйственными руководителями района. И когда по утрам, придя на работу, слышал, что сегодня ночью «взяли того-то» и за «то-то», верил сверхпатриотам, которые утверждали, что «всех пересажать надо». В 1938 году так взяли директора машинотракторной станции Павленко, я хорошо знал его сына, который учился в 10 классе Ново-Петровской средней школы и, конечно, был отчислен из школы, как сын врага народа. Арестовали Главврача Ново-Петровской больницы и др. Эти «взятые», без суда и следствия, бесследно исчезли.

В годы коллективизации из моей родной деревни Устиново раскулачили три семьи, вернее обезглавили три семьи. Семьи оставили, а глав семей изолировали. Из трех арестованных действительным негодяем был только один – Виноградов Иван Иванович, он то и не исчез, в его защиту, и по вызволению из мест заключения, а затем на состоявшемся суде в качестве защитника своего отца выступил, подвизавшийся в адвокатуре, сын тоже Иван Иванович, и подлинный враг народа был реабилитирован судом. В годы оккупации нашей территории немецко-фашистскими войсками Виноградов И. И. стал старостой.

Теперь, когда я познал жизнь, много открылось по-иному. Теперь я могу смело сказать: в те годы каждого умного человека подозревали и особенно если этот умный человек находился на высокой должности и имел своё собственное мнение.

Начало моей военной биографии

30 сентября 1940 года меня подстригли под машинку, и до чего было интересно ощупывать свою голову. Я уходил в Красную Армию, в какие войска, не знал, просто уходил служить Родине. Провожали нас весело, нас – это меня и моего односельчанина Васю Исаева. Нам говорили какие-то напутственные слова, желали скорого возвращения и прочая … Предчувствуя, что скоро не вернусь, или вовсе не вернусь – во многих уголках земного шара шли боевые действия – впервые в жизни объяснился я в любви девушке Тане, которую любил давно. Любил без взаимности, поклонников у неё было больше чем достаточно, и все-таки, я получил от неё согласие, пока на переписку.

К месту службы путь был долгий. Ехали до места назначения больше 10 суток. Отправляли нас не с вокзала, а с какого-то тупика города Москвы, в теплушках (товарных вагонах). Все или почти все мы были в хорошей одежде, в которой должны были вернуться домой по окончании службы. В 1940 году нарком обороны маршал советского Союза Тимошенко издал приказ о хранении личных вещей военнослужащих срочной службы в воинских частях весь срок службы, а при увольнении в запас военное обмундирование подлежало сдаче, вернуться домой после 3 лет службы надлежало в своей одежде. Вот и ехали все в хорошем одеянии. Много было нареканий, недовольств, в те предвоенные годы военнослужащие их форма одежды пользовались особым уважением, и поэтому каждому из нас хотелось вернуться домой именно в военной форме. Никто тогда не думал о войне.

Это была моя первая в жизни дальняя дорога. Дальше Москвы – 76 км., я никогда не ездил. Сколько было человек в вагоне? Не помню, да и значения этому не придавал. Но было очень тесно и душно. Удобств, разумеется, никаких. Быстро перезнакомились, народ собрался что ни наесть самый разнообразный. Объединяло лишь одно, что все были или из самой Москвы, или из Подмосковья. До места назначения добирались с приключениями, и даже с неприглядными поступками, что омрачало и огорчало многих. Много было москвичей уже познавших жизнь, избалованных, умеющих изворачиваться, некоторые с деньгами: на остановках, а их было много, спрыгнув на перрон, бежали к палаткам (ларькам) или на привокзальные базары, иные покупали, иные грабили (воровали), покупали спиртное, а выпив устраивали дебоши, сочиняли непристойности и сквернословили. Нас, деревенских, считали людьми мелкого пошиба. В конечном итоге дело дошло до того, что с прибытием нашего эшелона на очередную станцию закрывались торговые точки и привокзальный рынок. Мы были лишены возможности купить что-либо съестного, а кормили нас горячей пищей только 3–4 раза за всю дорогу. Первый раз в Киеве. Путь наш лежал на Западную границу – 95 пограничный отряд.

Конец ознакомительного фрагмента.