Друзья поневоле, или Забавные истории заброшенного дома - Мстислав Русинов

Цыпа неодобрительно покосилась на Хомо, проследила за его манипуляциями с окурком, поджидая, когда он его бросит на пол, и, не дождавшись этого, несколько разочарованно сказала:

— По-настоящему учиться чему-нибудь полезному надо всегда, — никогда не знаешь, что ещё может в жизни пригодиться.

Все это время Крыс слушал, открыв рот. Но сейчас он с невинным видом спросил:

— А ты, Хомо, по пустыне не пробовал ездить? Может, там безопаснее?

Сержант, лежа, одобрительно посапывал, слушая вполуха. Крыс решил и дальше поучаствовать в беседе и, наморщив лобик, озабоченно заметил:

— Я вот опять про учёбу… Ведь и бесполезные, казалось бы, вещи иногда оказываются весьма полезными.

Надо заметить, что голова Крыса, незамутнённая излишним образованием, с поразительной лёгкостью впитывала в себя любую чушь, причём в неимоверных количествах. Это свойство ума, в сочетании с природной любознательностью Крыса, делало его очень похожим на деревенского «умника» с пятиклассным образованием, чрезмерно увлёкшегося бессистемной проработкой всяческих самоучителей, справочников, энциклопедий, недочитанных в туалетах обрывков прошлогодних газет и многочасовым просмотром и прослушиванием теле-, радио-, шумопередач. По этой же причине Крыса всё время распирало желание задавать уточняющие вопросы.

— Во, во! Скажу я вам, — живо продолжил Хомо, с одобрением покосившись на Крыса. — Были и очень полезные номера. Ну, например, обойти зрителей со шляпой. Тут тебе всё могут дать: и деньги, и бананы, и яблоки, и апельсины, а то и мороженое или кока-колу. — Хомо с удовольствием причмокнул. — Правда, один раз какой-то поддатый солдат по ошибке, а, может, и нарочно, кинул мне в шляпу недопитую бутылку рома. Жаль только, что циркач её у меня тут же отобрал и, по-моему, сразу же допил за кулисами. Но в целом, надо признать, что все фрукты и конфеты он исправно отдавал мне и Лили. В общем-то, он — добрый малый, и мы с ним неплохо уживались. Да и вся его программа на мне держалась, — Хомо гордо оглядел внимавших ему слушателей. — Но вот лишь одна беда, — любил он иногда крепко заложить за воротник…

— А что заложить за воротник? Обшарпанный галстук? А почему его на грудь не нацепить? — заинтересовался Крыс.

— Какой к богу галстук? Ну, стакан-другой… Хотя Крыс, может, ты и прав: отчего не нацепить на грудь целую бутылку? В общем, попросту говоря, — крепко выпить, — разъяснил Хомо.

— А, так это ты от него научился воротничок оттягивать? — хихикнул Крыс.

Хомо, который в этот момент в очередной раз промочил горло пивом, поперхнулся. Ворон только головой покрутил, слушая всю эту чушь.

— А почему люди пьют? — озабоченно спросил Крыс.

Хомо прокашлялся, затем задумавшись, грустно почесал макушку, прихлебнул ещё пива и неуверенно сказал:

— Да, наверно, потому что у них с головой не всё в порядке. Это как болезнь…

— Пьют от глупости! — выпалила Цыпа, которой, как всегда, страшно хотелось поскорее высказать своё мнение, которое, по её убеждению, всем было невтерпёж услышать.

— Мм, да? Что-то я за тобой не замечал, — с непроницаемым видом буркнул Кок. Но Цыпа, слава богу, не расслышала его замечания.

— А почему же и очень умные люди пьют? — озадаченно опять спросил Крыс.

— От лишнего ума? Вот некоторые писатели, поэты, музыканты, даже учёные, так и те «по этому делу» являются выдающимися. А?

— Всё от нервов, Крыс, от нервов! А, может, и от страха… Слишком много думают о жизни, о смерти, о неразумном человечестве, о Вселенной… Кто их знает…

— Пьют, оттого что душа не на месте. А слепой душе — и Бог не поводырь, — авторитетно заключил Ворон.

— И что это у вас тут за нездоровые разговоры? — вмешалась Цыпа. — Лучше расскажите, Хомо, что-нибудь поучительное, чувствительное и трогательное.

— Поучительное — мучительное… — почесал Хомо в затылке.

— Ну, тогда вот вам и поучительная, и трогательная часть истории, — в том смысле, что лучше никого и ничем тяжелым не трогать. Была у моего циркача одна знакомая девушка, — акробатка по имени Лили. Очень такая славная небольшая девушка, — Хомо причмокнул и с удовольствием повел в воздухе руками, изображая фигурку Лили. — Всегда меня жалела, — а я её. Ведь от циркача ей тоже иногда доставалось, как он напьётся…

Цыпа опять насторожилась.

— Так вот. Обычно он нас не трогал, но как-то раз он подвыпил да и начал гонять Лили по кибитке, ну, то есть, по трейлеру, — да ещё какой-то резиновой штуковиной. И девушке этой штуковиной оттянул по одному месту, причём весьма и весьма чувствительно…

— А место-то было хорошее? — как всегда, не удержался Крыс.

— Хорошее, хорошее. Даже очень, — успокоил его Хомо. — Ну, Лили завопила, как недорезанный поросёнок, а я с перепугу у него эту штуковину выдернул да и, ей-богу, только слегка ею дотронулся до его пустой башки. А он сразу успокоился и лежит себе, — размышляет. А девушка в трогательном испуге на него смотрит Я и смылся от греха подальше. Вот те и вся трогательная история, — закончил Хомо.

— Так твой хозяин теперь слегка тронутый? — опять спросил дотошный Крыс, с большим сомнением глядя на здоровенные лапищи Хомо.

Все помолчали с некоторой грустью, — наверное, каждому из них вспомнилась его собственная жизнь.

— Бедная девушка, — прокудахтала Цыпа. — Я всегда говорю, что пить — это последнее дело.

— А какое дело предпоследнее? — поинтересовался Крыс. Не дожидаясь ответа от Цыпы, Хомо спросил:

— Ну, а ты, Цыпа? Как ты тут оказалась со своим индюком?

— Попрошу без личностей! — строго сказал Кок.

— Нет! Давайте-ка спать. Лучше завтра послушаем, — решительно заявил разлёгшийся на полу Сержант, который уже совершенно засыпал.

— Ну завтра, так завтра, — сказал Кок. — Я подготовлю кратенький конспект моего рассказа.

— Нашего, — торопливо поправила Цыпа.

На этом вечерние посиделки, а для кого и полежалки, закончились. Гроза уже проходила, но крупные капли дождя все ещё барабанили по крыше.

История вторая

Находки в доме

Наступило утро. Гроза прошла. Всходило солнце.

Первым, — ни свет, ни заря, — подхватился Кок. Он радостно и призывно прокукарекал, но ответом ему было лишь чёрствое молчание со стороны спящих, сопящих и храпящих.

Одна только Мура осторожно ступила в комнату и лениво огляделась. Вот уж верно, что ночью все кошки серы. Появившаяся на свету Мура оказалась симпатичненькой голубенькой кошечкой с большими зелеными глазками и нахальным ротиком. Она изящно прошествовала к двери. Колокольчик на её шее едва слышно мелодично позвякивал. Кок, кося глазом, церемонно ей поклонился, но Мура, как и все прочие нахальные молодые особы в этом мире, не удостоила его ответом.

Из-под оторванной половицы вылез Крыс. Вид у него был, хотя и сонный, но пронырливый. Оглядевшись и не увидев ничего достойного его внимания, Крыс снова юркнул под пол. Там что-то зашуршало.

Хомо валялся на продавленном диване и пускал в потолок кольца дыма. Под головой у него был подложен «цилиндр», — хотя, возможно, он просто в нём заснул, — ну как-то не хотелось верить, что у него могут быть такие дурные привычки. Трудового энтузиазма от него не исходило.

— Курить с утра, да ещё натощак, — самое вредное! — прокудахтала появившаяся Цыпа. — К тому же, — это совершенно лишние расходы.

— Самое вредное — это вставать натощак, да ещё с утра, — недовольно буркнул Кок.

Хомо глянул на Сержанта, растянувшегося на боку, отбросив все четыре лапы. Под головой у него лежал рюкзачок Хомо. Сержант негромко сопел, и бока его плавно вздымались и опадали.

— Карр! Что с утра тут за базар-р!? Карр-кто тр-р-рудно жить совместно «жаворонкам» и «совам», — недовольно прокаркал сверху Ворон. — Колобродят тут спозаранку. Подумать не дают спокойно.

Из-под половицы высунулся Крыс:

— А какие совы? Какие жаворонки? Они — что? Тоже у нас поселились?

— Эх, — тёмные вы люди, — негромко каркнул Ворон, решив хоть немного развеять безнадёжно сгущавшуюся тьму всеобщего невежества. — Да всё живое на земле делится на «жаворонков» и «сов». «Совы» по утрам дрыхнут, а вечером их не угомонишь, — всё мечутся: обязательно какую-нибудь уборку или постирушку затеют, на ночь глядя. Ну, а «жаворонки», — те наоборот, — тем уже с раннего утра неймётся: то им жрать подавай, то ещё чего-нибудь пофривольнее… И каждый из них считает, что он-то как раз и прав. Вот и попробуй, поживи так вместе. Особенно, если это муж да ещё не с чьей-нибудь, а со своей женой…

— Ранней пташке и бог подает, — нравоучительно и простодушно заметила Цыпа.

Кок степенно прокашлялся и попытался начать ни к чему не обязывающую светскую беседу:

— Хорошая сегодня погодка…

— Кому и вьюга — подруга, — буркнул в ответ ещё не совсем проснувшийся Сержант.