Лабиринты чувств - Лена Любина

Конечно же, Мила знала обо всех этих «ожогах» одноклассников, знала и о его жестком, злопамятном отношении ко всем, кто вступал с ним в какой-либо контакт. Но, но… наверное, ее увлекло тоже и соревнование с подружками.

Сейчас-то Мила, вспоминая то время, говорила себе, что молодость – синоним глупости, но почему именно она, избежавшая маленьких «ожогов», обожглась так, что чуть не сгорела? И постепенно Мила стала замечать, что первый Муж и вовсе не умен, и равнодушен к детям, и равнодушен к ней. А Милу по-прежнему тянуло к нему, ее энергии хватало и на дневную деятельность и на ночную работу.

И, сначала ночью, Мила стала замечать, что гиперсексуальность юношества у Мужа совсем не гипер, а затем, постепенно, началось удаление от Мужа и днем, хотя учились они в одном институте и даже в одной группе.

Миле стало не хватать ночей. Распробовав, она полюбила их. Полюбила эту сладострастную работу. Полюбила мужское тело. Полюбила и свое. Ей нравилось, как она его использует, даря удовольствие мужчине и наслаждаясь этим сама.

А Муж перестал быть горячим ночью, прошли и его дневные порывы. Тело же Милы, полюбив это, стало спонтанно требовать этого и днем. И если в первые пару лет замужества Муж легко отзывался на эти порывы Милы (и становилось непонятным, кто кому отдавался, он ей или она ему), то через некоторое время, Муж стал манкировать своей наипервейшей, как тогда думала Мила, обязанностью.

Муж стал отдаляться от нее не только в этом. Он как-то начал сторониться ее, больше проводя время с друзьями, среди которых, конечно же, были и девчонки.

Как только Мила осознала это, она тут же сказала себе – стоп, хватит, этот брак изжил себя. И она спокойно, со своей обычной серьезностью и деловитостью, энергично начала развод.

Муж воспринял это спокойно, даже не попытавшись задать обычные в таких случаях вопросы. Наверное, у него это тоже был единственный случай в жизни, когда он не стал выжимать выгоду с первого ее слова о разводе.

Просчитав, очевидно, в своей ростовщичьей голове, что Мила с тремя детьми уже не представляет ценности, и выгоднее будет просто с ней расстаться, боясь, что его оброненное слово сможет нанести ему материальный ущерб, он все рассматривал только с позиции – а что я буду с этого иметь? Не стараясь выяснить, почему она так решила.

О детях он не то чтобы не вспоминал, а даже намека на то, что они у него есть, что он их отец, не прозвучало. Мила же поначалу думала, что он будет продолжать оставаться отцом ее детям. Но, увидев его не просто равнодушие, а отрицание собственных детей, решила, что и формально не стоит ее первому Мужу оставаться их отцом. И попросила его отказаться от отцовства. Здесь Муж проявил живой интерес. Какая скотина! Какой выжига!

Как странно и как не вовремя поздно у нас начинают открываться глаза. Как, прозревая, мы неожиданно беспомощны. Как мало, как плохо мы знаем человека, даже прожив с ним четыре года. А может это из-за того, что эти четыре года прошли в ослеплении влечением, сладости открывшегося секса? А когда эта четырехлетняя вспышка прошла, началось узнавание друг друга, и это узнавание ничего хорошего не принесло.

Итак, первый Муж, поняв, что Мила как-то от него зависит, прося отказа от отцовства, ступил на свою стезю и спокойно объявил ей, что он, конечно же, согласен. Согласен ей услужить и удружить. Просто за это надо заплатить.

Три тысячи баксов за штуку (ее ребенок – штука!!!) – и он с радостью подпишет все бумаги. Вот когда Миле понадобилась ее энергия, ее деловитость, ее хватка. Все навалилось одновременно, окончание института, развод, попытки найти почти 10 тысяч долларов.

Три года ушло у Милы на то, чтобы окончательно расстаться и забыть первого Мужа. Именно в эти три года она заставила своего отца открыть фирмочку. И сама занималась ее делами вместе с отцом.

Для чего Мила насела с фирмочкой на своего отца, для чего сама при невероятной загрузке занималась еще и ее делами, она не знала. Все это Мила делала как-то инстинктивно, интуитивно, как будто кто-то подталкивал ее в спину.

Она до сих пор пребывала в недоумении, почему она, после спецязыковой школы, поступила в технический институт, затянув туда и своего первого Мужа. Также недоумевала, почему она решила открыть именно аудиторскую фирму и пошла учиться и на бухгалтера, и на аудитора, а много позже, уже будучи замужем за нынешним Мужем, получила и юридическое образование.

Вместе с вопросом «почему?» у нее сейчас возникал вопрос «как?». Как она все это ухитрялась успевать. Тогда Мила занималась делами их фирмочки, примерно как занималась ими и сейчас.

Правда, сейчас это происходило куда как на более высоком уровне. А тогда фирмочка была одним из направлений ее ежедневных забот, направлением, которое она непрерывно контролировала, но рутинно занимался им ее отец.

И лишь потом, спустя лет пять, когда появился нынешний, третий или четвертый, Муж, фирмочка уже набрала обороты, стала фирмой. Но и в эти три года она уже стала заведением, приносящим серьезные деньги. В эти три года она должна была ни на минуту выпускать из вида первого Мужа, боясь, что он ускользнет, не выполнив так нужного ей отказа от отцовства.

4

Приехали. Мила отпустила шофера.

– Буду на работе весь день.

Зашла к себе, на ходу здороваясь с сотрудниками. На рабочем столе букет роз. Никакой записки. Опять Петя?! Мила позвонила секретарю.

– Кофе. Кто звонил? Директора. Кто принес цветы? Когда? Цветы в вазу.

Ответы следовали не совсем в такой же последовательности: цветы сегодня к открытию принес посыльный, от кого не сообщил, настояв лишь на том, чтобы положить их Вам на стол. Кофе. Список звонков. Директор. Рутина обыденного дня.

Конечно, это Петечка. Это он приносит ей цветы и при этом отнекивается, делает вид, что это не он, если ему не удается вручить их ей лично.

Петя, Петечка, Петенька… так и называла Мила его, обладателя твердого, несокрушимого имени Петр. И не потому, что Петя был моложе ее, моложе даже ее старшего сына. Нет. Слово Петр не поднимало в ней той теплой волны, которая поднималась всякий раз, лишь стоило Миле увидеть его, подумать о нем.

И этим словом Мила спасительно пользовалась, находясь с ним на людях. Произнося «Петр», она как за броню прятала за этими звуками себя, свои чувства, казалось, неудержимые, неуправляемые при встрече с ним.

Окончательно расставшись с первым Мужем, Мила старалась даже не вспоминать его, хотя дети отчасти и были похожи на него. Но Мила научилась обрывать ассоциацию с ним, глядя на детей. Это просто так выглядят ее дети, а того, от кого они появились, нет, и просто не было, а значит, и они не могут быть похожи на того, кого нет, и не было.

Несколько лет до своего нынешнего Мужа Мила прожила, можно сказать, спокойно, рутинно, для нее обыденно. Друзья, она все время училась, что, впрочем, продолжала делать и теперь, много работала, была пара официальных замужеств, коротких, незапоминающихся.

Именно тогда она и познакомилась с Вадимом, проводя все свое время в своей фирмочке, можно сказать, живя в ней. Ей приходилось делать все, включая контроль, во сколько надо занимать очередь в налоговую, чтобы потом не слушать объяснения, почему отчеты не были вовремя сданы. Проверять работу своих же сотрудников, чтобы потом не краснеть перед клиентами за некачественную работу. Создавать личные контакты и с налоговой, и с милицией, и с судами и судьями, и всеми силовыми, административными, государственными организациями. И также и с сопутствующими партнерами – обналичивающими конторами, изготовителями печатей и штампов, программистами, и т. д. и т. д.

Вот когда нашла применение ее организаторская активность, так всем надоевшая, пока она училась в школе, и так органично востребованная в это время. Тогда-то и появился Вадим, владелец небольшой фирмочки, со своими бухгалтерско-таможенно-декларационными проблемами.

Она, ее аудиторская фирма (и все же скорее она, т. к. ее фирма – это всего лишь часть инструмента, которым она пользовалась), решала его проблемы, решала так же, как и все остальное, добросовестно, старательно, тщательно. Не завышая цены, иногда даже себе в убыток.

С Вадимом у нее было много возни, потому что он пришел к ней уже хорошо увязший, опутанный проблемами. И ей приходилось много мотаться по городу, посещая нужных людей и нужные организации. В то время у нее еще не было машины, не было, в общем-то, ничего, кроме себя самой и заботы о сборе денег на окончательное расставание с первым Мужем. Еще и поэтому Вадим стал в это время почти ее личным шофером. А она пользовалась его машиной не только для того, чтобы решать его проблемы, но пытаясь успеть сделать как можно больше и своих дел.

Вадим был ее ровесник. С семьей, женой и детьми. И ничего между ними не было. Она ему звонила, назначая время, когда он должен заехать за ней, чтобы отвезти ее по его делам, а заодно и по своим.