Девочки с блестящим будущим - Венди Кацман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Итак… Значит… Э-э… – Мисс Лоусон нервно потеребила пирсинг в хрящевой пластинке уха. – Меня уполномочили сообщить вам не самые приятные известия. Все изменилось в последний момент, и… возникли некоторые сложности… Вот я и собрала вас в срочном порядке…
Марен навострила уши. Слишком уж не вязались эти слова со всей обстановкой консультационного центра, призванного «превращать мечты в реальность».
– Ну и?..
Подсунув под себя загрубелые руки, Марен коротко стриженными ногтями впилась в изящные шерстяные брюки: в прошлом году она урвала их в благотворительном магазинчике «Вале-Вилладж», куда отвозила гигантскую гору тряпья, извлеченного из шкафов Алисии и Брук. Как ни велико было искушение, Марен, призвав на помощь всю силу воли, ему не поддавалась и придерживалась строгого правила – никаких обносков с плеча нанимательницы. Даже ради Винни.
Правда, однажды она его все же нарушила, вскоре после того как Винни поступила в девятый класс академии. Дочь упросила Марен забрать выброшенный Брук за ненадобностью модный рваный свитерок розового цвета, совсем новый, с несрезанными ярлычками. На следующий же день Винни отправилась в нем в школу, но, вернувшись с тренировки по бегу, прямо на пороге рывком выхватила свитер из спортивной сумки и изорвала его в лоскуты. Тогда и пришел конец многолетней пламенной дружбе девочек, и Брук начала демонстративно избегать общества Винни. Почему – Марен так и не поняла. Брук всегда казалась ей доброй и отзывчивой. И ее поведение поставило Марен в такой же тупик, что и Винни.
– Какие новости вы хотите нам сообщить, мисс Лоусон? – без обиняков спросила Винни.
Пока мисс Лоусон, пряча глаза, перебирала на столе бумаги, Марен сохраняла на лице безучастное выражение и благопристойно сидела, выпрямив спину. Похоже, эта привычка, с детства вбиваемая в нее матерью в душных комнатах родного дома и в загородном клубе, осталась единственным связующим звеном в цепи их давным-давно прервавшихся отношений.
Мисс Лоусон вскинула голову, словно сверяясь с установленным на потолке телесуфлером.
– Хм… Э-э… Понимаете ли…
Она закатала рукав, так что на внутренней стороне предплечья обнажилась крохотная татуировка с черной бабочкой, и продолжила.
– Четверо студентов-спортсменов – рекорд для нашей академии, честное слово! – подали заявления в Стэнфорд. Я знаю, что в прошлом году мы с Винни обсуждали досрочную подачу в этот университет, и в течение ближайших трех недель ей следовало бы отправить документы, однако… Однако вынуждена вас огорчить: мы связались с приемной комиссией Стэнфорда, и нам заявили, что в этом году они возьмут из нашей академии только одного дополнительного студента.
– Но в прошлом году они брали семь человек, разве нет? – Голос Винни звенел от волнения.
– Верно, – кивнула мисс Лоусон, – но, оказалось, в этом году они собираются принять как можно больше выпускников из обычных общеобразовательных учебных заведений и вынуждены сократить количество поступающих из привилегированных частных школ, таких как наша академия.
– Но я перешла из обычной школы в академию только затем, чтобы повысить свои шансы на поступление в Стэнфорд!
Прежде чем мисс Лоусон успела открыть рот, в разговор вклинилась Марен.
– Все это очень интересно, – сказала она, – но какое отношение это имеет к Винни? Она лучшая ученица и, кроме того, имеет бесспорный приоритет: Винни – студентка в первом поколении.
Как им объяснили в консультационном центре прошлой весной, Винни представляла особый интерес для элитных колледжей. Их прельщали не только ее выдающиеся способности и блестящая академическая успеваемость, но и так называемый козырь, дающий ей преимущество перед остальными: Винни являлась первой в семье Прессли, поступающей в высшее учебное заведение. Марен это приятно удивило, хотя, надо признать, ничего особо отрадного в этом, в общем-то, не было – все равно что получить Нобелевскую премию после смерти. Однако, зная, насколько это важно для Винни, Марен ликовала. Вероятно, Винни тоже праздновала победу. Похоже, преждевременную. Что ж, если им хотят дать от ворот поворот, пусть проявят любезность и выложат все начистоту.
Мисс Лоусон неуютно заелозила в кресле.
– М-м… да, разумеется, как мы уже отмечали, при прочих равных Винни была бы превосходным кандидатом для поступления, но… Но теперь приходится учитывать, что в этом году наши бесподобные спортсмены заняли почти все свободные места, хм… Более того, знаете ли, в нашей школе имеются ученики, обладающие еще большим, чем у Винни, приоритетом. Само собой, Винни вольна поступать как ей заблагорассудится и может попытать счастье со Стэнфордом, однако мы полагаем, ей лучше подать заявление в какой-нибудь другой университет, за поступление в который в нашей школе сражаются не столь отчаянно. В конце концов, козырь Винни дает ей уникальный шанс поступить в любой университет, входящий в расширенную Лигу плюща.
Марен метнула на мисс Лоусон взгляд, исполненный отвращения, который та, вероятно, приняла за растерянность.
– Расширенной Лигой плюща, – пояснила она, – мы называем ассоциацию восьми старейших университетов Америки и объединение университетов со схожей репутацией и правилами приема. В это объединение входят, в частности, Стэнфорд, Массачусетский технологический институт, Калифорнийский технологический институт и Чикагский университет. В любом случае повторю: помимо Винни в нашей школе есть ученики, которые не только обладают всеми преимуществами для поступления в Стэнфорд, но и намерены поступать только туда.
Марен стиснула зубы и сощурилась, чтобы не выдать клокотавшей в ней ярости. Ее материнские чувства были возмущены до предела. Понятно как дважды два, что на самом деле скрывалось за словами мисс Лоусон. Они хотят расчистить дорогу либо для «наследника» Стэнфорда, студента, чьи родители когда-то окончили этот университет, либо для толстосума с полной мошной денег. А может, для студента, у которого есть и то и другое. Все они в этой академии одним миром мазаны. Талдычат, как заведенные, о равных возможностях и справедливости, но стоит кому-то ненароком встать у них на пути, и они тотчас, без малейшего зазрения совести (это Сиэтл, детка) избавляются от более слабых и менее удачливых, чтобы протолкнуть своего избранника.
– Но как же так, мисс Лоусон? Вы сами убеждали меня прошлой весной, что ни у кого в Эллиот-Бэй нет таких великолепных шансов для поступления в Стэнфорд, как у меня. Так почему вы советуете мне, а не другим ученикам поискать новый университет?
– Винни, ты же знаешь, мне запрещено обсуждать с тобой других учеников.
– Значит, вы всем это говорите? – допытывалась Винни. Голос ее предательски дрожал.
– Вин, это неважно. – Марен нежно дотронулась до руки дочери. – На Стэнфорде свет клином не сошелся. Найдем тебе другой чудесный университет. Такой, что у тебя дух захватит. Обещаю.
– Да при чем тут это? Почему ты вечно прячешь голову в песок? Речь идет о моем будущем. Чем Крисси или Брук лучше меня? С чего вдруг они должны занять мое место? Их матери все за них делают, только что тесты не пишут. А я учусь сама, без посторонней помощи!
Мисс Лоусон оторвалась от монитора компьютера и расплылась в улыбке.
– Возможно, тебе следует взглянуть на это с другой стороны, Винни. Считай, что судьба дает тебе еще один шанс. Ты добилась потрясающих успехов, и я уверена, мы подберем тебе университет по заслугам и – по средствам. Какого ты мнения об Орегонском университете? Или Университете Кейс-Вестерн? Когда они заманивают таких звездных абитуриентов, как ты, их щедрость не знает границ.
– С чего вы взяли, что мы не в состоянии заплатить за учебу? – огрызнулась Винни, никогда раньше не позволявшая себе подобного оскорбительного тона в общении со старшими. – Если мы не так богаты, как остальные, это не значит, что мы удовольствуемся объедками.
– Вин, довольно! – прикрикнула на дочь Марен к облегчению растерявшейся мисс Лоусон, которая явно не знала, что ей ответить, и резко обернулась к куратору. – Благодарю, что поставили нас в известность. Разумеется, мы многое не успели обсудить, но, думаю, на сегодня достаточно. Мы и так отняли у вас время.
Красноречиво вздернув бровь, Марен взглянула на дочку, подхватила с пола сумку,
