Патримониум - А. Сандер

Первым подал признаки жизни Дезмонд.

– Ну, что уставились? Принесите кто—то совок с веником! – прикрикнул он, окинув всех взглядом. Но никто не шелохнулся.

– А, ну вас! – махнул рукой Дезмонд. Затем он взял какие—то бумаги со стола, подвернул углы одного листа, соорудив нечто наподобие совка, и собрав то, что можно было собрать с пола, засыпал обратно в урну.

Вскоре чтение завещания было закончено. Никто не выразил желания задержаться и все поспешно удалились. В маленьком кабинете остались только нотариус и новоявленный помещик.

– Ну что ж, мистер Фосс, что ещё оставил мне в наследство мой папаша кроме этих руин и фамилии с претензией на знатное происхождение? – поинтересовался Дезмонд.

– К сожалению, Дезмонд, это всё, – ответил юрист, – в последние годы твой отец слишком активно наслаждался жизнью, понимаешь ли…

– Вы хотели сказать, что его жена слишком активно наслаждалась жизнью…

– Ах да, он всё—таки оставил тебе одну вещь… – последнее замечание нотариус пропустил мимо ушей.

– Да неужели? – оживился Дезмонд.

– Долги, – коротко ответил юрист.

Лицо Дезмонда не показало каких—то признаков понимания того, что только что сказал ему нотариус.

– Это по большей части налоги, которые он в последние годы не платил, – начал объяснять Дэвин Фосс, не дождавшись какой—либо реакции со стороны Дезмонда, – по закону плательщиком налогов является наследник покойного. То есть – ты.

– Хм… И что, он очень большой этот налог?

– Ну, как сказать… Достаточно большой.

– А конкретно?

– Я лучше напишу эту сумму на бумаге.

Нотариус открыл свой блокнот и быстро там что—то написал. Затем придвинул блокнот к Дезмонду. Тот взял его в руки и уставился на цифры, написанные аккуратным почерком посреди страницы. Затем он озадаченно перевел взгляд на нотариуса. Затем снова посмотрел на блокнот. И снова на нотариуса. Пару раз он, открывал было рот, чтобы что—то сказать, но тут же закрывал его как рыба, выброшенная на сушу.

– Дезмонд, ты в порядке? – спросил Дэвин Фосс, обеспокоенный внезапной бледностью и остекленевшими глазами нового владельца поместья, – может воды?

Дезмонд медленно покачал головой.

– Как? – охрипшим голосом спросил Дезмонд, – в смысле, откуда взялась эта сумма? Где мне взять столько денег? Мне что, продать пару своих органов? Да даже если я всего себя по частям продам, я не наскребу такую сумму! Мои органы не годятся даже на корм собакам! Они слишком проспиртованы!

Каждую фразу Дезмонд произносил громче предыдущей и так разгорячился, что вскочил со стула и начал ходить кругами по комнате.

– Должен же быть способ как—то обойти этот налог! Почему я должен платить по его счетам? Мне своих долгов хватает!

– Дело в том, что если бы Френсис передал тебе поместье хотя бы за семь лет до смерти, мы бы смогли избежать хотя бы части этих долгов. Но твой отец, похоже, намеревался жить вечно.

– Старый козел, – со злостью выплюнул Дезмонд. – И что мне теперь делать?

– Долги должны быть уплачены в течение полугода.

– Ты не слышишь меня! Я спросил, что мне делать? Ты прекрасно знаешь, что у меня нет таких денег! У меня вообще никаких денег нет! – Дезмонд упал на стул и обхватил голову руками.

– А что если я не заплачу?

– Тогда поместье отберёт государство и выставит на продажу.

– Может продать прилегающую к поместью землю?

– Твоему отцу тоже пришла эта мысль в голову – почти вся земля продана.

– Продана? Какому идиоту понадобилось покупать землю в этой глуши?

– Этот идиот – твой дядя.

– Этот старый козел – кто угодно, но не идиот. Он лучше всех знает, что цивилизация доберется до этой местности лет этак через пятьдесят, в лучшем случае. Тут даже мобильный телефон редко ловит связь. А жители близлежащей деревни давно сбежали отсюда. Так на кой черт ему понадобилось скупать тут землю?

– Твоему отцу было сложно содержать поместье, потому Френсис решил продать землю. Но, как ты правильно заметил, покупателей почти не было. Единственным, кто согласился купить её за бесценок, был твой дядя Амос. Ты прекрасно знаешь, они никогда не ладили. Но положение было отчаянным. И твой отец по кускам продал почти всю прилегающую землю своему брату. По сути, стоит тебе выйти за дверь, и ты оказываешься на частной территории, принадлежащей твоему дяде.

– Я все—таки не понимаю, зачем ему этот старый хлам? Неужто старик стал сентиментальным под конец жизни и хочет провести свой остаток жизни в месте, где он провел «счастливое» детство? – Дезмонд изобразил в воздухе кавычки на последних двух словах, так как знал, что ни один человек из семьи Амери не был счастлив в этом доме.

– Возможно, он хочет устроить здесь что—то вроде отеля или сдавать комнаты? Знаешь, это стало модным в последнее время. Вот семейство Монтгомерри тоже недавно начали сдавать комнаты…

– Ой, да ладно… – раздраженно отмахнулся Дез и закурил сигарету, – Амосу хватает дел с его работорговлей или чем он там занимается…

– Ты имеешь в виду его крупнейшее в Европе рекрутинговое агенство? – поправил его Дэвин Фосс.

– Я так и сказал. Но здесь, должно быть, что—то другое.

На минуту оба погрузились в раздумья.

– Ну что ж, возможно это даже к лучшему, если поместье будет продано, – пожал плечами Дезмонд.

– Возможно… – эхом отозвался Дэвин, – возможно этот «старый хлам», как ты его называешь, наконец, обретет достойного хозяина.

Дезмонд взглянул на старого нотариуса. Что—то в его тоне ему не понравилось. Но тот не стал развивать тему, а Дезмонд и не настаивал.

– Ну, так какие твои планы на будущее? – спросил Эдвин Фосс.

– Не знаю. Я сейчас на мели. Перекантуюсь тут какое—то время, а там посмотрим…

– Тут? – Дэвин удивленно поднял брови.

– А что тут удивительного? Поместье пока еще моё.

– Ну что ж, удачи тебе, – на этом Дэвин Фосс коротко пожал руку новому владельцу поместья Амери Холл и поспешил уйти. Дезмонд еще какое—то время докуривал сигарету, размышляя над тем, что имел в виду старый нотариус, когда пожелал ему удачи.

С наступлением сумерек Дезмонд вспомнил, почему избегал любой возможности вернуться в Амери Холл. Во—первых, это было царства холода. Каменные стены не прогревались даже летом, поэтому внутри было промозгло как в склепе. Можно было натянуть на себя несколько слоев одежды, но холод все равно пронизывал до костей.

Во—вторых, в доме толком не работала система отопления, электричество и водопровод. Нет, все эти удобства, конечно, присутствовали в доме, но, фактически, удобствами они не являлись.

Дезмонд покрутил кран над умывальником на кухне и оттуда полилась тонкая струйка желтоватой воды. Поместье было в плачевном состоянии ещё тогда, когда Дезмонд приезжал сюда в детстве из школы—пансионата на каникулы, но с годами состояние здания только ухудшилось. Сейчас оно было, практически, нежилым. Дезмонд начал догадываться, почему нотариус пожелал ему удачи.

Все же, несмотря на удручающее состояние, издалека этот особняк в классическом палладианском стиле производил добротное впечатление. Построенный в начале ХVIII века, с идеально симметричным фасадом и двумя отражающими друг друга флюгерами слева и справа, он выглядел идеальным примером георгианской архитектуры. Впрочем, теперь не таким идеальным.

Ночь Дезмонд решил провести в своей старой детской комнате. Как и в других комнатах, на всех поверхностях лежал равномерный слой пыли. Когда—то эта комната принадлежала его покойному дедушке Чарли. Он умер незадолго до рождения Деза. Освободившуюся комнату решили переделать в детскую. Ещё в детстве Дез подозревал что под словом «переделать» имелось в виду «вынести хладное тело дедушки», так как никто не удосужился приспособить эту комнату для ребенка или хотя бы убрать одежду предыдущего владельца из шкафа. Все то недолгое время, что Дезмонд жил в этой комнате, ему казалось, будто истинный владелец этой комнаты вот—вот войдет. В ящике стола лежали раскрытые конверты и недописанные письма. На комоде стояли фотографии с неизвестными ему людьми. А как—то раз маленький Дезмонд нашел в кармане висевшего в шкафу пиджака деньги и сигареты.

Дезмонд прилег на голый матрас и закрыл глаза. Но сон не шел. Возможно из—за скрипучего матраса, возможно из—за холода. В этом доме никогда не было тепло. Даже посреди самого жаркого лета обитатели дома не могли отделаться от мерзкого чувства, что холод давно поселился в них самих. Дезмонд повернулся на бок и поджал к себе колени. Он чувствовал себя бродягой, который незаконно пробрался в заброшенное здание, чтобы переночевать. Сна не было ни в одном глазу – воспоминания, живущие в стенах этого дома, не давали уснуть.