Дальний Восток: иероглиф пространства. Уроки географии и демографии - Василий Олегович Авченко

Архипелаг Джетлаг

Дальний Восток по территории больше Европы, а много ли знают у нас о нём?

Владимир Арсеньев

Поставить русскую избу на азиатском пределе? Разве это не достойно мечты?

Олег Куваев

Россия двинула на Восток с такой скоростью, словно собиралась ликвидировать Азию как географическое понятие, присоединив к Европе. Опомнились лишь в Калифорнии: оказалось, мы бежали от Европы.

Андрей Битов

Неевклидова география

Это было в августе.

Я перегонял японскую машину из Владивостока в Красноярск. Пять тысяч километров – полстраны.

В решётку радиатора набивались крупные мясистые чёрные бабочки, которых у нас называют без разбора махаонами. На ветровом стекле разноцветно расплывались жирные шлепки насекомых. Асфальт трассы «Уссури» был пёстр и неровен, покрыт зигзагообразными росчерками тормозных следов, усеян обрывками грузовых покрышек с торчащими проволочками корда. На ремонтируемых участках в воздухе стоял перегретый пылевой туман.

Под Дальнереченском телефон впервые поймал через близкую границу сеть China Unicom. Потом, за Хабаровском, в радиоэфир прорвались бодрые китайские марши.

Но вот цивилизация осталась позади, я словно вышел в открытое море или преодолел земное притяжение. Радиосигналы утихли, остался только ровный фоновый баритон мотора – и география почти без демографии.

Ещё недавно между Хабаровском и Читой была не дорога – направление. Глухой, гиблый участок. Сколько здесь оставили разорванных в лоскуты покрышек, разбитых машин, потерянных жизней – не счесть. Можно было заблудиться, заправок не хватало, туда-сюда сновали разводбригады: «У нас дороги платные!» «Перегоны» возили с собой стволы – травматические, охотничьи, боевые.

Сегодня трасса «Амур» похожа на взлётную полосу. Теряется за горизонтом, шёлковой лентой убегает под капот. Иногда проваливается – это плывёт вечная мерзлота, – но дорогу быстро подновляют. Настоящий европейский автобан – с поправкой на пустынные амурско-даурские пейзажи.

Перегон от Хабаровска до Читы – выход в открытый космос, нырок в межзвёздную пустоту.

Это дорога жизни, хрупкая артерия.

Российским расстояниям соразмерны самолётные, если не космические скорости. Но самолёт, прекрасный как средство быстрого перемещения на большие дистанции, практически бесполезен как способ познания страны. А обойти Россию пешком – жизни не хватит. В самой большой стране приоритетом должна быть лёгкость перемещения. Дорога – национальная идея России, важная составляющая нашей ДНК. Русская дорога – жанр, до которого далеко легкомысленным западным травелогам. Наш травелог – это Радищев, душа которого «страданиями человечества уязвлена стала», едва он отъехал от столицы; Гончаров, дошедший на фрегате «Паллада» до Японии и едва не увязший в Сибири на обратном пути домой; Чехов, стремившийся на каторжный Сахалин и Русско-японскую войну. Даже если взять подмосковную электричку, выйдет экзистенциальный кошмар ерофеевских «Петушков».

А здесь не Подмосковье – Забайкалье-зазеркалье.

Вдоль дороги – ковёр из поспевающей брусники.

Раньше на вершинах сопок водружали кресты, размещали военные дозоры… Большой Стиль ушёл. Господствующие высоты заняты ретрансляторами сотовой связи.

Невер – ответвление на север в сторону Тынды, Якутска, Магадана.

Лагар-Аул, Лондоко, Кульдур, Икура, Аур, Амазар… – названия словно залетели из других историй и географий: кавказской, французской, японской, греческой. Тахтамыгда, Улятка, Урюм, Джелонда, Жирекен, Итака, Арго-Юрях…

Здешние районы принято измерять в Швейцариях или Бельгиях. «У нас область маленькая, с Португалию».

Селеткан, Ушумун, Магдагачи, Нюкжа, Ерофей Павлович, Архара, Амазар, Могоча. «Бог создал Сочи, а чёрт – Сковородино и Могочу».

И это ещё юг – по российским меркам (по нероссийским – почти Заполярье).

С географической точки зрения Восток и Запад – одно и то же; они давно слились. Нет ни востока, ни запада. Север и юг есть – это полюса, через которые проходит ось вращения Земли. Восток же и запад – понятия относительные, склонные к зеркальному перевёртыванию; недаром Колумб отправился на восток через запад.

Для меня как жителя Владивостока даже Китай – запад, а уж Пакистан или Иран – запад дальний. Западом на Дальнем Востоке называют не только Германию или Францию, но и Москву с Петербургом. Аляскинский Анкоридж – восток в географическом, но запад в политическом смысле. Аляска, родственная дальневосточным Чукотке и Колыме ментально и геологически, находится куда западнее самого дальнего из диких западов. Капиталистический Гонконг расположен на юго-восточной, а сепаратистско-среднеазиатский Урумчи – на северо-западной окраине Китая, хотя политически Урумчи, – конечно же, восток, а Гонконг и Шанхай – самый настоящий запад.

Язык бунтует, не желая называть Забайкалье Забайкальем: для меня это – Предбайкалье. Но я вынужден принимать москвоцентристскую точку зрения: все иные считаются маргинальными, да и нужна же общая шкала.

Как ни странно, самая западная точка России находится не в Калининграде, а на Чукотке, потому что восточная часть Чукотки лежит уже в западном полушарии. Это иллюстрирует относительность деления планеты на восток и запад. Именно через Чукотку проходит 180-й меридиан – «восточный Гринвич», из-за чего Россия лежит сразу в двух полушариях, подобно европейским и африканским странам, рассечённым «западным Гринвичем».

Владивосток окружают Страна восходящего солнца, Страна утренней свежести и Поднебесная империя – по-восточному поэтичные, но необоснованно претенциозные названия. Как будто в других странах не встаёт солнце; как будто все остальные – страны утренней несвежести. Во всех этих именах, включая «Поднебесную», проявляется географический эгоцентризм, убеждённость человека в том, что он живёт в особенном, главном месте.

Наверное, человек и должен так думать. Но Японию пусть называют Страной восходящего солнца где-нибудь на Западе. Для жителей российского острова Кунашир Япония – страна заходящего солнца: каждый вечер видно, как светило падает за отросток Хоккайдо.

Даже Владивосток находится восточнее всего Кюсю и кусочка Хонсю, не говоря о Нагасаки, лежащем куда западнее Биробиджана, на одной долготе с Якутском. Магадан, Петропавловск, Анадырь настолько восточнее Японии, что она для них – далёкий запад, как Лондон или Париж для Москвы. Строго говоря, восточные соседи России – не Китай или Япония (это соседи южные), а США и Канада.

Если судить по часовым поясам, то Япония лежит не к востоку, а к западу от Владивостока, где-то в районе Забайкалья (Чита и Токио живут по одному времени).

На самом деле это над Россией, а не над какой-нибудь невеликобританией никогда не заходит солнце. Россия никогда не спит. Жизнь в нашей стране организована подобно корабельному распорядку: когда засыпают москвичи, на вахту заступают дальневосточники. Кто-то всегда бодрствует – нас не застать врасплох.

Есть странная, необъяснимая магия пространства. Человек, покидая пространство страны и родного языка, перестаёт им принадлежать,