Под куполом парашюта - Константин Кайтанов

Подхожу к открытой двери. С высоты 600 метров смотрю на землю и впервые по-новому ощущаю высоту. Земля кажется необычной, не такой, какой привык ее видеть из кабины своего истребителя. И город в стороне, и синий рукав залива кажутся маленькими от ощущения высоты. Не верится, что, шагнув в бездну, опустишься на землю…

Легкое прикосновение правой руки Леонида Григорьевича приводит меня в чувство. Не задумываясь, мягко сгибаюсь и лечу вниз головой… В падении отчетливо вижу землю, сначала неподвижную, как на аэроснимке, с разлинованными прямоугольниками площадей. Потом она медленно начинает вращаться вокруг меня, и я лечу, убеждая себя, что это происходит от моего собственного вращения. «Нужно остановить падение», — мелькает в сознании. С силой дергаю вытяжное кольцо. Кончик троса просвистел перед самым носом и остался в руке. Усилие, которое нужно применить для выдергивания вытяжного кольца, — около двух килограммов, а я дернул его с такой силой, на какую только был способен в это мгновение. С большой скоростью лечу к земле и думаю: раскроется ли парашют, и почти одновременно ощущаю толчок. Меня встряхивает, как котенка, и вместе со стропами болтает в воздухе. Дышу легко и свободно, а при падении почти не дышал.

После шума мотора и ожидания прыжка наступила удивительная тишина и спокойствие, хотя нервы и возбуждены. Машу самолету, уходящему на последний круг, кричу товарищам и плавно снижаюсь к земле. Перед самой землей разворачиваюсь по ветру и падаю на бок, почти в центре аэродрома. Подбегает врач, хватает за руку, улыбаясь смотрит в лицо.

— Молодец! Пульс сто четыре. А самочувствие?

Что ему сейчас скажешь о своих чувствованиях…

Я вне себя от радости, но стараюсь держаться серьезно и солидно.

В тот же день в моей новенькой парашютной книжке появилась первая запись: «10.5.1932 — С-т АНТ-9, высота 600 м», а мне вручили нагрудный значок парашютиста под номером 94. Этот маленький, покрытый голубой эмалью значок я долгие годы с гордостью носил на груди.

На евпаторийских сборах все слушатели совершили по пять прыжков с парашютом. Четыре — с самолета АНТ-9 и один — из кабины двухместного самолета Р-5. Этот прыжок был для меня тяжелым и оставил неприятные воспоминания.

…На высоте шестисот метров вылез на плоскость, чтобы по сигналу летчика броситься вниз. Уже стоя на плоскости, взглянул на землю и вдруг почему-то почувствовал себя одиноким и потерянным. Мною овладела одна мысль — как можно скорее очутиться на земле. Но, думая о земле, не мог сдвинуться с места и бессмысленно глядел вниз. Понимал, что медлить нельзя — нужно прыгать, иначе расчеты будут сбиты. Летчик подал сигнал оставить самолет, но чувство физического отвращения к прыжку казалось непреодолимым. Посмотрел на землю, на летчика и увидел, как тот раздраженно повторил свой приказ. Тогда, напрягая волю, отвалился от самолета и скоропалительно дернул кольцо, чтобы тотчас прекратить падение. Прыжок получился неважный. Крепким ударом о землю поплатился за промедление, потому что, не выполнив своевременно команды летчика, приземлился на дорогу, изрытую ямами. И все же был доволен, что переборол в себе небывалую силу сопротивления, а точнее, силу страха.

Когда на земле раздумывал о случившемся, было стыдно за себя. Как установил потом, подобный психологический барьер был не только у меня, но и у других слушателей.

В конце сборов командование решило провести соревнования на точность приземления с применением оружия. Когда стали прикидывать, какое же оружие применить, решили, что самое удобное — гранаты. Снижались на парашюте, каждый парашютист должен был с высоты 75 — 100 метров от земли метнуть по две гранаты в намеченную на аэродроме цель. Как спортсмен, я в соревнованиях участия не принимал — не было достаточного опыта, — но старательно бегал с рулеткой, измеряя расстояние от места падения учебной гранаты до цели, тем самым положив начало своей будущей деятельности в качестве спортивного судьи.

На этих первых в СССР соревнованиях в упражнении на точность приземления первые три места заняли Б. Н. Петров, М. И. Кудрявцев, Н. С. Ямпольский.

Сборы парашютистов в Евпатории закончились большим воздушным праздником. Вначале летчики истребительной эскадрильи продемонстрировали высший пилотаж и групповую слетанность. Затем последовала вторая часть летного представления, а именно — выступления парашютистов. Правда, из-за сильного ветра ее пришлось несколько задержать. Ожидание зрителей было оправдано. С восторгом приветствовали они одновременное появление в небе многих парашютистов.

Вернувшись в эскадрилью, Евдокимов и я продолжали исполнять обязанности летчиков. Через месяц мне присвоили звание инструктора парашютного дела и назначили на должность, которую прежде занимал Н. А. Евдокимов. Его же повысили — назначили начальником парашютной службы авиабригады.

Осенью 1932 года в нашу часть поступило пять тренировочных парашютов. Сразу же было проведено несколько занятий по изучению парашюта. Каждый летчик был обучен укладке, приемам управления парашютом в воздухе. Настроение у всех было приподнятое, особенно у молодежи.

— В добрый час! — по-домашнему напутствовали нас командир эскадрильи Окуневич и ее комиссар Степанов.

И поныне отчетливо помню первый полет на выброску парашютистов.

…«Фарман-Голиаф» медленно набирает высоту. Близка расчетная точка выброса. Вижу, как напрягся Анатолий Серов — наш чемпион в лыжных гонках, гимнаст, не знающий себе равных в эскадрилье. Ему прыгать первым. Внизу расстилается желто-зеленым ковром гатчинская земля. Здесь был испытан в деле русский парашют, здесь летали Нестеров и Чкалов, а сегодня мы бороздим небо. Серов подходит к раскрытой двери. Струя воздуха треплет его волнистый чуб, правая рука на кольце вытяжного троса.

Самолет над расчетной точкой.

— Пошел! — командую я.

И вот уже внизу, под неярким осенним солнцем, белеет купол парашюта. Вслед за Анатолием прыгают Виктор Шалимов, Степан Чирва, Александр Халутин. Последним отделяюсь от самолета я…

Расчет получился не совсем удачным: мы приземлились на болотистой окраине аэродрома, но все остались так довольны прыжком, что тут же начали проситься прыгнуть еще раз. Но уложенных парашютов не было. По второму и третьему разу прыгали через несколько дней. Так началась моя практическая работа в области парашютизма без отрыва от летной работы.

Немного истории

О приспособлениях, замедляющих падение, в древних китайских легендах упоминалось еще две тысячи лет тому назад. Некий китайский император Шунь опустился с чердака дома, объятого пламенем, подвесившись к двум огромным шляпам, изготовленным из камыша.

Путешественники Магеллан, Марко Поло и другие в своих записях повествуют, что видели, как жители Африки прыгали с высоких холмов, деревьев, держа в руках большие зонты. В середине XI века монах Оливье опускался на неизвестном аппарате с высокой башни монастыря. Сохранились туманные сведения, что во времена Ивана Грозного пытался опуститься с колокольни один из царских холопов. Конечно, большинство таких сведений носило мифический характер.

Впервые принцип аппарата, замедляющего падение тел в воздухе, сформулировал знаменитый гуманист XIII века, ученый монах Роджер Бекон. В своем сочинении «О секретных произведениях искусства и природы» Бекон признал возможность постройки летательных машин и указал, что можно опираться на воздух при помощи вогнутой поверхности…

Гениальный итальянский художник, ученый и архитектор Леонардо да Винчи долгое время изучал полет птиц. Свои наблюдения и опыты он записал и назвал свой труд «Кодекс о полете птиц». В нем, в частности, говорилось: «Если человек возьмет полотняный натянутый купол, каждая сторона которого имеет двенадцать локтей ширины и двенадцать локтей высоты, он сможет безопасно сброситься с любой высоты». Таким образом, Леонардо да Винчи почти с математической точностью предвосхитил облик современных парашютов.

29 декабря 1783 года французский физик Луи Себастьян Ленорман испытал свое изобретение, спустившись с его помощью с балкона обсерватории в Монпелье. Свое изобретение, позволяющее медленно падать в воздухе, Ленорман назвал «парашютом», что дословно означает «противопадение». Это название вошло в обиход и существует до настоящего времени.

Впервые прыжок на парашюте с аэростата совершил 22 октября 1797 года француз Гарнерен. Его парашют имел купол диаметром около 10 метров. 36 шелковых клиньев острыми концами сходились в центре купола, который без всякого чехла прикреплялся к аэростату. Бывший комиссар революционной армии Конвента Жак Гарнерен стал профессиональным парашютистом. Он совершил несколько десятков прыжков с аэростата в разных странах, обучил этому искусству свою племянницу Элизу, которая совершила около шестидесяти прыжков.