Закрытые воды - Вадим Денисов

— Герман Константинович, добрый день, я вас приветствую на борту! Лично не смог на посадке… Поднимайтесь в рубку, познакомимся! — крикнули сверху.

Подобный образ капитана парохода являлся неотъемлемой частью судового имущества, без него всё это благолепие просто не смотрелось бы. На меня пристально глядели серые глаза более чем пятидесятилетнего седоватого мужчины, сухенького, невысокого, крепко побитого жизнью начальника-за-всё-ответчика. Никакой такой сермяжно-посконной литературной «хитринки» да «прищуринки» — спокойный, несколько усталый взор властного, уверенного в себе человека. Необычные глаза, нетипичные для оператора транспортного средства, даже столь крутого.

Быстро поднявшись по гулкому железному трапу наверх, я с удовольствием пожал сухую и сильную руку шкипера, вышедшего на крыло, представился ещё раз.

— Знаем, знаем, как же, — всё-таки подпустил той самой хитринки старый опытный хрен. — Первый раз в жизни жму руку олигарху. Здесь голову поберегите, вы человек высокий… Как устроились?

— Ну, не олигарху, положим, — усмехнулся я, привычно добавив: — Журнал «Форбс» про меня ничего не знает.

— Кому надо, знают, — мудро ответствовал старикан. — Всё едино, многодолларовый миллионер, знаменитость. Или как это называется-то, а?

— По-разному. Хоть многоевровый. Давайте обо мне не будем, я сейчас у вас в гостях и тоже впервые знакомлюсь с капитаном настоящего парохода, — признавшись, я тут же перешёл к интересующему. — Сразу первый вопрос: почему именно «Темза»? Вроде как не сибирское имя.

— Самое что ни на есть сибирское! — отрезал кэп. — В честь капитана Джозефа Виггинса, как-нибудь я за тремя рюмочками чая с бальзамом расскажу вам его удивительную историю и роль в освоении Енисея.

— С удовольствием! — подыграл я. — Кстати, устроился замечательно, почти как дома. Судно находится в отличном состоянии, просто игрушка, что несомненный плюс владельцам, деньги потрачены не зря.

— Так я и есть владелец, — просто сказал Илья Александрович, отчего-то тягостно вздохнув.

Вот оно что. Вот почему у него такие глаза. Как же я сразу не раскусил. У капитана были глаза собственника, а не наёмного работника, при определённом опыте этот фактор обычно замечаешь сразу. Там много чего есть во взоре, не буду разжёвывать, лишнее это. Главное — у таких людей другая логика принятия решений. Вы вспомните, что таксист тоже имеет в собственности средство производства? Чушь, он тупо извозчик. Этого мало. Надо использовать наёмный труд, платить людям и отвечать за них. Вот тогда ты собственник.

Ну, значит, тем более… Будем общаться сословно. Почти.

— Вы очень качественно им владеете, — вежливо поведал я собеседнику. — Историки мирового судоходства должны бы вам в ножки поклониться.

И дед растаял, как тут не поплыть — любимое дитя хвалят!

— Сёма! — крикнул он вахтенному матросу.

— Что, Илья Александрович? — моментально отозвался тот.

— Иди-ка ты, мил-друг, в кубрик, отдохни чутка, а боцману напомни про дрова, пусть на корме перекладывает. Ярику скажешь, чтобы он… в общем, капитанский чай-два полным комплектом через десять. Понял?

— Кстати, о дровах… — начал я, но капитан меня опередил.

— Пройдёмте в рубку. К рулю и ветрилам, так сказать.

В рубке я опять оцепенел.

Колесо. Нет, два колеса! Рулевых.

Посреди просторной рубки стояла здоровенная тумба с двумя железными кругами под полтора метра в диаметре, из которых торчали деревянные ручки. Много ручек.

— Работает, работает, — успокоил меня капитан «Темзы», предваряя очевидный вопрос. — Не всегда, конечно, пользуемся, сервоприводы имеем, двадцать первый век на дворе, но иногда потребно покрутить с усилием. Ничего, пары уже разводят, скоро услышите, как запоют колёса.

Я бегло оглядел самое деловое помещение корабля. Действительно, всё необходимо-современное тут имеется. Мониторы РЛС и гидролокатора, GPS с Глонассом, пульт со светодиодами, динамики, приборы на полках, два бинокля на крючках, ноутбук. А вот радиостанции! Потому-то и радиста нет, всё на капитане. Интерьер завершал крутящийся стул и кресло-качалка в углу.

Проходящий мимо буксир или катер пискляво тявкнул сигналом, Самарин нехотя потянул кожаную петлю, гудок «Темзы» рявкнул коротко, солидно — горячим паром! Это вам не электроника пошлая.

— Завидуют? — спросил я, кивнув на небольшое встречное суденышко.

— Не без этого. Но и посмеиваются, анекдоты пишут, — капитан парохода надвинул фуражку на лоб, презрительно оглядел пространство по левому борту и сделал вид, что плюнул за борт. — Я таким тоже отвечаю любовью. В основном ребята на реке добрые, правильные, другие уходят, садятся или топнут, но есть некоторые… — он махнул рукой, явно вспоминая какую-то конкретную обиду, и опять сердито сплюнул.

— Этот из таких? — понял я.

— Да пёс с ним, бесёнком неразумным, река научит, — он посмотрел на западный край неба и дал прогноз: — Погодка звонкая, хорошо пойдём, пожалуй. Даже ветер попутный будет нам в подарок часов на шесть. Правда, сильный. Полетим, в общем.

«Темза», прижимаясь к правому берегу, шла ровным ходом по спокойной воде. Справа неясно выступали очертания низкого дальнего леса.

Тут и чай принесли, тот самый стюард Ярик расстарался.

— Греемся, — сказал шкипер. — Бальзам хороший, армянский. Я по капельке, а вам входную дозу плесну, не обессудьте.

— Так тепло же, — неуверенно произнес я, вдруг ощутив неожиданную прохладу. Ну да, форточки открыты.

— А мы всегда заранее греемся, про запас. Это Сибирь. Сейчас тепло, через час холодок налетит, а то и снежок. Печенье будете?

— Спасибо, скоро ужин, сберегу аппетит для оценки вашей кухни.

От глотка хорошего коньяка из крошечной рюмки под расстёгнутой курткой стало теплее, вновь, как в каюте, появилось ощущение уюта.

Практически все баржи, которые косяком пошли навстречу, везли легковые автомобили и контейнера. Попадались танкеры, при взгляде на которые сразу можно определить, полный он или пустой. Нос вверх — пустой. Мимо прошел «Щетинкин», нос задран, зачем идёт в низовья? Мимо проплывало заброшенное зимовье, все три кривых домика заколочены, но на берегу горел костёр. Свой мирок, другая жизнь.

Косяк прошёл, огромная река вновь опустела.

В отпускные экспедиции я частенько отправляюсь один, без охраны, очень уж не люблю всё это дело, реально мешают. Здесь тот самый случай: маршрут простой, от Дудинки до Красноярска, а там меня подхватит группа встречи из краевого офиса, и на Алтай, где через две недели соберётся тёплая компания любителей пострелять трофейно. Это несложно, уверяю вас. Достаточно держаться просто, не высовываться и ни с кем не общаться из нормальных, скажем так, людей. Всё равно не получится.

Я понимаю, что это не понравится многим, но акцентирую снова: не получится. Из тысячи человек всего один сможет на равных говорить с миллионером или миллиардером. Перед остальными будет штамп — кошелёк с ногами. Все попытки контакта заканчиваются одинаково: одни начинают приставать с идиотскими предложениями своих гениальных проектов, вещать о необходимости финансирования чрезвычайно нужных обществу инноваций или чудного стартапа, другие затянут песню о спонсорстве, прозябающей нацкультуре, социальной ответственности и мириадах инвалидов. О книгах, охотах, фильмах говорить никто не будет, им это и в голову не придёт. Только о деньгах. Есть небольшой процент большевиков, но эти легко фильтруются другим салоном, залом либо типом транспортного средства, ибо у них никогда нет денег.

Есть очень узкий круг верных друзей детства, это святое, ценишь, таких якорей мало. Они вообще часто встроены. Остальные — мимо.

Вот такой жёсткий взгляд.

И каждый, кто прошёл все препоны, сумев нагрести хороший сугроб баксов, это отлично знает — из личного опыта. Морщиться от такой позиции можно сколько угодно, ровно так же, впрочем, как тот же самый нормальный человек морщится при виде бомжа у своего подъезда или бабки-попрошайки в магазине, хотя последней есть что рассказать о своих чаяниях и бедах, в которых она часто и не виновата… Однако нормальный человек привычно воротит нос: «Доченька, пошли быстрей!», вникать в проблему и начать понимать тот мир не собирается, как не хочет общаться с подобными в обнимочку, опускаясь на ступень ниже — вся сердечность и праведность тут же исчезают. «Я добился, а они нет». Вечное правило, ничего тут не поделать.

Просто ступень, ничего личного. Ни презрения, ни лицемерия, всё ровно: другой слой, другой статус. А самый лучший способ помощи нормальным людям — это не беседы со слезами в пиджак, а организация рабочих мест и достойные зарплаты. Я это делаю, перед совестью чист. А вот общаться не буду, давно учёный.

По всему получается, что капитан судна в моём статусе и круге. Я этому рад, он, подозреваю, тоже. Потому что на корабле, являясь богом и царём, кэп чудовищно одинок, и доверительно общаться с подчинёнными не будет и не может… Ребята из моей безопасности капитана на профпригодность пробили. Как вот только не выяснили, что именно он является владельцем судна, а? Впрочем, если там все концы прячутся в ООО-шках, то сразу и не щёлкнешь, кто за кем стоит и реально правит. Тем не менее, это прокол, разберусь.