Вопросы цены и стоимости - Виктория Абзалова

Признаться, через пару дней его даже разобрал интерес, сколько парень продержится и что еще выдумает. Отворачивался, уходил, заметив, что мальчишка ест через день - только то, что ухватить успел, да и то так, чтобы было незаметно. А сегодня не выдержал! Таких грехов, как голодом человека уморить - за ним тоже еще не водилось.

Правда ситуация определенно была идиотской: он, уважаемый и состоятельный буржуа Ожье ле Грие, акула торговых дел, сидит на корточках в углу, почти под столом, и кормит с рук, как приблудившуюся дворнягу, невероятно соблазнительную «штучку», едва в какой-то дребедени на бедрах… Причем явно неадекватную штучку!

Екарный гафель! Рю тебе в гик!

- Ну-ка заканчивай свое великое сидение! - мужчина дернул за руку свое приобретение.

Равиль гибко распрямился навстречу, тряхнув волосами, отчего кудри рассыпались по плечам, и послал мужчине взгляд из-под ресниц.

Тот только вздохнул тяжело. Взял блюдо, покидал на него всякого разного из своего ужина и сунул мальчишке.

- Ешь. Да не торопись, не отберу.

Юноша снова стрельнул на него глазами и не заставил себя упрашивать, усевшись прямо на пол. Ожье хмыкнул, с интересом за ним наблюдая.

Паренек на самом деле смотрелся хорошо: высокий лоб, густые, красиво изогнутые брови, большие глаза в обрамлении загнутых длиннющих ресниц, прихотливо очерченные губки - не пухлые, не узкие, а золотая середина. Легкая горбинка нисколько не портила аккуратного носа. Волосы - настоящее богатство: темные крупные кольца на солнце переливались золотом. Изящные запястья с выступающей косточкой и тонкие кисти с ровными пальцами, чистая линия подбородка и шеи, разворот плеч как у античной статуи и прямая, несмотря на ошейник, спина. Бедра узкие, а ягодицы маленькие, но округлые и крепкие… Мужчина оборвал себя, вернувшись к тому, с чего начал: фигура у мальчишки изумительная, - не хилая, а именно стройная и вполне развитая, хотя при ближайшем рассмотрении парень худоват даже для своего сложения, и цвет лица за эти дни стал ближе к зелени, чем к своему естественному состоянию. Ему бы отдохнуть немного - вообще загляденье будет!

- Сколько тебе лет? - поинтересовался торговец.

- Семнадцать, - неохотно признался юноша, но глупо было бы прикидываться невинным отроком.

Господин лишь кивнул чему-то своему. Семнадцать это хорошо. Ожье в последнее время откровенно предпочитал мальчиков, но не понимал занятия любовью с маленьким ребенком. Пусть даже наложник вполне растянут и ему не больно, послушно двигает попкой, но смысл примерно тот же как если бы он в собственную руку спустил, ведь мальчик старается не потому, что ему нравится, он еще физически не дорос до того, чтобы получать удовольствие от секса, а потому что он раб.

- Как твое имя? - продолжил расспросы мужчина, снова наливая юноше вина.

- Равиль.

- Красивый ты парень, но… Ты что-нибудь еще умеешь делать, Равиль, или только господам в свой хорошенький задик давать?

Равилю не понравился смысл вопроса и как он прозвучал. Он не понимал хозяина, а это было плохо, потому что каким будет его будущее и будет ли вообще, - сейчас зависило от этого человека.

- Ртом я тоже многое умею, - томно протянул юноша и облизнул губы уже намеренно, пытаясь свести игру к тем правилам, которые он знал.

- Все с тобой ясно, - вздохнул Ожье, и вместо того, чтобы отобрать кубок, подлил мальчишке вина опять, хотя у Равиля уже подозрительно поблескивали глаза, а щеки ярко пылали. - Массаж еще делаешь. А там, петь, танцевать, на дуде играть?

Юноша наконец понял, что над ним насмехаются, но от упоминания о танцах похолодел.

- Нет, господин, - свою панику Равиль скрыл за очередным долгим глотком вкуснейшего вина.

- Да ну! Не поверю, что тебя танцам не учили! - Грие подлил еще добавки в почти опустошенную чашу. - Вон какой ты гибкий и ладненький.

- Мне жаль, господин, - Равиль уткнулся в кубок, изобразив самое искреннее расстройство по поводу того, что разочаровал хозяина в таком животрепещущем вопросе.

- Действительно жаль, жаль… - покивал Грие.

Все, что он видел и слышал до сих пор, говорило, что прикажи он стихи на китайском читать - Равиль выполнил бы: и язык бы придумал, и стихи написал, и декламировал бы с выражением. А уж за возможность исполнить эротический танец малец должен был обеими руками уцепиться, даже если на самом деле ничего не умеет! И вдруг такой категоричный отказ…

- Жаль, - с нажимом повторил Ожье.

Равиль сидел ни жив, ни мертв, мелко выцеживая ароматный напиток, и понимал, что пропал. Хозяин сменил гнев на милость, а он не может этим воспользоваться! Может, отговориться отсутствием музыки? А если господин устроит и музыку либо скажет обойтись так… И в танце никак не получится скрыть незначительную, но роковую часть его тела.

Вино кончилось, а никакой идеи так и не пришло. Господин налил снова. В голове уже приятно шумело, было жарко. Равиль знал, что должен сохранить ясное сознание, но хозяевам не отказывают, когда они угощают, а выплеснуть под пристальным взглядом мужчины было некуда…

К счастью, невольно ему на помощь пришел старпом, отозвавший Грие по какой-то надобности, и мужчина ушел, сунув юноше попавшуюся под руку айву.

Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Мальчишка явно был не так прост, как хотел казаться, и докопаться до сути для Ожье стало делом принципа. В конце концов, именно он зацепил эту ниточку в узоре судеб, ему и приходилось разматывать клубочек дальше, а Фейран только удачно свалил заботу с больной головы на здоровую. С Равилем надо было что-то определять, определять не откладывая… хотя очевидное решение прямо-таки напрашивалось само собой - провести с ним время в свое удовольствие и при первой возможности пристроить в хорошие руки.

Мысль напоить парня пришлась весьма кстати: если мальчишка спит и видит, как забраться кому-нибудь в штаны - в данном случае, понятное дело, своему хозяину - и только, то когда хмель уберет страх и добавит азарта, естественно Равиль повторит свою попытку. Это обещало быть забавным: Равиль в одиночестве и трезвым устроил представление, какое в цирке не увидишь, а пьяному - море по колено.

К тому же, в опьянении, чем больше мальчишка будет стараться что-то скрыть и отнекиваться, тем вероятнее проболтается и выдаст себя.

Однако на пути коварных планов стали непредвиденные обстоятельства. К тому времени, когда угрожающий корабль скрылся на горизонте и мужчина вернулся в каюту, юноша беспробудно спал, растянувшись на полу там же, где и сидел. Залп из всех орудий его никак не побеспокоил, и сколько Грие его не тряс, Равиль только сладко посапывал. Ожье было заподозрил притворство, но даже тяжелая пощечина от души не привела его в сознание, а видимого смысла изображать из себя дохлую макрель у юноши не было.

Мужчина лишь крякнул в сердцах: напоил? Напоил! Правда, мальчишка оказался послабее, чем можно было предположить, глядя как он спокойно доканчивает литр не самого слабого вина.

И что теперь с этим хладным тельцем делать?

Между тем, тени у него вокруг глаз отнюдь не от размазавшейся краски. Грие сплюнул с досады и кликнул кого-то из ребят, чтобы повесили гамак, куда и сгрузил соблазнительную, но бесчувственную тушку в нежно-сиреневых штанишках - не на полу же оставлять!

Подумал и накинул покрывало: а он, вот, разве что еще с мертвецким телом не совокуплялся!

По всем признакам, предстояла веселая ночка.

Равиль проснулся оттого, что стало совсем плохо. Вскинулся, запутался, барахтаясь, и грохнулся на пол, приложившись локтем так, что испугался, будто сломал. Юноша задержал дыхание, но грохот не разбудил мужчину, и с облегчением выдохнув, Равиль почти ползком выбрался из каюты.

Перегнувшись через борт до того, что рисковал в любой момент быть смытым волной, юноша отчаянно боролся с собственным дурацким организмом, ни за что не желавшим расставаться с тем, что в него однажды попало. Он и прядь волос засовывал, и пальцы едва не полностью со всей ладонью запихивал, и чуть ли не пол бочки воды выпил, надеясь, что его вычистит, и это отвратительное состояние пройдет хоть немного.

Без толку. Желудок упорно не хотел расставаться с прилагавшейся к вину едой, намекая хозяину, что прежде чем опустошать его подобным варварским способом, следовало бы позаботиться о его регулярном заполнении. Равиль сдался первым. Он просто умылся, подумал и кое-как обтерся целиком, после чего сполз на доски и сидел, вдыхая прохладный ночной воздух, пока не начало потряхивать от легкого ветерка.

Юноша опять раздумывал: как он отрубился, он не помнил. Однако потом почему-то вместо того, чтобы окунуть его за борт и хотя бы по щекам отхлестать за вопиющее нахальство, его аккуратно переложили в гамак и даже укрыли покрывалом… Это было что-то такое, чего в его жизни не было вечность, а потому больше тревожило, чем умиляло. То, что нужно срочно действовать, Равиль чувствовал своей многострадальной задницей - мужчина смотрел на него с недвусмысленным желанием, настаивал на откровенном танце, и видимо, по природе своей человек не злой, а значит, у него есть шанс этим воспользоваться и повернуть ситуацию в свою пользу, чтобы, когда все раскроется, у него осталась возможность попросить о пощаде. Выход казался очевидным: все, что ему нужно сделать - это как можно быстрее расположить хозяина к себе.