Мужчины не плачут - Татьяна Корсакова

И еще, Маша даже себе не хотела в этом признаваться, была надежда, что кто-нибудь вспомнит про ее день рождения, и хоть на минуточку на нее обратят внимание. Она не ждала подарков, внимание — вот единственное, чего ей хотелось.

Первые гости явились в начале десятого. В десять веселье было уже в разгаре. Маша радостно улыбалась и пыталась убедить себя, что ей тоже весело.

Ей плохо давался самообман. Дурочкой она не была и прекрасно понимала: никому до нее нет дела. Однокурсникам нужна ее квартира, приготовленная ею еда, а сама она не нужна. А ведь она так старательно выбирала наряд для Нового года, укладывала волосы в затейливую прическу и даже сделала макияж по такому случаю. Ее стараний никто не оценил, их даже не заметили…

В одиннадцать, когда Маша уже была на пороге тихой истерики, в дверь позвонили. В прихожую ввалилась смеющаяся, пахнущая морозом и шампанским компания. Среди вновь прибывших оказался Антон Погорелов.

— Привет! — Антон протянул ей бутылку шампанского, поцеловал в щеку как старую знакомую. — Маш, извини, что без приглашения. Надеюсь, не прогонишь!

Оказывается, он знает, как ее зовут! И пахнет от него чудесно. И губы у него холодные и мягкие…

Маша стояла дура дурой, улыбалась и не знала, что ответить.

— Да не прогонит! — Динка Кирюшкина, Машина одногруппница, прижалась к Антону пышной грудью. — Кто ж прогонит такого красавчика!

Все засмеялись. Антон заговорщицки подмигнул Маше. Она залилась краской, сбежала на кухню.

На кухне самозабвенно целовались Васька Горевой и Танька Тишко, Маша пробормотала извинения, проскользнула на балкон. Двадцатиградусный мороз привел ее в чувство. Она стояла, вцепившись в ледяные перила, и смотрела на ночной город. Сердце подсказывало ей, что этот Новый год станет особенным, надо только найти в себе силы и выйти к гостям.

Силы вернулись к Маше лишь в полночь, когда настенные часы пробили двенадцать. Подвыпившие гости радостно загалдели, зазвенели бабушкины хрустальные бокалы.

— С Новым годом! — Кто-то обнял ее за плечи.

Маша обернулась — ей улыбался Антон Погорелов.

— Выпьем? — Он протянул ей шампанское. — На брудершафт!

Это было похоже на сон: озорные искры в его глазах, шампанское, поцелуй…

— Ну, хватит уж! — Машу кто-то дернул за рукав. Динка Кирюшкина сверлила ее недобрым взглядом. — Получила свою порцию счастья — дай другим получить! — Она оплела шею Антона руками, замурлыкала, точно сытая кошка.

Наблюдать за тем, как Антон целует другую, стало испытанием не из легких. Маша ушла на кухню. Благо там уже никого не было.

А праздник набирал обороты. Маша устала не столько от шумной компании, сколько от себя самой. Не готова она оказалась к тому, что творилось в ее глупом сердце. Она улыбалась гостям, изображала веселье, но при первом же удобном случае сбегала на кухню, отдышаться, успокоиться…

В самый разгар веселья кто-то все-таки вспомнил про Машин день рождения. Ее вытащили из кухни, усадили во главу стола, заставили выпить полный бокал шампанского. А потом про нее снова забыли. К тому, что именно так все и случится, Маша была готова. Она оказалась не готова к тому, что Антон уйдет. А он ушел, не попрощавшись, даже не сказав дежурных слов благодарности. Ей хотелось плакать, но она держалась, ждала, когда все разойдутся по домам.

Последний гость ушел в четыре утра. Точнее, не последний, а предпоследний. Васька Горевой напился так, что было решено оставить его у Маши. Теперь он спал на Машином диване, укрытый любимым Машиным пледом, в то время как сама она, заливаясь горькими слезами, мыла посуду…

В дверь позвонили. Маша вздрогнула, кухонным полотенцем вытерла зареванное лицо. Наверное, вернулась Танька, не смогла оставить своего ненаглядного в обществе посторонней девицы.

…Это была не Танька. За дверью стоял Антон.

— С днем рождения! — Он сунул ей в руки огромного плюшевого зайца, перевязанного розовой лентой. — Это тебе! Извини, цветов не нашел.

Цветов не нашел! Он искал цветы для нее, дуры! Цветов не нашел, зато где-то нашел это пушистое чудо! В новогоднюю ночь!

— Пустишь меня? — В его голосе слышался смех.

— А все уже ушли. — Маша прижала подарок к груди.

— А мне все и не нужны. Пустишь? — Он забрал зайца, которым Mania заслонялась, как щитом, заглянул ей в глаза.

— Пущу, наверное… Нет, конечно, пущу!

Антон засмеялся, сгреб Машу в охапку.

— Ты такая забавная и очень красивая!

Никто и никогда раньше не говорил Маше Литвиновой, что она красивая. А если бы даже и сказал, она бы не поверила, никому… А Антону поверила и даже почувствовала себя красивой.

Это была удивительная ночь. Они занимались любовью. Старая кровать ужасно скрипела, и Маша боялась, что спящий в гостиной Васька непременно проснется. Васька не проснулся, и свидетелем Машиного безумства стал только плюшевый заяц, которого она зачем-то приволокла с собой в спальню…

Больше всего на свете Маша боялась, что наступит утро и Антон уйдет. Утром сказки обычно заканчиваются, принцессы превращаются в лягушек, а прекрасные принцы начищают доспехи и седлают белых коней.

Наступило утро. Антон ушел, но спустя несколько часов вернулся с переброшенной через плечо потрепанной спортивной сумкой.

— Хочу жить с тобой. Не прогонишь?

Новогодняя сказка продолжилась…

Проспавшийся Васька с удивлением наблюдал, как Антон выкладывает свои бритвенные принадлежности на полочку в ванной. Маша пряталась на кухне.

— Погорелов, ты это че, серьезно? — услышала девушка голос Васьки.

— Серьезнее не бывает.

— С Машкой?! — В Васькином голосе было столько пренебрежения, что Маша, затаившаяся на кухне, до крови закусила губу.

— С Машей, а не с Машкой, — тихо, но с угрозой сказал Антон. — У тебя есть возражения?

— Да нет. Я просто…

— Вот и заткнись, если просто!

Их неожиданный роман взбудоражил весь институт. Народ делал ставки, гадал, как долго это продлится. Такой мезальянс! Он красивый, перспективный, всеми обожаемый. Она некрасивая, бесперспективная, никому не нужная. Маше пришлось выслушать немало гадостей, сальностей и насмешек. Она научилась игнорировать острые, как пики, взгляды и всеобщее осуждение. Все это было ничтожно малой платой за любовь Антона. Ради него она согласилась бы на куда более серьезные страдания.

Вопреки прогнозам, они прожили вместе два с половиной года. После окончания института Антон поступил в аспирантуру. Маша устроилась в небольшую компьютерную фирму. Он продолжал учиться, она обеспечивала нормальный быт. У них была настоящая семья, неважно, что без штампа в паспорте. Разве штамп имеет какое-то значение, когда двое любят друг друга?! Иногда Маше казалось, что за эти несколько лет она узнала Антона лучше, чем саму себя, но он не переставал ее удивлять…