Этажи. №1 (5) март 2017 - Коллектив авторов

Ирина Рыпка

Время сухих стрекоз

Время молитвы – время сухих стрекоз,старых монахинь в выцветших серых рясах.Это особая человечья раса.Божьих подвижниц не сокрушит склероз.Дева Мария за каждой придёт сама,бликом рассветной зорьки окинув келью;дрёмой окутает плоть, как дитя – фланелью,чтобы душа безболезненный сделала взмах.

Время за трапезой – винный букет на губах,сладкое бремя горней Господней манны.Справа гремит хорал, а за ним органыблагодареньем о сытных пяти хлебах.Счёт на века, как пальчики на ногах,что оставляют следы на песке галилейском.Пётр встречает у врат, как педант-полицейский.Время скрипит пшеницей на жерновах.

Прости меня

прости меня и я тебя прощуне вкладывай злой камушек в пращуты видишь я размахиваю флагомон белый из больничной простыниза всю мою медлительность простибудь твёрд в любвив прощении будь мягок

я помню все горячие словакоторые ты каждый день ковално выдавал раз в месяц по монеткея радоваласьмне ладошку жглоя загибала в книге уголоки оставляла на полях пометки

прости меня и я тебя прощуза то что ты не наловил мне щукне целовал упрямые слезинкине гладил шёлкржаных волос моихза то что долго обнимал чужихна перекрёстках Леси Украинки

давай простим друг другу это всёи нашу встречу вновь перенесёмна новый деньна новый понедельникведь мы уже с тобой привыкли ждатьхранить в столе и не сдавать в печатьи поздравлять открытками в сочельник

Я ли тебе не ялик

я ли тебе не ялик сон твой и колыбелькаяблоки опадали сахарные поспеливихри над нами охры шелесты под ногамиахи и охи вздохи всё что случилось с намигород сусальным златом выкрашен в этот месяця ли тебе не лада мир под ладонью тесенпахнет домашним хлебом мятным имбирным чаемя ли тебе не ева та что была вначале

Золотое игристое

хочешь и корчишься от радости, не от боли,высохла корюшка корнем в саду магнолий,там, где на ветках русалка сидела беглая —на табуретку спрыгнула, стала белкою.все кто встречал её – булкой кормили, сдобою.не помещалась в проём дверной, стала доброю —город прикрыла рыжим хвостом и пристань.не оставляй на потом золотое игристое:пей до дна – за меня и за нашу осень!благостно зазвенят за окном сорок сосени полетят на юга журавли, гуси-лебеди.сердце твоё нуга, а душа твоя – хлебец.

Рыба-тоска

Утро крадётся, распахивает ресницы.Свет невечерний сквозь шторы на пол струится.Я по тебе тоскую и мёрзну и всё такое,ситцем, под стать раскроенным, вздрагиваю под иглою.Грусть проникает травой-лебедой под кожу,я прорастаю тобой, повышаю дозу.День зачинается, полдень спешит на завтрак.Рыба-тоска раздувает стальные жабры.Жду тебя, понимаю, что не напрасно.На светофоре горит завсегдатай красный.Рыба сдувает жабры, ныряет глубжеи выплывает, в сковороде, на ужин.

Прощёное

Масло масляное, блинчик на тарелочке,с золотой каёмочкой фарфор.Попросить прощения – не мелочи,а скорее, подвиг, если горд.Ты меня прости, прости, пожалуйста,что блины пеку я не тебе.Воскресенье входит в дом развалисто,выгибает кошечкой хребет.Путь к колодцу – льдинок мокрых крошево,вереница серых скучных изб.Ты прости меня за наше прошлое,и за то что не были близки.

За старым лесом

За старым лесом – лес ещё древней,на курьих ножках заседает сирин.Скучающие лица деревеньплывут, как баржи на речном буксире.И с кем-то громко спорит Енисей,хвостами рыб выплёскивает ярость.Беглянка-белка скачет в колесеи нет здесь ни проспектов, ни бульваров.Такая захолустная тоска!Три дома на окраине пустуют.Ты их попробуй взять и приласкать,как статную крестьянку молодую.Но вышел срок, из печки злостный дымвползает внутрь – нет тяги в дымоходе.И надпись на скале «Здесь были мы»нелепая, с дождями быстро сходит.

Харчо

«Отче наш иже еси на небеси..»Начинаешь молиться, но думаешь, – не беси,ты же меня не зли, не молчи в ответ,не смей заикнуться, что рифмы хужее нет.

Это – как чёрно-белое серебро,это – как инь и янь, понимаешь, бро.Это – как неполадки в душе моей,это – когда от холода всё теплей.

Выйдешь из проруби и так внутри горячо,как будто бы накануне ты съел харчои чили в желудке оскалил сто три клыка,и тебе нипочём все эти снега, снега.

В деревеньку маленькую

А чего нам стоит – ушанка, валенки,паутинка-шаль, меховой тулуп?Соберёмся, возьмём и уедем к маменьке,в деревеньку маленькую за Тулун.

Представляю, как колуном ты машешь,как свистят берёзовые дрова.Через год народится дочурка Маша,через два – долгожданный сынок Иван.

Будет чисто, простенько, тихо, радостно —самовар, скатёрочка, пироги,и мороз румяный сорокоградусный,и жара на кончике кочерги.

Ветер колышет бороду

ветер колышет бороду старого ивняка.выпущу из кубышек строчек для дневника;поразбежались цыпочки, их позову, – цып-цып!милые, вот вам ясли – рисовый манускрипт.белое-белое поле, синие точки слов,в розовой альвеоле воздух почти лилов;перетекает медленно строфами на ладонь.муза – морская женщина, спрятанная в чехонь.всем нептунам по барышне – хвост, чешуя, реликт.зреет в лесу боярышник красным бельмом улик.в курицу из чернильницы вырастет жёлтый пух.чёрных цыплят кормилица, где твой кричит петух?дворик запрятан в городе, в тёплом пруду лещи.лето летит на поезде, бабушка варит щи.

Проснись ко мне

проснись во мне однажды нагишоми рядышком проснись и малышом,горячим поцелуем в спелый рот,проснись ко мнеи вплавь проснись и вброд.и разбудить меня не бойся так,пускай будильник сам себе тик-так.а мы с тобой на мягком и в тепле,и ниже плеч и выше плеч и пледсползает клеткой на прохладный пол:«вы сами без меня согреты, мол.»и утро ловит нас в свои силки:«опять они проснулись и близки!»и дел сто дел и чайник ждёт и душ,и я твой куш и ты мой сладкий мужуже идти готовы босикомна кухню за зовущим нас котом.

«Господи, я не знаю что сказать…»

Господи, я не знаю что сказать.Этот мир застрял по щиколотки,наткнувшись на рукоятькортика, торчащего из подлодки.

Господи, я ничего не вижу.Мутнеет, настоянная на можжевельнике,в бутылках болотная жижа.Мы – серые, Господи, а Ты – беленький,

спрятался в ельнике с посохом и мешком,и потираешь горячие рукавицы.Свят, Свят, Свят еси в сердце моём!Когда я была Твоей отроковицей —

Ты носил меня в берестяном тереме,от родителей к бабушке и обратно.И я, тогда, как никогда, верилав то, что у Тебя борода не из ваты,

а из небесного ледяного льна,и глаза – глубокие и холодные.Мне думалось, я у Тебя такая одна,но отходят вселенские воды

и рождаются день ото дня,сморщенные красноликие дети,предначертанные, предназначенные дляпобеды жизни над смертью.

Другая история

Что мне его губы, что мне его борода?Шарик от хуба бубы размножится в городах,цвета хурмы палящей, с запахом – апельсин.Чей ты, тираноящер, или ничей, один?

Что мне его слово, что мне его строфа?Всё ему медь да олово, отдых, покой, лафа,ёлочки в серпантине, фантики от конфет.Я бы его отныне любила, но больше нет

в сердце моём простора, места для vip персон.Но это другая история – Крым, Ереван, Херсон

Загадай

загадай меня на кофейной гуще —профиль рыбы выльется на фарфор,шум прибоя оближет волною ушии раздует парусом чрево штор.

и такой простор разольётся в сердце,гладь морская, тёмная бирюза!посмотри, ведь море совсем не сердится,и не море даже, а Бирюса.

я – форель речная, с верховьев снежныхистекает дом мой до Ангары.загадай меня, мой рыбак сердешный,как одну единственную из рыб.

Александр Амчиславский

«Всё тот же взгляд, как будто, тот же зов …»

Всё тот же взгляд, как будто, тот же зов —от «Господи, прости» до чёрта в ступе,от смерти в полупропитой халупедо вечной жизни в свете образов…но тише звук, и сузился размах —ни слеп, ни зряч, ни с Богом и ни с чёртом,тут белый свет перемешался с чёрными серым цветом булькает в умах,и катится колбаскою странапо Малой Спасской, Бронной, Королёвак Ваганьково, Николы, Востряково,саму себя задорно хороняпод заново набухшее «ура»весёлого экранного формата,чтоб сокращалась вялая простатакремлёвского, как прежде, упыря,наследного, живее всех живыхи живших в этой чернозёмной жиже,чей дым отечеством казался мне, да вышел —срослись края и затянулись швы.Я улечу по серой полосе,выкашливая серый дым из лёгких,совсем не ожидая слов неловких:«Прости нас всех, и вы, простите все»…

«Нас, еще не ушедших туда, где становятся прошлым…»