Карамелька от папы Ноэля - Светлана Пригорницкая

отрезвляюще. Всё тот же мужчина, но уже одетый в тёмный танкер, снова стоял рядом с ними.

– Иглесия, – молитвенно сложив руки, прошептала Марина. – Где тут у вас церковь?

– Какая на хрен иглесия? – взвизгнула Алла. – Посольство. Украина. Не хочу я никакую Испанию. Я домой хочу-у-у.

– Las iglesias están cerradas, – улыбнулся служащий вокзала. – Tenéis que ir a la policía?2

– Не надо полицию, – испуганно сжалась Наташа. – Они же нас депортируют. А мне домой нельзя. У меня долгов по уши.

– Можешь делать, что хочешь, а я в полицию. Я под мостом спать не собираюсь, – буркнула Алла и, схватив мужчину за руку, яростно закивала. – В полицию. Куда угодно. Только на хрен из вашей грёбаной Испании.

Мужчина вынул из кармана телефон и набрал номер.

– Фигня, – прошептала Марина, не сводя глаз со звонящего. – Нам бы ночь перекантоваться, а потом сбежим. И вообще, не имеют права депортировать. У нас ещё виза на три дня открыта. А за три дня мы горы свалим. Не ссы, Натаха, прорвёмся. Выбора у нас нет. Мне тоже домой нельзя.

Полиция приехала быстро. Посадили в машину, куда-то повезли, высадили у высокого светлого здания. В искусственном свете фонарей сверкала закрытая стеклом табличка. Сощурив сонные глаза, Наташа попыталась прочитать. «Рolicía».

В маленьком кабинете сидели несколько парней в форме. Что-то спрашивали, что-то записывали, вносили данные их паспортов в компьютер. Наташа устало рассматривала, как полицейский, по-детски высунув кончик языка, что-то быстро записывал в журнал, затем протянул ей ручку. Расписалась. Ну вот она и на учёте в полиции. Хорошо началось путешествие. Интересно, что он там записал? Если учесть, что они тупо кивали на каждый вопрос, то о сути записей можно было только догадываться.

Глаза слипались. Проведя целый день на адреналине, Наташа только в участке ощутила, как устала. Теперь волна безразличия накрыла с головой. Уже не хотелось ни плакать о судьбе своей несчастной, ни думать о завтрашнем дне. Сегодняшний бы пережить.

Снова посадили в машину. Тихое шуршание шин и тепло сделали своё дело, и – Наташа заснула. Проснулась от того, что на плечо легла чья-то рука. Выйдя из машины на заплетающихся ногах, она снова куда-то шла, устало улыбалась, когда её о чём-то спрашивали. И наконец, о счастье, огромное помещение, разделённое на маленькие комнатки тонкими перегородками и… кровать. Чистая, тёплая. Засунув чемодан в узкое пространство между окном и тумбочкой, Наташа стянула грязную одежду, бухнулась на кровать и мгновенно заснула.

***

Звонок заорал так громко и истошно, что Наташа испуганно подскочила. Уже вставать? Она же только что легла. Сжав голову руками, Наташа снова опустилась на кровать. Маленькое помещение, больше похожее на пенал. Кровать, столик у окна и тумбочка. Яркое пятно в тонкую тёмную полоску лежало под ногами. Наташа подняла глаза. Вчера даже не обратила внимания, что окна в комнате зарешёчены. В тюрьме они, что ли? Хотя нет. Для тюрьмы слишком роскошные условия. Губы непроизвольно вздрогнули. Откуда она знает, какие тюрьмы в Испании? Встряхнув вчерашнюю одежду, понюхала. Пять дней в поездах, автобусах. Амбре то ещё. Рука потянулась за чемоданом, а сердце тягостно сжалось. Она так надеялась, что всё вчерашнее останется во вчерашнем дне. А сегодня она проснётся в собственной постели, услышит сонное сопение сына…

В рычащем гаме, заполнившем пространство, Наташа едва расслышала тихий стук. Приоткрыв дверь, Маринка некоторое время молча наблюдала, как Наташа натягивала полусапожки. Застегнув молнию, Наташа подняла глаза на подругу. Казалось, что за одну ночь из весёлой яркой блондинки Маринка превратилась в тусклое, несчастное существо. Даже чертовщинка – визитная карточка девушки – куда-то пропала из глаз.

– Ты не в курсе, куда нас привезли? – пробормотала Марина.

– Это алберге, – послышался из-за соседней перегородки звонкий женский голос. – Или рефухио.

– Или бомжатник, – продолжила Наташа список невидимого собеседника.

– Или он, – весело согласилась незнакомка.

Рядом что-то скрипнуло и в приоткрытую дверь Наташиной конуры влезла конопатая растрёпанная девушка.

– Окрайна? – весело спросила незнакомка и, зайдя, без разрешения повалилась на Наташину кровать.

– Почему окрайна? – брезгливо разглядывая грязные кроссовки незваной гостьи, спросила Наташа.

– Живёте на окрайне, потому и окрайна, – захохотала девушка и заправив рыжий локон за ухо, представилась: – А я Марышка. Полония.

– Центровая, значит? – раздражённо спросила Маринка. – А что полска пани делает в бомжатнике?

– То же, что и окраинские хохланки – живу.

– Така пани центрова, могла бы и в отеле пожить, – не сдержала сарказма Наташа.

– А зачем? – беззаботно пожала плечами Марышка. – В отеле дорого, а здесь «он клюзив». Всё включено. И проживание, и питание. И бомжи не мешают. Кстати, если не поторопимся, то можем опоздать на завтрак.

Хоть и не нравилось Наташе общество польки, но поток нужной информации бил из Марышки через край. Причём на довольно понятном русско-украинском суржике. Наконец-то девушки узнали, что жить в рефухио они могут в течение двух недель. Завтрак с восьми до девяти. Кто не успел – тот опоздал. Никого ждать не будут. Обед с двух до трёх. Опоздавшие обедают за свой счёт. Ужин с восьми до девяти. После завтрака и обеда из рефухио надо уходить, так как часто приезжает полиция и проверяют документы. И если нет визы, то дело швах. Как найти работу? Можно по церквям пройти. Там часто обеспеченные прихожанки ищут уборщиц. Хотя стараются взять хотя бы из Евросоюза. Чтобы с документами проблем не было. Не хотят старушки зады поднимать и заниматься легализацией рабсилы.

Рядом со столовой уже собралось довольно много народа. Мужчины весело переговаривались, заигрывали с неухоженными, лохматыми женщинами. И вообще создавалось впечатление, что находятся Наташа с Маринкой не в бомжатнике, а на какой-то современной презентации. Там, где замысловатое переплетение грязных водопроводных труб выдаётся за высокое искусство. Абсолютное спокойствие, веселье. Казалось, что проблемы в этом помещении есть только у Наташи с Маринкой.

За столом сидели по четыре человека. Наташа исподлобья разглядывала соседа напротив. Тот с каким-то остервенением откусывал огромные куски бутерброда, яростно пережёвывал и громко отпивал воду из пластиковой бутылки.

– Милош. Болгар, – представился он, заметив взгляд Наташи.

– Наталья. Украина, – пробормотала она.

– Кстати, а где Алка? – прошептала Наташа на ухо Марине.

– Требует, чтобы её депортировали на родину. Совсем поплыла. Я сегодня утром зашла к ней, так она даже вставать не хочет. Типа голодовку объявила.

Небольшой двор рядом со зданием рефухио был заполнен народом. Плотно позавтракав, люди вышли на перекур. На зелёных скамейках сидели мужчины всех возрастов и, бурно жестикулируя, что-то обсуждали. Несмотря на то что Марышка предупредила, что не стоит оставаться