Последний год - Михаил Зуев-Ордынец

Нет! Не убежишь! Между зимовкой и родным городом не только 18000 верст, между ними стоит и его императорское величество государь-император Александр II.

Однажды он не выдержал. Он почувствовал, что если не вернется в Россию, то или сойдет с ума, или пустит пулю в лоб из верного штуцера. Он примчался сломя голову в Ново-Архангельск и за немалые деньги купил место на английском торговом корабле, отправлявшемся в Лондон. Оттуда он думал пробраться в Россию — тайком, конечно.

Мир огромный, сияющий, совсем не такой, как грустные равнины и угрюмые неласковые леса Аляски, распахнулся перед ним. Солнечные, похожие на пышные ароматные букеты цветов Гавайи, такие же цветущие Филиппины, пожары закатов и таинственное мерцание звезд над экзотическими южными морями. В Кейптауне корабль бросил якорь в воды Атлантического океана. Сердце его билось Остался один переход до Лондона, а оттуда рукой подать и до родных российских берегов. В Кейптауне он встретил соотечественников. На рейде стояла эскадра русских военных кораблей, около года назад вышедшая в «кругосветку». В отеле, за табльдотом, он встретился с русскими офицерами, и один из них узнал в пассажире английского «купца», знакомого ему по Петербургу, гусарского корнета [4] Андрея Гагарина. Вечером они встретились на городской набережной, и моряк рассказал, что Андрей приговорен заочно к каторжным работам. Опоздай он тогда на несколько часов — звенеть бы ему сейчас кандалами в сибирских острогах. Жандармы явились на квартиру Андрея два часа спустя после его бегства из Петербурга. Нет у него и отца. Старик умер в том же году, не вынеся разлуки с единственным, горячо любимым сыном А имение их, и старый дом, и старый сад, на липовых аллеях которого он признался Лизе в любви, сиротский суд передал как вымороченное имущество в казну, ибо единственный наследник объявлен государственным преступником Книжка «Полярной Звезды» и экземпляры «Колокола», переданные им в верные руки любимой и любящей девушки, попали непонятным образом к жандармам и были расценены как злостное распространение в обществе революционной поджигательской литературы. Нельзя, правда, отказать жандармам в талантах ищеек — они нюхом учуяли, что молодой офицер связан с тайным революционным кружком. Теперь, не таясь уже, Андрей спросил моряка, не знает ли тот и его однополчанина, штаб-ротмистра Талызина? Оказалось, что моряк знал и Ваську Талызина, лихого гусара, первого по столице биллиардиста и кутилу. Но, к удивлению всего Петербурга, биллиардиста и запивоху арестовали жандармы вскоре после бегства Андрея. Был он судим, осужден за политическое преступление и отправлен не то в одну из западных крепостей, не то в Сибирь. «До свидания в парламенте!» — вспомнил Андрей последние слова милого, верного друга Васи. И с горьким стыдом подумал: «Вот почему не наладилась, как было обещано Василием при прощании, наша связь. А я-то думал о Васе плохо, решил, что струсил он и не захотел переписываться с государственным преступником». Оставалось еще выяснить самое важное и самое страшное. С сердцем, забившимся от черных предчувствий, Андрей спросил моряка, не слышал ли тот, что в Петербурге как-то связывалось имя государственного преступника Гагарина с именем Елизаветы Лаганской, светской барышни, теперь уже окончившей Смольный [5] институт. Моряк, подумав, ответил, что он не имел чести быть знакомым с мадемуазель Лаганской, ничего о ней не слышал, а поэтому ничего не может сообщить о ней. Андрей поник головой. Опять все та же неизвестность!

Андрей тепло простился с соотечественником и в тог же вечер перебрался с «англичанина» на компанейский [6] бриг, возвращавшийся из России на Аляску.

И весь обратный путь на север он снова и снова мучительно думал: кто же выдал его Третьему Отделению? Как попали в зловещий особняк у Цепного моста его экземпляры герценовских изданий? Кто передал их туда, назвав и имя владельца? Неужели?!. Нет! Нет! Этого не может быть!..

…Андрей Гагарин поднялся с нарты, на которой сидел.

— Плохие мысли, черные мысли! Не надо думать об этом!

Он сунул в меховую торбу недоеденный кусок лосятины и обернулся, услышав рычание и повизгивание собак. Он накормил их, и теперь они начнут, как всегда, драку за место поближе к костру. А начнет свару, конечно, Царь. Отвернись на минуту — и он перессорит всю упряжку. Подлый пес! Глаза истеричные и трусливые, губы нервно и злобно приподнятые, легко и быстро свирепеет, а в драку не лезет, лишь визжит от трусливой злобы.

— Царь, цыц! — крикнул строго Андрей и погрозил собаке кнутом. Но Царь не стал, как обычно при виде кнута, притворяться послушным и преданным, не завилял хвостом и не полез лизать раболепно руку, державшую кнут. Из пасти его по-прежнему вырывалось клокочущее рычание. Волновались, визжали и взлаивали и все остальные собаки, встревоженно глядя в одну точку. Даже сдержанный, неболтливый Молчан шипел и кряхтел, собирая лакированный нос в мельчайшие складочки.

— Кого они почуяли — волка, оленя, лису? — пробормотал Андрей и, приложив ко лбу ладонь, посмотрел внимательно в ту сторону, куда уставились глаза и носы собак. Он ничего не увидел, кроме сверкающего снега, так как смотреть приходилось против солнца, но все же надел на собак хомуты-алыки. Затем, приподняв с трудом тяжело нагруженную нарту, поставил ее полозья на кусты, задок привязал к березке. Обычная предосторожность, когда упряжные собаки почуют зверя, чтобы они не покалечились в драке. У него и без того из одиннадцати псов осталось только семь. Он хотел накинуть алык и на Молчана, но вожак отбежал и вдруг молча ринулся от костра в березняк. Остальные собаки взвыли и начали рваться из алыков. Он хотел обернуться, чтобы навести порядок кнутом, но неожиданно увидел огромного черного зверя. Преследуемый Молчаном, он выбежал из березняка, и Андрей разглядел громадное бочковатое туловище, шаткие лапы, лобастую голову и широкий белый галстук на груди. Еще один незваный гость! Самый опасный из медведей, черный, да еще шатун! Кто-то поднял его из берлоги, и он зол сейчас, как дьявол. Зверь уходил к реке длинными, похожими на неуклюжий лошадиный галоп прыжками. Опасаясь за Молчана, зная, что отважный пес берет в одиночку любого зверя, хотя бы и медведя, Андрей, приложив ко рту ладони, закричал звонко:

— Молчан, наза-а-ад!.. Ко мне-е!..

Но Молчан либо не понял приказа хозяина, либо азарт звериной травли взял в нем верх над послушанием: он сделал как раз обратное тому, что требовал от него хозяин. Пес, выбросившись вперед, кинулся на медведя и рванул его за ухо. Зверь метнулся в сторону, затем круто повернул и помчался к костру. Теперь Андрей увидел, что медведь тащит в зубах детеныша, маленького, только что родившегося. Злее, свирепее и храбрее медведицы, защищающей детеныша, нет ничего на свете! Андрей схватил с нарты штуцер и отбежал за костер. А Молчан гнал зверя на стоянку, молча хватая его за гачи. Собаки рвались из алыков навстречу медведю, Царь, поджав хвост, кидался назад, упряжка сбилась в кучу, псы опрокидывали, сшибали друг друга.