Тайные страсти - Алекса Смарт

— Ах да, обмана… — опережая графа, отозвался Невилл. — Уловки всякого уважающего себя Робина-Малиновки.

Впервые со времени появления в комнате он решил удостоить сыщика взглядом, отметив при этом каждую деталь внешности Кэлвина: его огненно-рыжие волосы, стянутые на затылке в тощий хвостик, алый форменный мундир полицейского, стоптанные сапоги… Невилл незамедлительно вынес нелестное для Кэлвина суждение, презрительно скривил губы и сосредоточился на бренди. Кэлвин с трудом сохранил невозмутимое выражение лица, благоразумно решив не ввязываться в потасовку со знатью, даже если она чертовски заслуживает этого.

— Прошу прощения, сэр… милорд, — смиренно сказал он, вместо того, чтобы ударом кулака сбить спесь с младшего брата графа. — Но мы должны учитывать все возможности. Кстати, милорд, — обратился Кэлвин к Ричарду Нортрапу, — да простите мне мою прямоту, кому перейдут владения и титул в случае вашей смерти и отсутствия наследников?

При этих словах холод сковал благородные черты лица лорда Шербрука. А когда он заговорил, его тихий голос таил больше гнева, чем если бы граф взорвался в неудержимой ярости:

— Мистер Чапел, я нанял вас для поисков моего сына, а не для того, чтобы вы пускались в беспочвенные дикие рассуждения или строили предположения относительно моих близких. Не знаю, чего вы желаете достичь, задавая подобный вопрос, но предупреждаю: впредь вам следует выбирать слова.

— Ну, Ричард, не нападай на беднягу за честно заданный вопрос, — протянул Невилл, одаривая Кэлвина усмешкой. — Вовсе не секрет, мистер Чапел, если Ричард умрет, не оставив наследника, титул перейдет ко мне. К сожалению, ваши безумные предположения не верны, так как у меня нет ни малейшего желания становиться лордом Шербруком.

С этими словами Невилл подошел к брату и с чувством хлопнул того по плечу.

— Ричард обеспечивает мне щедрое содержание. Кроме того, у меня много друзей с глубокими карманами. Так или иначе, а я доволен своей участью.

— В любом случае вопрос исчерпан, не так ли? — холодно проговорил лорд Шербрук. — Мой сын был похищен, а не убит, и украла его женщина, назвавшаяся Элспет Ричвайн, а не мой брат.

— Милорд, я…

— А учитывая вашу солидную репутацию, — продолжал граф, — надеюсь, вам потребуется всего лишь один день, чтобы найти мальчика и вернуть его нам в целости и сохранности. Так что, если все улажено…

— Мой муж говорит правду, мистер Чапел? — неожиданно раздался женский голос. — Вы действительно можете привезти моего мальчика домой?

Этот вопрос застал всех врасплох. Граф первым нарушил тишину:

— Джесси, дорогая, ты должна находиться в постели. Помни, врач не велел тебе переутомляться…

Кэлвин не услышал конца фразы, мельком отметив неожиданно нежные нотки, появившиеся в голосе графа. Все внимание Кэлвина, все его существо сосредоточилось на хрупкой фигурке темноволосой женщины, стоявшей на пороге гостиной.

Несомненно, леди Шербрук когда-то считалась красавицей, и это сразу же бросалось в глаза. Однако болезнь лишила ее ярких красок, оставив лишь тень девического очарования. Большие широко расставленные глаза Джессики Шербрук казались слишком темными на бледном лице и сверкали неестественным блеском из ввалившихся глазниц, под которыми залегли тени. Копна угольно-черных кудрей разметалась по худым плечам, придавая женщине одновременно ребячливый и соблазнительный вид. Слишком широкий халат из белого шелка лишь подчеркивал ее худобу и бледность. Тем не менее графиня обладала поистине неземной притягательностью, гораздо более сильной, чем обыкновенная миловидность.

Кэлвин нерешительно шагнул вперед и почтительно склонился перед этой необыкновенной женщиной, смутно сознавая, что с ним произошло нечто совершенно неожиданное: он влюбился в мгновение ока, безнадежно, окончательно и бесповоротно… влюбился в женщину, которая не только уже была замужем, но и стояла гораздо выше его по общественному положению.

— М-миледи, — запинаясь, проговорил Кэлвин и постарался при этом поклониться как можно изящнее. Он чувствовал, что краснеет и не мог помешать краске разлиться по щекам. — Как я уже объяснял его милости…

— Пожалуйста, мистер Чапел, скажите мне правду, — сиплым от волнения голосом настойчиво попросила миссис Шербрук. — Муж и шурин стараются оградить меня от волнений и отказываются произнести вслух то, чего опасаются больше всего: что женщина, похитившая моего сына, может ему… причинить вред.

Джессика Шербрук поколебалась мгновение, прежде чем произнести два последних слова, но взгляд выражал при этом такую решимость, которая тронула Кэлвина больше, чем какое-либо проявление горя.

— Они опасаются, что Уильям уже мертв, но я чувствую всем сердцем, — женщина приложила бледную руку к груди, — всем своим материнским сердцем: мой мальчик еще жив, он плачет и ждет, когда его найдут. Пожалуйста, мистер Чапел, обещайте мне, что вернете Уильяма домой. Обещаете?

Кэлвин неловко переступил с ноги на ногу, теребя треуголку и пытаясь справиться с охватившими его сумбурными чувствами. Он считался знатоком своего дела и зря денег не получал, это было общеизвестно. В конце концов сыщик дал единственно приемлемый в данной ситуации ответ:

— Я найду его для вас, миледи, сколько бы времени на это ни потребовалось.

Глава 1

Лондон, весна 1819 года.

— Ты слышишь? Болван неотесанный, немедленно отпусти меня!

Марселле Ханникат казалось, что эти слова были сказаны непререкаемым жестким тоном, на самом же деле слышалось лишь какое-то невнятное бормотание, особенно учитывая тот факт, что ее поднимали по лестнице, перекинутую головой вниз через плечо своего похитителя.

Чтобы зря не надрываться, девушка, в конце концов, благоразумно решила поберечь дыхание для более подходящего случая: на тот момент, когда с нее снимут джутовый мешок. Господи, как она отважилась на столь опрометчивый поступок?! Вся ситуация казалась Марселле взятой из тех глупых мелодрам, которые ставились в театре Друри-Лейн… и как всегда виноват в этом был Кларенс, красивый беспутный Кларри…

Марселла сморщила нос от резкого запаха натянутого ей на голову мешка и едва удержалась, чтобы не чихнуть. Уж лучше бы она предоставила младшему брату страдать от последствий собственных безрассудных поступков, чем, — как повелось еще с детства, — очертя голову бросаться улаживать его дела. Тогда Марселла избежала бы этой полуночной поездки в экипаже с Сент-Джеймс-стрит по извилистым улочкам города. Скрученная и засунутая в мешок, она напоминала себе связку куропаток.