Чужая кассета - Николай Коняев

— Игорь! — крикнула Вика, и Игорь обернулся к ней, улыбаясь. Улыбался он не Вике, а этой высокой девушке, с которой сейчас танцевал.

— Не скучай! — крикнул он. — Сейчас все вместе танцевать будем, ты тоже попрыгаешь!

И он снова отвернулся к своей девушке.

Опустив голову, Вика выбралась в коридор и, торопливо накинув на плечи пальто, выскочила на пропахшую кошками лестницу. Уже сбегая вниз, она слышала, как хлопнула наверху дверь и на лестничную площадку кто-то вышел.

— Что это она? — раздался голос Игоря.

— Да ну ее! — отвечал Игорю голос Маши Суворовой. — Она же закомплексованная вся. У нее от этих комплексов даже ресницы повыпадали!

И тогда и случилось непоправимое! Игорь громко засмеялся. Снова раздались шаги, дверь еще раз хлопнула — на лестнице стало тихо. Заплакав, Вика выбежала в глухой колодец двора, где громко плакала чья-то кошка.

Вика не помнила, как выбралась она из этого двора, не помнила, как бродила по пустому парку, где среди черных деревьев летали черные голуби. Остался в памяти только самозабвенный гипсовый бегун, расталкивающий грудью моросящий дождик. Вика запомнила лицо бегуна. Так же, как этот бегун, она пыталась и не смогла прорваться сквозь пелену отчуждения…

«Я не такая… — подумала она. — Не такая, как все… Совсем, совсем не такая…»

И заплакала.

Вика плакала и дома, когда, оттолкнув лежащий на диване магнитофон, уткнулась лицом в подушку.

Было уже темно, когда в комнату заглянула мать.

— Вика! — позвала она.

— Уйди! — отвечала Вика. — Я устала! Не трогайте никто меня!

— Доченька… — Мать тяжело вздохнула. — Тебя к телефону зовут, доченька…

Звонила Ирка.

— Мне пленки нужны! — сказала она. — Ты не можешь их принести?

Вика чуть замешкалась с ответом.

— Понимаешь… — проговорила она. — Ну вот так, понимаешь, получилось… Ну, в общем, они сейчас не у меня…

— Ты их Игорю дала?

— Ну, почему Игорю…

— Вы что, поссорились?

— Да нет! Ничего мы не ссорились!

— Поссорились… — уверенно, но нисколько не торжествуя, а скорее уж даже с грустью проговорила Ирка. — Мне Машка сейчас звонила. Она рассказала, что вы поссорились и ты убежала со дня рождения…

— Пускай она больше врет, твоя Суворова! — яростно перебила ее Вика. Она сама удивилась своей ярости, но остановиться уже не могла. — И кассеты твои не у Игоря! Отдам я их тебе!

— Мне все равно, у кого они… — скучно сказала Ирка. — Только мне самой эти кассеты отдавать надо. Поняла?

В трубке раздались гудки, но Вика все еще держала трубку в руках, как будто все еще можно было исправить. Вика сама не понимала, зачем она обманула Ирку, а главное — не знала, что теперь делать.

Нет, не кассеты беспокоили ее. Игорь, конечно же, завтра притащит кассеты, так что не в них дело. Просто ужасно, что ей снова придется разговаривать с Игорем, и это после того безжалостного смеха, который она услышала на лестнице…

Но Игорь не пришел в воскресенье, хотя Ирка снова звонила и требовала назад кассеты. А в понедельник Вика встретила Игоря на улице, но Игорь лишь кивнул ей издалека и сразу свернул в переулок.

Ирка, словно знала об этой странной встрече, позвонила, как только Вика вошла в квартиру.

— Забрала кассеты? — спросила она.

— Забрала… — соврала Вика.

— Я приду сейчас.

— Зачем? — торопливо сказала Вика. — Я сама их принесу. Завтра…

— А они сейчас у тебя?

— У меня! — упрямо сказала Вика.

Она положила трубку и, не снимая пальто, опустилась на стул в прихожей. В прихожей было темно. От старой висящей на стене медвежьей шкуры пахло нафталином. Вика разглядывала выеденные молью проплешины на шкуре и ничего не могла придумать.

Снова зазвонил телефон.

— Привет! — раздался в трубке голос Кости Угарова. — Меня Ирка попросила твоему Игорю позвонить. Так я звякнул. Он пленки с «Теле-У» своей девочке из спецшколы отдал. Сечешь?

— Ну и что? — сухо спросила Вика.

— Ничего… — смутился Костя. — Просто сейчас Ирка моего звонка ждет, так я решил тебя предупредить на всякий случай. Все-таки мы одноклассники с тобой, и живем… — он хихикнул. — рядом…

— Да мне-то что. кому Игорь свои записи отдает? — сказала Вика и даже сама удивилась, как спокойно, без всякого принуждения говорит она.

— Мне Ирка сказала, что эти записи твои, то есть ее… — несколько озадаченно проговорил Костя. — А я откуда знаю, чьи записи Игорь отдал? Я просто посоветовать хотел, что если искать будешь, то эти записи у одного парня можно купить. Он в парке, знаешь, там старые телефонные будки стоят, бывает. Червонец за запись берет, ну и еще — что сама кассета стоит, конечно.

— Спасибо! — сказала Вика, вложив в это слово всю иронию, на которую она была способна сейчас. — У меня Иркины записи дома лежат. Так что сама могу переписать тебе, если хочешь. И даже забесплатно, вот!

— Да ладно уж, чего ты… — проговорил Костя и торопливо повесил трубку.

Вика купила две пленки с записями «Теле-У» на пустырьке возле парка. Здесь, под черными деревьями, стояли телефонные будки с выбитыми стеклами. Откуда-то из-за их облезающей красноты вынырнул паренек, про которого, наверное, и рассказывал Костя.

— Записями интересуешься? — оглядываясь по сторонам, спросил он.

— «Теле-У» есть?

— Найдется… — паренек снова оглянулся по сторонам. — Слушать будешь?

— Зачем?!

— Правильно! — сказал парень. — Незачем! У меня — фирма. Монета с собой?

— Ага…

— Тогда держи. Тридцать копеек с тебя.

— Сколько?!

— Тридцать рублей, дура! — рассердился парень и, выхватив у Вики деньги, торопливо скрылся за будками, словно его и не было.

Вика сразу направилась к Ирке.

Проходя мимо гипсового бегуна, который по-прежнему отрешенно бежал куда-то. Вика подумала, что вот отдаст она Ирке эти чужие кассеты, докажет, что никого не обманывала она и не Игорь поссорился с ней, а она сама с ним, и будет дальше жить. Теперь уже одна, без Иркиных записей, без Игоря, без…

Ирка сама открыла дверь, но в квартиру Вику не впустила.

— У меня гости… — сказала она.

— Ты извини… — сказала Вика — Я никак выбраться не могла. Вот… — она торопливо расстегнула портфель и вытащила кассеты. — Принесла…

— Что это за кассеты?! — удивленно спросила Ирка.

— Как что? Которые ты мне давала… Записи «Теле-У».

— Которые я тебе давала, мне Игорь сам принес!

— Как принес?!

— Так! — сказала Ирка и захлопнула дверь.

Сжимая в руке ненужные теперь кассеты, на которые так трудно было выпросить деньги у матери. Вика поплелась домой.

— Ты эти кассеты и купила? — спросила мать. Она услышала щелчок замка и вышла в коридор встретить дочку.

— Эти…

— Господи… — мать повертела в руках кассеты — И это тридцать рублей стоит? Дай хоть послушать твою тридцатирублевую музыку…

— Послушай… — Вике было теперь все равно. Хочет мать слушать записи «Теле-У». пускай слушает. Лично она. Вика, теперь ни за какими записями бегать не будет…

Вика стащила с себя пальто, потом прошла в комнату и кинула в угол портфель. Мать между тем уже вставила в магнитофон кассету. И вот щелкнуло в динамике и разлился по комнате голос певицы:

Ромашки спрятались, поникли лютики,

Вода холодная в реке бежит…

Зачем вы, девушки, красивых любите?

Одно страдание от той любви…

— Что это? — мать удивленно обернулась к Вике. — Это теперь и называется «Теле-У»? За это ты и платила тридцать рублей?!

Вика уже сообразила, что тот парень, возникший из-за облезлых телефонных будок и так же бесследно пропавший за ними, обманул ее… Впрочем, какое это имело значение сейчас? Все равно ведь Игорь отнес Ирке кассеты. Небось он и сидел сейчас у Ирки, раз Ирка не пустила ее. Впрочем, это тоже не имело теперь уже никакого значения… Просто обидно, обидно, что все теперь знают, что это он поссорился с Викой, все знают, что Вика самая последняя лгушка… Все знают об этом…

— Нет! — возмущенно сказала мать. — Нет! Мы сейчас пойдем туда, где ты покупала эти пленки, и я покажу, как обманывать людей. Пошли!

— Не надо… — попросила Вика, удерживая ее на диване. — Не надо, мама… Посиди… Послушаем…

Сняла решительно пиджак наброшенный…

Казаться гордою — хватило сил.

Ему сказала я: «Всего хорошего…»

А он прощения не попросил… —

звучал, тоскуя, в комнате голос певицы.