Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908–1914) - Юлия Лунева

Вопрос взаимоотношений с Германией постоянно находился в центре внимания британского внешнеполитического ведомства. На одном из донесений английского посла в Берлине в июле 1906 г. британский статс-секретарь иностранных дел Э. Грей сделал многозначительную помету: «Англия всегда склонялась или имела определенное направление противодействия любой державе, стремящейся к гегемонии в Европе»[10]. Понимая, что Россия уже не представляет прежней угрозы британским интересам на Дальнем и Среднем Востоке, Британия стала проявлять заинтересованность в сближении с ней, чтобы обеспечить равновесие сил в Европе и противостоять возрастающей мощи Германии.

Россия в результате сближения с Англией обезопасила бы себя на Дальнем Востоке, после примирения с Японией укрепила бы свой союз с Францией и смогла бы вернуться к проведению активной политики на Балканах и Ближнем Востоке. Однако российскому правительству пришлось бы пойти на компромисс с Англией и урегулировать напряженные отношения с ней на Ближнем и Среднем Востоке. Сближение же России с Германией неизбежно ослабило бы франко-русский союз, являвшийся главной опорой Петербурга на европейском континенте. Выбор, который должна была сделать Россия, имел жизненно важное значение для ее будущности и определил ее положение среди великих держав. К моменту начала переговоров летом 1906 г. Ламздорфа на посту министра иностранных дел сменил Александр Петрович Извольский. Новому руководителю внешнеполитического ведомства предстояло укрепить международный престиж страны и обеспечить ей длительное мирное развитие для осуществления реформ.

А. П. Извольский, как считают отечественные историки, вполне отвечал требованиям своей эпохи[11]. Талантливый дипломат, способный к установлению деловых отношений как на международной арене, так и внутри страны, снискал доверие Николая II и обладал определенной свободой в делах своего ведомства. В формировавшейся Извольским политике соглашений он стремился придерживаться «равноудаленности» России от Берлина и Лондона, видел возможность с помощью активной дипломатии, опираясь на поддержку обеих стран, быстрее восстановить внешнюю безопасность и великодержавные позиции империи и по возможности перейти к решению стоявших на очереди внешнеполитических задач[12].

Министр иностранных дел проводил реформу центрального аппарата заграничных учреждений МИДа по европейскому образцу. Он поставил на современный уровень информационную службу министерства, ввел в практику систематическую рассылку копий основных дипломатических документов в заграничные представительства, а также главе правительства и некоторым министрам, что имело значение для согласования деятельности ведомств и принятия совместных решений. «Извольский добивался, чтобы МИД стал главным источником внешнеполитической информации в стране, ввел в практику МИДа инструктажи редакторов иностранных отделов ведущих газет, предварительную подготовку и обеспечение внешнеполитических акций инспирированными им газетными выступлениями, использовал личные контакты с владельцами и редакторами влиятельных органов печати, наконец, применял прямой и скрытый подкуп авторитетных журналистов и даже отдельных органов печати как в России, так и за границей»[13].

Новый российский министр вполне устраивал английских дипломатов. В отчете за 1906 г., представленном британским послом в Форин оффис, особо подчеркивалось, что царский министр лояльно и искренне настроен по отношению к Великобритании. «Он, несомненно, желает с успехом сохранить портфель министра иностранных дел и очень тревожится и смущается препятствиями, которые могут возникнуть во время переговоров, которые он ведет. Он честно и искренне желает соглашения с Великобританией, хотя он не сделает шага, на который взглянут неблагосклонно в Берлине, и мнение, преобладающее при Дворе, имеет громадную важность в его глазах»[14].

Новый руководитель внешней политики России Извольский выдвинул программу, которая сводилась к укреплению франко-русского союза, смягчению противоречий с Англией и Японией в Азии путем соглашения с ними и сохранению дружественных отношений с Германией, не вступая с ней в союз. С Австро-Венгрией предполагалось продолжать сотрудничество на базе взаимных уступок. «Свобода внешнеполитического маневрирования Извольского, — отмечала А. Ф. Остальцева, — ограничивалась ролью, которую он отводил Англии в планируемом им пересмотре всей азиатской политики России для обеспечения безопасности и защиты интересов империи в этом обширном регионе»[15].

В мае 1906 г. в Петербург прибыл новый английский посол А. Никольсон, через которого российский МИД вел переговоры с Великобританией[16]. В августе, когда переговоры приняли практический характер и когда проблема соглашения с Англией горячо обсуждалась в правящих кругах и печати России, среди русских дипломатов возникла мысль и о возможности обсуждения ближневосточного вопроса. Политика России на Ближнем Востоке в тот период сводилась в основном к стремлению открыть Черноморские проливы для российских военных судов.

Большинство авторов, особенно английских, как правильно отмечает Г. Л. Бондаревский, преувеличивают влияние вопроса о Проливах на заключение соглашения 1907 г.[17] Анализ документов и материалов позволяет сделать вывод, что переговоры о Проливах имели при заключении русско-английского соглашения 1907 г. подчиненное значение.

Предложение о благоприятном для России изменении режима Проливов было высказано Извольским 4 (17) августа 1906 г. в доверительном письме по поводу переговоров с Англией членам намечавшегося Особого совещания. Министр иностранных дел сообщал о предложениях британского кабинета по вопросу о Тибете и далее писал: «Имеются основания ожидать, что великобританское правительство не остановится на этом начинании, но последовательно возбудит переговоры по делам среднеазиатским, персидским, Ближнего Востока и другим, где наши интересы сталкиваются с английскими». Вопрос о Проливах в связи с англо-русскими переговорами был всесторонне рассмотрен в «Записке по поводу соглашения между Россией и Англией», составленной 25 августа (по ст. ст.) 1906 г. видным российским дипломатом, послом в Константинополе И. А. Зиновьевым. Автор предлагал не упускать из виду, что «при настоящем политическом положении искреннее и справедливое соглашение с великобританским правительством представляется весьма желательным. Ввиду этого нельзя не поставить вопроса: не представляется ли для нас возможным ценою некоторых уступок, хотя бы в вопросе о сношениях наших с Афганистаном, которых будет по всей вероятности домогаться лондонский кабинет, обеспечить себе содействие Англии в одном из тех вопросов, благоприятное разрешение коих особенно важно с точки зрения политических интересов России. Между этими вопросами первое место занимает вопрос о проливах: Босфорском и Дарданелльском, с давнего времени привлекающих к себе особенное внимание императорского правительства»[18].

Реально оценивая международную обстановку в целом, надвигающиеся осложнения на Ближнем Востоке и соперничество в бассейне Средиземного моря, необходимо констатировать, что «разрешение осложнений на Ближнем Востоке потребует от держав громадных усилий и, между прочим, вмешательства их флотов. Опираясь на могучий флот, которым Англия располагает в Средиземном море, она получит возможность решительно влиять на разрешение этих вопросов, а Россия очутится в невыгодном положении, так как в ее распоряжении останется та незначительная флотилия, которая находится ныне в Средиземном море»[19]. Зиновьев ставил вопрос о пересмотре статей Лондонской конвенции 1871 г., касающихся закрытия Проливов. Но поскольку Англия являлась главным противником выхода русского флота на морские просторы, то, по мнению Зиновьева, «поднять этот вопрос окажется возможным лишь при том условии, если нам удастся заручиться искренним содействием Англии»[20]. Зиновьев считал, что если Британия будет способствовать России в разрешении вопроса о Проливах, то российская сторона могла бы пойти на уступки в среднеазиатских делах и в особенности по вопросу о взаимоотношениях России с Афганистаном[21]. По мнению посла, Петербург должен был торговаться с Лондоном, используя начавшиеся англо-русские переговоры для разрешения ближневосточного вопроса. Российский посол решительно выступал против нейтрализации Проливов, как совершенно несовместимой с интересами России.

Предлагавшееся Зиновьевым изменение режима Проливов, по его мнению, не нарушало интересов Турции в Черном море и давало русскому правительству возможность более свободно и с большим радиусом действия использовать боевую силу Черноморского флота на Ближнем Востоке и в Средиземном море. «Желательным представляется добиться таких условий, — писал автор „Записки…“, — которые обеспечили бы России возможность в случае замешательства на Востоке отправлять суда Черноморского флота в Средиземное море»[22].