Заклятые супруги. Леди Смерть - Марина Эльденберт

– Сейчас ночь, – напомнил Ивар. Он старался быть серьезным, но уголок его губ неумолимо пополз вверх. Обхватив себя руками, мой новый знакомый постукивал пальцами по предплечьям, а я невинно улыбнулась. Вставила пластинку внутрь пирамиды, донышко которой с мягким мерцанием захлопнулось. Не прошло и минуты, как верхушка ее засияла.

– Ответ пришел.

Я провела подушечками по граням, пластинка выскочила мне в ладонь. Надела серьги и услышала привычно-отстраненный голос Альберта: «Я тоже безмерно ценю вас, леди Тереза».

– Разобрались? Отлично. – Ивар извлек из портфеля белоснежный веер. – Использовать только в самом крайнем случае.

Прежде чем Кошмар успел опомниться, его уже подхватили и прицепили к обязательному для перевозки ошейнику медальон-подвеску. Вряд ли вырывающегося и возмущенного таким обращением кота можно считать крайним случаем, но поскольку это делала не я, оставалось только наблюдать.

– Смотрите и запоминайте.

Ивар раскрыл веер и медленно, чтобы можно было отследить, начертил на поверхности воздушный узор активации. Первое время ничего не происходило, а потом на кружеве узора загорелась схема поезда и маленькая красная точка, которая дергалась в разные стороны – Кошмар бросался на дверь, требуя выпустить его на волю. Рядом мерцала синяя.

– Следящая магия. Красная – объект, синяя – вы, – веер вложили мне в руку. – Радиус действия невелик, максимум в пределах замка, района или большого парка.

Он распахнул дверь, и Кошмар пулей вылетел в коридор. «Объект» удалялся, и я стремительно поднялась. Вряд ли у меня сегодня получится выспаться, но если есть возможность провести время со знакомым лорда Фрая или подальше от него, я предпочту второе. Несколько лишних часов в простом и привычном мире, где правда и ложь разбросаны по разным полюсам, а не сплетаются в неразличимую иссушенную временем паутину. Где я понятия не имела, чем может оказаться веер или сувенир на каминной полке.

– Увидимся в Ольвиже! – донеслось мне в спину, но я не обернулась.

Вряд ли у него найдется то, что мне действительно нужно.

Противоядие к чувству, которое по-прежнему жгло меня изнутри.

2

На улицах уже зажглись фонари, переливающийся огоньками окон и подсвеченных башенок «Ле Лантье» возвышался над соседними зданиями.

– Графиня, – портье почтительно склонил голову и распахнул передо мной двери. Я кивнула и прошла в холл. Величественный, оформленный в золоте и пастели, залитый светом. Многоярусная подвесная люстра, каждое звено которой выполнено из хрусталя. Центральная лестница не уступала той, что была в холле Мортенхэйма, неподалеку от массивной мраморной стойки застыли носильщики, пестрели наряды дам и фраки кавалеров. Представительный господин что-то объяснял спутнице в мехах и шелках, но та капризно дула губы и воротила нос. Стараясь не улыбаться, я быстро прошла мимо. Для меня это все еще было непривычно: в Энгерии женщины тише воды ниже травы.

Но в Энгерии все по-другому.

В Лигенбурге в это время погода стремительно портится, в Ольвиже за несколько дней даже не хмурилось ни разу. Небо оставалось безоблачным и пронзительно-синим – уже не таким высоким, как летом, но от этого не менее ярким. Листья желтели, но понемногу, неспешно. Бодрящая прохлада, заставляющая по утрам сильнее кутаться в одеяло, к полудню превращалась почти что в мягкое тепло, оглаживающее узкие улочки и широкие ладони площадей, многочисленные фонтаны, мосты и арки. А сколько здесь было красок!

Никогда раньше я не видела такого буйства цвета и столько самых разнообразных нарядов. В Энгерии так одеваются только на балы и праздники, но в вэлейской столице праздник был каждый день. Простые горожанки или знатные дамы – никакой разницы. Откровенные фасоны, яркие расцветки и никаких опущенных глаз. Я наблюдала за жизнью из окна номера или сидя на прогретой солнцем набережной Лане – чистой и светлой, больше пока никуда добраться не получилось. Да и не хотелось, если честно: с каждым днем, проведенным в Ольвиже, мне все больше становилось не по себе. Иногда накатывало нелепое чувство – все, что сейчас происходит, не со мной. Я живу взаймы, и когда жизнь попросит вернуть долг, отдавать его будет просто нечем.

А потом я вспоминала, зачем я здесь.

И не знала, чего страшусь больше: дня, когда Анри придет, или того, что он не придет никогда.

– Графиня, добрый вечер.

– Добрый вечер, месье Жуан.

Консьерж улыбался, даже когда улыбаться было некому. Седовласый, в строгом форменном костюме. Неизменно учтивый как с гостями, так и со своими подчиненными. За массивной стойкой из светлого дерева он выглядел невысоким, но от этого не менее представительным. Странно, сколько всего я начала замечать. Потихоньку, когда никто не видит, потирающего ушибленный локоть джентльмена. Горничную, поправляющую стопку свежих газет на журнальном столике и цветы в напольных вазах. Худого носильщика, незаметно сутулящегося, потому что вчера пришлось таскать тяжести.

– Будьте так любезны, пусть ужин доставят в номер.

– Хорошо, мадам Феро.

Можно было спуститься в ресторан, но сегодня мне отчаянно хотелось одиночества. А еще доносящегося с улицы цокота копыт, шума колес, возбужденных веселых голосов – в Ольвиже жизнь кипела до глубокой ночи. И отражения фонарей в темно-синей ленте Лане: ее отлично видно с балкона моего номера. Да, придется накинуть на плечи шаль, ближе к вечеру немного похолодало. Но это небольшая цена за возможность остаться наедине с собой. Скоро у меня и ее не будет.

Номер располагался на верхнем этаже – великолепные апартаменты, в которых даже с детства привыкшей к роскоши мне нашлось чему удивиться. Например, огромной ванне, больше напоминающей небольшой бассейн. Дожидаясь ужина, можно будет устроиться там. Подложить под голову валик, добавить ароматических масел и забыть обо всем. Я поднималась по лестнице и представляла, как избавляюсь от платья, корсета и идиотских нижних юбок. Шла по коридору, мысленно зажигая свечи и курительницу. Стучала, погружаясь в теплую воду под невесомым покрывалом пены. Когда дверь номера распахнулась, вид у меня был задумчивый и мечтательный.

Наверное.

Первые пять секунд.

Потому что открыть должна была Мэри, а не Анри.

Сердце пропустило удар. Захотелось развернуться и сбежать, но вместо этого я вздернула подбородок и шагнула в номер, словно в клетку со львом. Мой муж и был львом: мощным, золотоволосым, с хищным прищуром медовых глаз – зверь в обличье человека.

– Что ты здесь делаешь, Тереза?

– Что вы здесь делаете? В моем номере.

Я прошла мимо, стянула перчатки и бросила на оттоманку. Поправила прическу и замерла перед зеркалом в огромной позолоченной раме, стараясь не смотреть на Анри. Сердце билось как-то подозрительно тихо, даже не собиралось выскакивать из груди. Да и лицо оставалось на удивление спокойным, разве что в темных глазах застыло легкое недовольство – столько, сколько нужно, ни капелькой больше.

– Зашел навестить супругу, которая обещала сдать меня энгерийским властям, если не дам ей развод, но до сих пор не поставила подпись. – Он в несколько шагов оказался за моей спиной, и наши взгляды встретились в отражении. От воспоминания, как его руки скользили по тонкой сорочке – откровенно и бесстыдно, лаская, требуя, подчиняя, бросило в жар. – Что ты забыла в Ольвиже?

Стужа в низком глухом голосе пришлась как нельзя кстати.

– Вас.

Я обернулась, положила руки Анри на грудь и подалась вперед:

– Испортить репутацию семьи разводом я успею всегда, а испортить вам жизнь хочется уже сейчас. Невыносимо.

Я почти касалась губами его губ – разум холодно подметил эту деталь как нечто само собой разумеющееся. Сердце меня покинуло, ну или мне так казалось: я его не слышала, не чувствовала, и оно отвечало мне взаимностью.

– Еще больше? – Анри обнял меня за талию и рывком притянул к себе. Словно сдавил в тисках: ни вырваться, ни дышать толком. Я запрокинула голову, чтобы видеть его глаза. Поймала предназначавшуюся мне ярость, почувствовала крепче сжавшиеся на шелке пальцы. – Твое желание развестись почти вывело меня из игры. К счастью, Эльгер оказал мне услугу, все удалось свалить на него.

Мы так и стояли напротив зеркала: чужая я и настоящий он, истинный Анри Феро – человек, который идет напролом к цели и сметет любого, кому не повезло оказаться на его пути. Бархатная охра обоев за спиной мужа и картина в тяжелой позолоченной раме над моим плечом. Сумасшедшая, запредельная близость и запах лаванды. Во рту пересохло, как если бы я пару дней брела по Намийской пустыне без возможности напиться.

– Через неделю «Стрела Загорья» отправляется в Энгерию. Возвращайся домой.

Не предложил, приказал. По напряженным плечам, по сцепленным челюстям ясно, если не соглашусь – запихнет в сундук и отправит посылкой брату. Видно, я уже не вписываюсь в его планы, да еще и слишком много знаю. Вот только в Вэлее есть одно бесспорное преимущество: женщина здесь не бесправное безголосое нечто. Поэтому я облизнула пересохшие губы, легко уперлась ладонями ему в грудь.