Пятеро против всех - Андрей Таманцев

«Турист» сунул в сумку все свои вырезки и фотографии, направился к дверям.

— Зря ты, Сергей! — замялся он у выхода. Видимо, раздумывал, нарушать инструкцию или нет. — Этот первый чеченец, которого я тебе показал, собирался на деловую встречу с земляками. «Чехи» хотели разместить в Италии какой-то очень крупный заказ. Какой, мы пока не знаем. Итальянец тоже должен был поехать к шести на встречу с партнерами по бизнесу и тоже умер. Усекаешь связь, Пастухов? Похоже, готовится какой-то большой сюрприз, о котором не надо знать лишним людям. Сто пятьдесят. Тебя все еще не интересует это дело?

— Нет, — сказал я.

— Ну как знаешь. — «Турист» вздохнул. — Вот потому у нас никогда в стране ничего не будет, что вашему поколению на интересы родины наплевать!

Я пафоса не любил и отпарировал:

— У нас в стране ничего и не осталось, потому что кое-кто из тех, чьи задницы вы сейчас прикрываете, слишком много ворует!

Он ушел, хлопнув дверью.

Я подождал с полминуты, потом достал из кармана сотовый телефон и позвонил Артисту:

— Привет!

— Ух ты! — обрадовался мне Артист. — Не иначе как сегодня снег пойдет.

— Не пойдет. Синоптики засуху обещали. Ты вечером сильно занят?

— Есть немного. Меня в театр «Человек» взяли на вторую роль. Репетиции каждый день. Через три недели премьера. А что?

— Денег тебе в «Человеке» много платят?

— Девятьсот.

— Долларов? — уточнил я.

— Издеваешься, что ли? Рублей, конечно. Всего три спектакля в месяц. Вот если бы мне народного дали! — Артист мечтательно вздохнул.

— Ну пока что ты не народный, и нам с тобой по пути. Слушай сюда! Наведайся-ка в «Абсолютно секретно», разыщи там Кирилла Светлова, журналюга такой у них работает. Спроси, кто ему в двадцать третий номер материал подкинул. Ты только смотри поаккуратней там, за ним наверняка наружка установлена.

— А деньги? — поинтересовался Артист.

— Без денег ты другу уже помочь не хочешь? Ладно, так уж и быть, сто твоих «человеческих» окладов я тебе обещаю по завершении операции. Боцманову «пятерку» можешь взять хоть сейчас…

Старенький Боцманов «жигуль» был у моих ребят чем-то вроде разгонной машины. Кому надо, тот и берет…

— Сколько-сколько? — не поверил своим ушам Артист.

— Работай, Сема!

Я выключил мобильник, посмотрел на таймер. Две минуты по двадцать центов умножаем, грубо, на двадцать восемь — получается одиннадцать двадцать в рублях. Ну вот, гонорар еще не получили, а уже начали его потихоньку тратить!

Подполковник Горобец, которого Пастухов довольно метко обозвал «туристом», гнал свою «девятку» по шоссе на большой скорости.

Он был расстроен. Голубков говорил ему, что вербовка пройдет успешно: Пастухов в деньгах всегда нуждается. Где там! Вообще все это дело с самого начала казалось Горобцу весьма сомнительным и тухлым. Пастухов был прав в одном: защитить от киллера такого уровня клиента почти невозможно. Даже охрана президента, в случае выхода «самого» на улицу, дает только девяносто процентов гарантии. А состоит она из двухсот человек плюс усиление из местного ФСБ, которое проверяет все чердаки и крыши… Голубков расписал ему Пастуха как профессионала высочайшего уровня. Где он только не работал со своей командой: и в Калининграде во время предвыборной кампании, и в Эстонии, и в дальнем зарубежье. В Эстонии целую роту спецподразделения на обе лопатки уложили! Все похождения Пастухова были в его личном деле — совершенно секретном. А может быть, он, Горобец, неверно выбрал тактику? Может, стоило припомнить Пастухову все его незаконные действия на территории России и других стран, припугнуть ответственностью? Нет, на понт этого парня не возьмешь — битый! Может, Голубков специально подсунул такую тухлую разработку? В случае провала операции будет на кого свалить? Ну нет, с Горобцом такие варианты не проходят! Он в системе уже двадцать лет — всю эту кухню досконально изучил. Сейчас приедет и немедленно доложит начальству: Пастухов от работы категорически отказался, для дальнейшего проведения операции представляет реальную угрозу, потому что после встречи с ним владеет секретными сведениями государственной важности. Мое, мол, дело доложить, а вы уж сам решайте…

И тут «девятку» подполковника на большой скорости обошел джип «шевроле-блейзер».

«Километров сто семьдесят идет», — с завистью подумал Горобец. И в это самое мгновение джип зажег перед самым его носом свои большие стоп-сигналы. Подполковник резко ударил по тормозам, одновременно выворачивая руль, чтоб избежать столкновения с лихачом.

Машину повело в сторону; мгновенно оценив ситуацию, подполковник понял, что не справится с управлением. Он вжался спиной в сиденье, уперся ногами в пол и позволил машине съехать на обочину, ткнуться носом в кювет.

Он сидел в заглохшей машине закрыв глаза и чувствовал, как по спине стекают струйки липкого пота.

Джип между тем дал задний ход. Пастухов выбрался из машины, подбежал к «девятке» и заглянул внутрь. Слава богу, жив «турист», только очень уж бледный!

— На сто пятьдесят тысяч долларов я согласен, — сказал Пастухов.

— Слушай, ты всегда так машину водишь? — спросил подполковник, открывая глаза.

— Всегда, — пожал плечами Сергей. — А что такого?

— Просто удивляюсь, почему ты до сих пор еще жив!

— Я и сам этому удивляюсь, — усмехнулся Пастухов. — Мне нужна самая полная информация не только по клиенту, но и по тем делам, о которых вы говорили.

Глава вторая. Артист

Семен Злотников, он же Артист, сидел за туалетным столиком в гримерной и подсчитывал будущие барыши. Если Пастух говорит о таких деньгах, значит, появилось дело. Однако надеяться на легкий заработок наивно — спокойных дел для их «команды» никогда не было и не будет. Но пока что задание плевое и вполне можно совместить с репетициями в «Человеке». «Абсолютно секретно» — это он мигом, одна нога здесь, другая — тоже здесь. Что там Сергей говорил насчет наружки?

По редакционному коридору, опираясь на палку со стертым набалдашником, шел сутулый пожилой человек бомжеватого вида: водолазка с вытянутым воротом, стоптанные ботинки, дешевые брюки с пузырями на коленях. На носу у человека были старомодные очки. Левая дужка очков отсутствовала, и очки держались на толстой бельевой резинке, зацепленной за ухо.

Одна из дверей отворилась, и из нее выскочила девица с сумкой на плече. Она побежала к выходу, одновременно разговаривая по сотовому телефону:

— Все-все, я сейчас убегаю, а в шесть тридцать в Домжуре.

— Девушка, где триста двадцатая комната, не подскажете? — спросил посетитель хриплым, прокуренным голосом.

— Там! — Девушка смерила его взглядом с ног до головы, неопределенно махнула рукой и убежала.

Мужчина постучал в дверь с номером «320» и, подождав немного, зашел. Комната была большая. В ней стояло с десяток столов с компьютерами. Какие-то пустовали, за другими сидели люди — в основном молодые парни и девушки. Кто-то разговаривал по телефону, кто-то набирал тексты, кто-то читал газету.

— Здравствуйте, — громко сказал посетитель, но внимания на него никто не обратил.

Тогда он подошел к столу, за которым ярко-рыжая девушка подводила помадой губы.

— Извините, где я могу найти Кирилла Светлова?

— Светлова? — Девушка наморщила лоб. — Нет у нас таких. А вы по какому вопросу?

— По государственному, — загадочно произнес мужчина.

— Мальчики-девочки, никто Светлова не знает? — громко спросила девушка.

Все только пожали плечами в ответ.

— Может, это какой-нибудь внештатник? — задумчиво произнесла девушка. — Вы у зама спросите, вторая дверь направо. Ее Ларисой Степановной зовут.

Мужчина поблагодарил девушку и заковылял из комнаты.

Заместитель главного редактора Лариса Степановна тоже долго не могла вспомнить журналиста с такой фамилией и даже начала ожесточенно листать какие-то редакционные списки, потом вдруг ударила ладонью по столешнице и произнесла с чувством:

— Склероз! Это же один из псевдонимов Светки Корниенко!

— Значит, это девушка? — искренне удивился мужчина.

— Это журналист, — многозначительно произнесла Лариса Степановна. — Комната триста восемнадцать.

В триста восемнадцатой мужчине сообщили, что Светлана Корниенко только что убежала. Посетитель озадаченно крякнул, почесал лоб и отправился восвояси.

Было шесть двадцать восемь. Артист в том же костюме бомжа, в котором он заходил в редакцию, теперь крутился около Дома журналиста и уже минут пятнадцать делал вид, что рассматривает компакт-диски на лотках, изучает алколиновые батарейки, а на самом деле внимательнейшим образом оценивал обстановку. Торговцы-лоточники косились на плохо одетого мужчину, но помалкивали.