Пятеро против всех - Андрей Таманцев

Артист шагнул в комнату и замер на пороге. На разложенном диване, отвернувшись лицом к стене, на боку лежал укрытый одеялом темноволосый человек. Рядом с диваном на полу валялись женские босоножки и колготки. «Крепко же он спит! — с усмешкой подумал Артист. — Интересно, а где владелица босоножек и колготок? Убежала из дома босиком?»

Артист подошел к мужчине и заглянул ему в лицо. Синюшный цвет проступал даже через густой загар. Артист отпрянул. Потом осторожно приподнял одеяло за край. Из спины чеченца торчала наборная рукоять финки. Кровавое пятно на простыне уже высохло. Судя по всему, убили его не сегодня и не вчера. Дня два назад. А запах не слышен, потому что его сквозняк из квартиры выдувает.

Хорошенькое дело! Кто-то убирает всех, кто был причастен к публикации в «Абсолютно секретно». Неужели ФСБ? Несколько странный способ. Грубая работа.

Артист огляделся. В комнате царил беспорядок. На письменном столе были разбросаны бумаги. Похоже, кто-то в них хорошенько порылся. Так что ему «ловить» здесь нечего. Все интересное уже унес киллер. Или киллерша, чьи вещи остались на полу? Нужно было немедленно уходить.

И тут в дверь позвонили. Артист вздрогнул. Только этого еще не хватало! На цыпочках подкрался к двери, осторожно глянул в глазок. За дверью стояли двое: милиционер, старший лейтенант, и радом с ним человек в штатском. Старший лейтенант, судя по всему, — участковый. Скорей всего, обычная проверка паспортного режима. Сейчас еще позвонит несколько раз и уйдет несолоно хлебавши.

Но милиционер не ушел. Он вдруг начал барабанить в дверь и кричать грозно:

— Хошаев, открывай! Я знаю, что ты дома!

Не хватало еще, чтобы они выломали дверь! Артист бросился назад в комнату, выскочил на балкон, глянул вниз. Во дворе все так же играла детвора.

Он оценивал ситуацию. Если сейчас открыть дверь — начнутся неприятности. На финке, конечно, нет его пальчиков, но, пока это выяснится, пройдут сутки или двое. Он не может терять столько времени. Если нельзя уйти через дверь, значит, надо уходить через балкон. Легко сказать «уходить» — седьмой этаж! Равнодушная статистика утверждает, что выше четвертого этажа выживаемость упавших на асфальт резко падает.

Артист перелез через перила и заскользил вниз, держась за металлические прутья ограждения. Перехватился руками за бетонную плиту, глянул вниз. Балкон шестого этажа был завешан веревками с сушившимся бельем. Ну что ж, белью придется пострадать. Он качнулся назад, потом вперед, еще назад и еще вперед, набирая амплитуду, и, выгнувшись всем телом, сделал мощный прыжок. Веревки лопнули под весом его тела, белье оказалось на бетонном полу. Дверь балкона была открыта, и он заскочил в комнату. Женщина средних лет сидела в халате перед трюмо и красила ресницы. Она увидела отражение человека в зеркале, резко обернулась и взвизгнула в испуге. Артист приложил палец к губам: «Тсс!» — и прошел к входной двери. Участковый этажом выше все еще колотился в дверь Хошаева. Ну что ж, этот шум был ему очень кстати. Он открыл дверь и выскользнул на лестничную площадку, шепнув на прощание оторопевшей женщине: «Извините за белье».

Через минуту артист на большой скорости несся по улицам города. Поручение Пастухова оказалось не таким уж плевым. Дело закручивалось стремительно. Пора было встретиться с Сергеем и все обсудить.

Глава третья. Клиент

В дверь робко постучали. Следователь городской прокуратуры Адриано ди Бернарди оторвал взгляд от бумаг на столе и сказал громко:

— Войдите!

На пороге кабинета возник парень в потертых джинсах и клетчатой рубахе. На вид ему было лет девятнадцать.

— Разрешите, синьор следователь?

— Проходи, садись. — Следователю было двадцать четыре, и в прокуратуре он работал всего третий месяц, однако за это время уже научился напускать на себя необычайную важность и суровость, которые свойственны представителям высшей власти.

— Вот. — Парень положил на стол повестку.

— Да. — Адриано вынул из ящика стола дорогие сигареты и небрежно бросил их на стол. — А если б тебе не принесли повестку?.. Не пришел бы? Ты ведь у нас единственный свидетель по делу!

— Почему же — единственный? — В глазах парня мелькнул испуг. — Мы втроем сидели: Антонио, Валенсия и я. Мы уже все рассказали полицейским, которые нас допрашивали два дня назад.

— Верно, втроем, но согласно показаниям они сидели спиной к дверям и не видели, кто входил или выходил из подъезда. А ты видел. Придется еще раз все вспомнить. Боишься? — неожиданно спросил следователь, закуривая.

Парень неопределенно пожал плечами.

— Вижу, что боишься. — Адриано перехватил взгляд парня, устремленный на сигареты и убрал пачку в стол. — Это не то, что ты думаешь. Убитый не был мафиози. Он всего лишь торговец лекарствами. Аптекарь. Очень уж это все странно выглядит на первый взгляд… И потом, как свидетель ты находишься под надежной защитой государства. Никто не посмеет тебя пальцем тронуть.

— Синьор следователь, клянусь, я уже все рассказал полицейским!

— Все, да не все. Ладно. Имя, фамилия? — Следователь вынул из ящика стола бланк протокола.

— Поскольку допрос официальный, я не буду отвечать на ваши вопросы до приезда адвоката. Он должен появиться с минуты на минуту.

«Ишь ты, законник! Без адвоката на вопросы он не будет отвечать!» — недобро глянул на парня следователь.

— Синьор Ризотти, вы привлекаетесь к делу всего лишь как свидетель. Никаких обвинений против вас не выдвинуто. Простая формальность.

— Тем не менее это мое право.

Следователь сдался. Он со вздохом загасил недокуренную сигарету, встал из-за стола, прошелся по кабинету.

В деле Марко Апполинаре слишком много неясного. Действительно, кому и зачем понадобилось его убивать? Большими деньгами Апполинаре не ворочал, жизнь вел скромную, в политической жизни города и страны не участвовал, явных врагов у него никогда не было. Напротив, сослуживцы и родные в один голос утверждают, что милейший был человек и все его любили. Выходит, что не все!..

Наконец появился адвокат Лучано Ризотти, и после соблюдения всех необходимых юридических формальностей следователь Адриано ди Бернарди начал официальный допрос.

— Синьор Ризотти, сообщите, пожалуйста, следствию, что вы делали в понедельник, десятого июня, с тринадцати до четырнадцати часов дня.

— Обычно в это время мы сидим в кафе где-нибудь на улице. А в тот день Валенсия получила подарок из Голландии, ну мы и решили немного оттянуться. Остановились на виа дель Портуале — там обычно тихо в это время.

— Разрешите уточнить, какой именно подарок получила из Голландии синьорита Валенсия Акочина?

— Я полагаю, этот вопрос не имеет отношения к делу, свидетелем по которому выступает мой клиент, — тут же вмешался в допрос адвокат.

— Да ладно, я отвечу. Сейчас это уже без разницы. Все равно скурили. — Лучано усмехнулся. — Большой пакет марихуаны.

— То есть с часу до двух вы употребляли наркотики?

— Легкий наркотик, официально разрешенный для употребления в Нидерландах, откуда он был прислан подруге свидетеля, а не самому свидетелю, — уточнил адвокат.

— Ну да, сидели в машине и курили. А что тут такого? Каждый проводит сиесту так, как ему это нравится.

— И сколько марихуаны вы употребили, синьор Ризотти?

— Пару косяков.

— Синьор Ризотти, вы можете себе навредить подобными показаниями, — тут же предупредил клиента адвокат.

— Значит, вы находились в состоянии наркотического опьянения?

— Сильно сказано, синьор следователь. Это для меня все равно что для вас кубинская сигара. Всего лишь легкий кайф. Покурили, потом Антонио сбегал в «фаст-фуд» — и мы стали обедать прямо в машине. Знаете, лень было двигаться.

— Так-так, и что же вы увидели во время обеда в доме напротив?

— Напротив, как вы правильно сказали, был дом. Такой обшарпанный, старый, трехэтажный — в общем, большой. Моя машина стояла багажником к дверям дома. Я сидел на переднем сиденье, а Валенсия и Антонио — на заднем. Знаете, после того как покуришь, всегда смеяться охота. Вот мы и смеялись. Я обернулся, чтобы отпустить очередную шутку про Чиччолину, и тут дверь напротив открылась и из дома вышла высокая светловолосая синьора. Очень, кстати, симпатичная. Не итальянка. В руке у нее была длинная спортивная сумка. В таких обычно носят клюшки для гольфа. Я ей подмигнул, она мне улыбнулась и пошла к своей машине.

— Почему вы решили, что не итальянка? Темные волосы можно перекрасить…

— Ну не знаю, — пожал плечами Лучано. — Нетипичная какая-то внешность у нее была. Скорее шведка.

— Хорошо, а марку и номер машины, в которую она села, вы случайно не запомнили?

— Машина немецкая — «БМВ», а вот номер… — Свидетель снова пожал плечами.