Ошибка 95 (СИ) - Скуркис Юлия

Мила смаковала мороженое, размышляя, какой же из проектов украшения столицы больше пришелся ей по душе, когда зажужжал звонок. Она вздрогнула: «Странно… Я никого не ждала». Не отрываясь от просмотра — герои сериала наконец-то поцеловались! — Мила поднялась и нащупала ногой тапки. К счастью включили пятиминутный блок рекламы.

— Иду, иду, — проворчала она, когда незваные гости позвонили еще раз.

На пороге, сияя невероятно жизнерадостной улыбкой, стояла пухленькая Татьяна Бурцева со свертком. Шиньона у нее на голове уже не было; собранные в два пучка волосы торчали, как беличьи ушки. Мила постаралась изобразить столь же искреннюю радость и пригласила гостью войти.

— Камилла, это для вас. — Гостья протянула сверток, пахнущий свежей выпечкой, и пакет с журналами. Тона вживленной колористики на лице Татьяны идеально сочетались с ее сегодняшним цветом волос и гармонировали с одеждой. Визажист ей попался талантливый — так разработал программу, что чрезмерная округлость лица удачно скрадывалась. А какие высоченные каблуки-шпильки!

— Спасибо.

Мила икоса глянула на собственное отражение в зеркале. Когда она в последний раз подходила к макияжнице? Ну, ясное дело, это было неделю назад в день поездки за продуктами. Нельзя сказать, что без макияжа на нее было больно смотреть, просто в нынешнее время это стало чем-то сродни одежде. Колористику вживляли всем девушкам, достигшим шестнадцатилетнего возраста. И не только девушкам. Заметив синяки у себя под глазами и выбившуюся из прически прядь волос, Мила поморщилась. Она заправила прядь за ухо и натянуто улыбнулась соседке.

— Я зашла буквально на минуточку, — сказала Бурцева. — Мы обеспокоены, вы вот уже третий день не выходите из дома.

— Вы следите за мной? — осведомилась Мила.

— Какая вы шутница! — Татьяну это предположение искренне позабавило. — Я подумала, вдруг вы заболели, но стесняетесь попросить о помощи. Вот зашла узнать — все ли в порядке.

Мила почувствовала, что краснеет.

— Спасибо, — сказала она. — У меня все в порядке, просто домашних дел много накопилось, и я решила покончить с ними разом.

Бурцева собралась уходить и Мила, еще раз поблагодарив соседку, заперла за ней дверь. Рекламный блок уже подходил к концу и можно было вернуться к прерванному занятию. Мила развернула гостинец, вкусности защекотали нос аппетитными ароматами. Ей удавалось удержаться от покупки нежелательных продуктов, ведь четыре лишних килограмма уже застолбили участки на ее теле, но когда выпечку вкладывают прямо в руки… Она взяла пирожок с фиолетином и, надкусив это яблоко раздора между желудком и разумом, уставилась в головид, где снова тонули в невероятных перипетиях сериальные герои. Конечно, утонуть окончательно за оставшиеся несколько минут они так и не успели.

Мила прошлась по каналам и, не найдя ничего интересного, занялась изучением ярких рекламных проспектов, принесенные Бурцевой. Новый звонок в дверь оторвал ее от журналов.

На пороге стоял бывший муж. «Вот и провела мирный вечерок с уютными посиделками перед головидом», — подумала Мила с тоской.

— Войти можно? — буркнул Дэн.

Мила посторонилась.

— Зачем пришел? — спросила она.

— Взять кое-что, — Дэн протопал в грязной обуви по недавно вымытому полу. На Милу нахлынуло раздражение. Где он столько грязи нашел? Неужели снова перся по моим клумбам?!

Выскочил маленький робот-уборщик и нервно засуетился, наводя порядок. Устаревший механизм не справлялся. Мила давно собиралась его заменить, но все как-то руки не доходили. Она бы никогда не созналась, что привязана к механическому малышу, который сновал по дому в ее бытность девочкой. Иной раз она с ним даже разговаривала, как в детстве, ведь он был свидетелем стольких событий и знал дорогих ее сердцу людей.

Мила закусила губу, сдержав порыв высказать все, что думает по поводу ущерба, наносимого ее порядку. Эту битву она проиграла давно: Дэн так и продолжал, несмотря на ее многочисленные увещевания, ходить по дому в уличной обуви. Мила сделала долгий выдох сквозь сложенные трубочкой губы, словно выпуская пар. Дэн оглянулся.

— Ах, да. Извини. — Он вернулся к входной двери и снял обувь.

— Очень своевременно, — пробурчала Мила, и ушла на кухню, прихватив пакет с выпечкой.

Экс-муж долго рылся в гостиной, наверняка разыскивая что-то архиважное, без чего просто не мог заснуть этой ночью. Устав прислушиваться и удержав себя от попытки подсмотреть, Мила заварила зеленый чай с жасмином и подогрела выпечку. Через некоторое время появился Дэн.

— Пришел на запах, — сказал он и улыбнулся немного виновато.

Мила поставила еще одну чашку и налила чай. Мельком она взглянула на коротко стриженные рыжие волосы бывшего мужа. Он оставался предан стилю прошлого десятилетия; единственное, что иногда менялось в его прическе — форма баков. Трехдневная щетина, поджатые губы, нагловатый прищур зеленых глаз — все как у его любимого исполнителя астроника Джима Кэйна. «Ну, хоть чему-то он верен», — мысленно усмехнулась она.

Дэн присел за стол; он долго помешивал чай, ожидая, когда напиток остынет, исподлобья поглядывая на бывшую жену.

— Слыхала, последнего «размороженного» вылечили.

Мила промолчала.

— Это значит, планета наконец-то скинула с себя эту дурацкую обязанность. А это очень даже неплохо. Выходит, мы больше не будем работать на отморозков, теперь их очередь. Ты ведь в курсе, какие суммы тратились на холодильники?

Мила прикинулась безучастной. Ей были не по душе разговоры о политике с экономикой, даже не столько из-за невежественности ее в подобных вопросах, а потому что Дэн всякий раз неуемно распалялся, когда начинал рассуждать об этом. Он всегда был чем-то недоволен, возмущен, искал виноватых. Разве эти несчастные люди, что пролежали больше столетия в ледяных камерах, что-то ему должны?

— Мила, тебе как… не одиноко? — осторожно спросил Дэн. — Может, забудем, а?

— Что забудем?

— Ну… нашу размолвку…

— Так ее звали Размолвка?! — неожиданно для себя взорвалась Мила. — Дэн! Нет! Мы уже все обсудили и решили. Все твои Размолвки, Недоразумения, Случайности и Сверхурочные меня больше не касаются.

— Да выслушай же! Я уже сто раз говорил — все это было несерьезно… Я не собирался от тебя уходить…

— Все, хватит!

— Ты по-прежнему для меня много значишь.

— Правда?! А для меня ты — уже история!

Его лицо внезапно побагровело, стало почти одного оттенка с ярко-рыжими волосами. Дэн вскочил, опрокинув чай, и понесся к выходу, яростно ругаясь. Было время, когда Милу пугали эти вспышки гнева, и тогда ей хотелось спрятаться где-нибудь в доме и не попадаться мужу на глаза. Она многое готова была терпеть и прощать, но измены и постоянная ложь в этот список не входили.

Дэн, хлопнув дверью, выскочил в ночь, в моросящий дождь прямо в носках. Чертыхаясь, вернулся за кроссовками и снова хлопнул дверью, крикнув напоследок:

— Ну и сиди одна до конца дней, жри сдобу, пока не превратишься в жирную свинью!

Еще три месяца назад она бы разрыдалась, но та прошлая Мила все более и более растворялась в нынешней.

— Отлично, — процедила она сквозь зубы, вытирая чайную лужу и отгоняя механического малыша, от которого было мало толку. — Только почувствуешь себя счастливой, как непременно кто-то явится и сделает все, чтобы жизнь раем не казалась.

Зажужжал звонок.

Мила в сердцах шарахнула кружкой Дэна об пол и пошла открывать, дав роботу возможность прибрать осколки и хоть как-то оправдать свое пребывание в доме.

— Милочка, вы в порядке? Я случайно из окна кухни увидела…

Татьяна Бурцева вызвала у Милы желание совершить преступление, очень тяжкое. От нервного напряжения предательски задергалось веко, но ответ прозвучал спокойно:

— Все в порядке, спасибо, что беспокоитесь.

— Хотите, посижу с вами? Поговорим, пожалуемся друг другу на жизнь, — предложила Бурцева.

— Нет, спасибо. Я как раз собираюсь лечь спать.