Мой любимый прокурор - Сергей Бугримов

– Сию минуту, я думаю, вряд ли получится вам встретиться, – ответила Сесиль, делая немалые усилия, чтобы выглядеть как можно равнодушнее, – но минут через пять ты вполне можешь ее увидеть, если пробежишь несколько кварталов в направлении городской мэрии. В данный момент она гуляет вокруг фонтана. Последнее время она частенько там бывает. Говорит, что шум фонтана помогает ей не только расслабиться и снять скопившееся напряжение, но и подумать о чем-нибудь важном.

– Спасибо! – крикнул уже на ходу Ульрих, со всех ног бросившись к выходу.

Сесиль сделала глубокий вдох, и с чувством полного удовлетворения откинулась на спинку стула. Свою задачу она выполнила блестяще. Этот недотепа Молдридж попался на удочку, как обыкновенный олух. «И откуда, только, берутся такие простофили?» – пронеслось у нее в голове. Она честно заработала золотое колечко с крохотным бриллиантом, которое Мойра ей обещала, в случае удачного облапошивания клиента, коим стал наивный молодой человек, так ловко пойманный в сети законного брака.

Впрочем, до законного брака дело еще не дошло, а потому Мойра немножко нервничала, измеряя неторопливыми шагами окружность фонтана и пытаясь анализировать варианты, при которых ее потенциальный жених мог сорваться с крючка. По ее расчетам «Малютка», которая Сесиль, уже бросила Ульриху наживку, и теперь с минуты на минуту она ждала появления Молдриджа, спешащего на полных парах, чтобы схватить ее на руки и, не теряя ни одного мгновения, тут же отнести ее под венец. Но время шло, а счастливого жениха все не наблюдалось. Мойра начала уже серьезно волноваться. Не случилось ли чего-нибудь непредвиденного?! Не сыграла ли Сесиль бездарно свою роль?! И не сорвался ли такой великолепный план?

Можно, конечно, было поспорить по поводу великолепности, как таковой. Но даже если и так, то данное преувеличение носило чисто субъективный характер. В сущности, если подумать, каждая девушка мечтает выйти замуж, не говоря уже о женщине. Строятся соответственные планы, разрабатываются различные махинации воздействия на объект, то бишь на мужчину, по возможности скрываются все недостатки, до поры до времени припрятанные в надежном месте. Уж потом, когда брачный контракт подписан, когда новобрачный вынес свою суженую из церкви, где они поклялись перед Богом и людьми хранить верность друг другу до конца своих дней, только тогда представительница прекрасной половины человечества может немного расслабиться и показать истинную свою сущность. Впрочем, в современном мире такой прием уже не в моде. На сегодняшний день умная женщина никогда не станет торопиться открывать свое истинное лицо перед своим избранником. Мало ли как повернется жизнь в следующий момент! И только последняя дура поторопится сразу же раскрыть карты, хвастаясь в первую очередь перед самой собой: какая же я, все-таки, умная!

Мойра не считала себя дурой, и это, надо признать, было справедливо. То, что и особым умом она не отличалась, мы этот нюанс опустим. В любом случае ей хватило мозгов подцепить того, кого она выбрала, и подцепить основательно. Поэтому без зазрения совести можно констатировать, что план, который она придумала и внедрила в жизнь с помощью Малютки Сесиль, имеет полное право носить статус великолепного. Ведь Ульрих клюнул! Он согласен жениться на ней! Он уже бежит к ней!..

Да вот только что-то никак не добежит!.. Мойра в очередной раз бросила взгляд в направлении, откуда должен был появиться потенциальный жених, и в сердцах топнула ногой о землю, словно строптивая лошадка копытом, выражая этим свое негодование и презрение, как ко всему мужскому роду, так и к отдельному его представителю, в лице Ульриха Молдриджа, свинье, поддонку, и так далее по списку… Сия вспышка справедливого гнева привела лишь к тому, что от удара о землю сломался каблук, и ко всем несчастьям оскорбленной девушки прибавилось еще и это.

Однако, и в самом деле, где же мог запропаститься Ульрих?! Ведь насколько помниться, он, не тратя ни секунды лишней, понесся на встречу с Мойрой, которую внезапно полюбил настолько, что куда там шекспировским героям!

Он бежал проходными дворами, рассчитывая таким образом сократить путь, опрокидывая по дороге мусорные баки и перепрыгивая через спящих бомжей, как назло развалившихся именно там, где он сокращал себе путь, стремясь побыстрее заключить в объятия свою любимую.

Вот уже на протяжении с полкилометра дистанции у него в голове крутилась одна назойливая мысль: а что, если он опоздает?! Что, если, пока она его ждет, к ней прицепиться какой-нибудь тип, и уведет ее?! «Ведь ей, в принципе, много не надо, – анализировал Ульрих. – Парочку сладких словечек, смазливая улыбка, и дело сделано. Она пойдет с ним на край света, особенно если этот молокосос имеет еще и привлекательную физиономию, не говоря уже о спортивном телосложении».

Такая постановка вопроса добавила скорости молодому человеку, и теперь он бил все олимпийские рекорды по преодолению всевозможных дворовых и уличных препятствий.

Он настолько мысленно ушел в себя, что последний отрезок дистанции совершенно не глядел под ноги. На очередном вираже он не вписался в поворот, и на полном ходу впечатался в стену, при этом, не забыв разбудить бездомного старика, наступив ему на самое интимное место. Старик взвыл, и принялся кататься по земле, наслаждаясь болевыми ощущениями, а заодно и подметая своим изодранным пальто, бывшим когда-то довольно таки приличным, окружающую территорию.

Что же относительно Ульриха, то его знакомство со стеной, в общем и целом, обошлось без серьезных повреждений. Все кости остались целы. Ну а то, что он потерял сознание, основательно врезавшись лбом, так это, в сущности, такая ерунда, что акцентировать на этом внимание право не стоит. Впрочем, не стоило бы, не будь рядом пожилого джентльмена без определенного места жительства. Ульрих просто полежал бы себе несколько минут, после чего пришел бы в себя и продолжил прерванный забег. Но не тут-то было! Старик, вволю накатавшись по земле, и приведя грязный асфальт в более-менее приличное состояние, поднялся, все еще сгибаясь в три погибели и держась за пострадавший орган, который наверняка когда-то носил статус мужского достоинства, а нынче фигурировал как ненужный придаток, способный разве только опрыскивать деревья и подмачивать репутацию элитных строений, когда, образно говоря, невтерпеж, и окинул нежным благодарным взглядом распластавшегося перед ним молодого человека. Пнув пару раз стоптанными сандалиями скромно лежащее, не подающее признаков жизни тело, пожилой джентльмен поднапрягся, поднатужился, и загрузил Ульриха в мусорный бак, а в довершение еще и забросал его сверху очистками, выразив, таким образом, свое гостеприимство дорогому гостю. После этого старик удовлетворенно крякнул, посмотрел на небо, определил точное время, прислушался к пустому желудку, как он мелодично бурлит, требуя пищи, и побрел добывать хлеб насущный.

Не успел аромат сего достойного представителя армии бездомных раствориться в воздухе, как появилась мусорная машина. Никто из бригады мусорщиков, естественно, и подумать не мог, что данный контейнер с отходами может служить в качестве спального вагона, поэтому бак опорожнили, как обычно, не особенно интересуясь его содержимым.

Ульрих открыл глаза, и долго любовался проплывающими живописными облаками. Память не торопилась возвращаться к нему, давая возможность молодому человеку почувствовать всю прелесть беззаботного состояния, когда не существует ни проблем, ни страхов, ни прочих инсинуаций, которые в комплексе и составляют весь этот комок нервов, называющийся жизнью.

Неизвестно, сколько бы Молдридж провалялся бы вот так на мусорной свалке, в счастливом неведении обыкновенного земного грешника, если бы в одном из облаков он не разглядел пробивающийся солнечный луч, который так был похож на крупный алмаз. Он тут же все вспомнил. Вспомнил до того момента, когда перед его глазами неожиданно выросла кирпичная стена. После этого свет потух, и только сейчас опять включился. Ульрих пощупал свой лоб, и обнаружил огромную шишку. Затем приподнялся, и удивленным взглядом окинул окружающий ландшафт. Вокруг простирались бесконечные горы мусора. «Очевидно, на меня напала банда отморозков, – размышлял Ульрих. – Ударили по голове, ограбили, а потом привезли сюда и бросили. Перед этим я наверняка отчаянно защищался! Без сомнения я парочку этих уродов вырубил. А может даже и всех! Хотя, нет. Кто-то же меня сюда притащил! Ага, я понял! К ним подоспела подмога, а я уже к тому моменту изрядно устал, и поэтому не смог справиться со всеми. Именно так и было!»

Будь у нашего так называемого героя больше времени, он с удовольствием развивал бы свои фантазии аж до позднего вечера. Но времени у него не было, он и так его потерял более чем достаточно, а потому фантазии пришлось отложить. Потом, когда решатся неотложные текущие дела, он непременно дорисует мысленную картину своих героических подвигов.