Чужая вина - Питер Абрахамс

Единственный оставшийся глаз Пирата переметнулся на Сюзанну.

— Ну что, — сказала она, — теперь видите?

— Вижу что?

— Что это означает.

Пират снова уставился на снимок. Он заметил, что мужчина — он сам, только моложе, — держит в вытянутой вверх руке какую-то карточку. Вероятно, права. Его водительские права. Он ясно представил крохотную фотографию, на которой он был еще моложе, выпускником школы.

— Нет, — сказал Пират. — Я не знаю, что это означает.

— Взгляните в нижний правый угол.

Пират послушно взглянул в нижний правый угол. Там он увидел временной код — компьютерные символы: 00–41, 23.07. А дальше — год, за двадцать лет до сегодняшнего дня. Все эти числа закружились у него в голове, а когда слились воедино, размеренное, медленное биение сердца немного ускорилось. Он смотрел на фотографию, сделанную в ночь убийства Джонни Блэнтона. Пират плавно перевел взгляд на Сюзанну.

— Этот кадр вырезан из пленки, снятой камерой слежения над входом в «Нэппи». Разумеется, в это время магазин был уже закрыт, но вы все равно хотели попасть внутрь и даже продемонстрировали документ, подтверждающий, что вы достигли совершеннолетия.

— Я… Я не помню.

— Как нам кажется, в ту ночь вы проснулись и, не приходя окончательно в себя, отправились за новой порцией спиртного. Вернувшись же, потеряли сознание.

— Я просто не…

— В этом-то и прелесть, — воскликнула Сюзанна, — что абсолютно не важно, помните вы это или нет! По судебным документам, Джонни Блэнтона убили между двенадцатью тридцатью и двенадцатью сорока пятью. Возможно, это произошло именно в тот момент — в сорок одну минуту первого.

Пират продолжал таращиться на нее. В глазнице снова что-то зашевелилось, и сильнее, чем обычно; ощущение было почти болезненным. На мгновение ему даже показалось, что он снова видит — видит пустой глазницей. Восхитительная кожа ее лица растаяла, обнажив изящные кости. Да, он снова мог видеть своим отсутствующим глазом.

— Как вы, вероятно, помните, — сказала Сюзанна, — убийство произошло на пирсе Пэриш-стрит, у заболоченной дельты на Саншайн-роуд. Неподалеку от Магнолия-глэйд. Оттуда до «Нэппи» — точнее, до того места, где раньше располагался магазин, — шесть миль триста футов. Я лично измерила расстояние, мистер Дюпри. Вы понимаете, что это означает? Человек не может находиться в двух местах одновременно. Вы не совершали убийства — и точка.

«Неужели? Вот так новость». Пират решил не озвучивать эту мысль.

— Время истекло, — сказал охранник.

Глава 2

Свет падал наискось сквозь мягко подрагивающую воду, образуя сверкающие колонны, одна из которых вдруг выхватила маленькую золотисто-фиолетовую рыбку. Та плыла у основания рифа, напоминая движущуюся драгоценность. Нелл глубоко вдохнула через трубку, набрав полные легкие воздуха, нырнула и поплыла мягкими, но мощными толчками, причем туловище ее сохраняло абсолютную неподвижность. Уже у самого дна она прекратила толчки и дальше заскользила плавно, точно паря над рыбкой. То ли драгоценный псевдантис, то ли рыба-ласточка, однако Нелл еще не видела, чтобы золотистый окрас был таким ярким, а фиолетовый — таким насыщенным. Рыбка подняла на нее крохотные глазки — бесцветные пятнышки на ослепительном теле, — и в глазках этих невозможно было угадать ни одной привычной человеку эмоции. Рыбка тоже парила; передние ее плавники вибрировали, как крылышки колибри, филигранные, почти прозрачные плавники, с трудом различимые взглядом. Что самое поразительное, плавники были разноцветные: один фиолетовый, другой золотой. Завороженная этим зрелищем, Нелл совсем потеряла счет времени, пока не почувствовала нарастающее в груди давление. Она взглянула на наручный глубиномер: пятьдесят пять футов. Задерживать дыхание она умела надолго. Нелл обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на чудесное, возможно, даже уникальное создание, но рыбки уже и след простыл. Отталкиваясь ногами, Нелл поплыла наверх.

Вынырнув на поверхность, она продула трубку и жадно всосала густой воздух. Багамский воздух отличался от прочих — у него был свой запах, солоноватый, с цветочной ноткой. Ее любимый запах; ее любимое место на земле. Нелл держала курс на Отмель Попугайчиков — коралловый островок примерно в пятидесяти ярдах от нее. Отсюда он казался тропическим раем, сведенным к простейшим составляющим: пляж из белоснежного песка, несколько пальм, крытая соломой хижина. И все это — в самых ярких цветах, как мог бы увидеть ребенок. Да и не рисовала ли в школе нечто похожее Нора, ее дочь, сейчас уже учившаяся в колледже? Нелл попыталась вспомнить, но вдруг что-то на глубине ухватило ее за ногу.

В ужасе отдернув ногу, она закричала, но крик не успел даже вырваться из полости трубки, прежде чем водную толщу прорезал ее муж. На его лице сияла улыбка.

— Клэй, — воскликнула Нелл, отбрасывая трубку, — ты меня так напугал!

Он обнял ее и фальшиво напел пару нот, которые безосновательно принимал за саундтрек из фильма «Челюсти».

— Я серьезно, — сказала Нелл.

Клэй замолчал и посмотрел куда-то вниз.

— Эй, а это еще что такое?

— Где?

— Там, на дне.

Опустив лицо в воду, Нелл сквозь маску различила на песке какой-то черный, явно рукотворный предмет. Возможно, ящик. Она взглянула на Клэя. Лицо его снова расплылось в улыбке. Заметно было, что он слишком долго пробыл на солнце: шел уже девятый день отпуска, самого длительного отпуска за многие годы, если не за всю жизнь.

— Слишком глубоко для меня, — сказал он.

Нелл снова засунула резиновую насадку в рот и нырнула. Да, это действительно был ящик. Небольшой и легкий. Она потащила находку с собой.

— А что там внутри? — спросил Клэй, продолжая улыбаться.

Нелл подняла крышку. Внутри оказался еще один ящик, обернутый в водонепроницаемый пластик, на сей раз синий и с надписью «Тиффани». Нелл открыла и его.

— О Клэй…

— Поздравляю с годовщиной свадьбы, — сказал Клэй.

— Но до нашей годовщины еще несколько месяцев!

— Мне было невтерпеж.

Они еще долго покачивались на волнах, подхваченные зыбью океана. Песчаный пляж на Отмели Попугайчиков розовел в лучах послеполуденного солнца. Стайка каких-то темных птах взметнулась из пальмовых листьев, покружила в небе и устремилась на север.

— Я не хочу возвращаться, — сказала Нелл.

— Когда-нибудь мы, возможно, останемся здесь навсегда, — ответил Клэй.

— Когда? Уточни.

— В июне, — рассмеялся Клэй.

— В июне?

— Да, тридцать третьего июня.

Она тоже рассмеялась и притворилась, будто бьет его. Он же притворился, будто блокирует удар.

Они обедали на террасе домика в отдаленном каменистом уголке отмели. Лангусты, которых забила острогой Нелл, моллюски во фритюре, которых зажарил Клэй, и белое вино. На востоке сверкали огни Северной Элеутеры, и размытое их свечение напоминало зарево далекой галактики. Вилка Клэя звякнула о стеклянную столешницу. По небу пронеслась падающая звезда — довольно частое явление на Отмели Попугайчиков, но эта была особенно яркой. Нелл уловила ее отблеск в глазах мужа.

— Жизнь хороша, — сказал он.

Их босые стопы соприкоснулись под столом.

Отмель принадлежала другу Клэя, вернее, их общему другу — Дюку Бастину. Они каждый год проводили тут один-два уик-энда. И хотя Клэй настойчиво предлагал деньги, чаще всего Дюк поступал по-своему и уик-энды эти не стоили им ни цента. Клэй же изучал гостиничные расценки на островах и норовил заплатить Дюку по самому высокому тарифу. В этом был если не весь Клэй, то уж точно вся его деловая сторона: правила есть правила. В остальных аспектах жизни он мог проявлять непредсказуемость — чего стоил только эпизод с «нападением акулы». Это же касалось и постели.

Взять хотя бы этот вечер. Они были женаты уже почти восемнадцать лет, поэтому неудивительно, что он знал тело Нелл в совершенстве. Но как он мог знать то, чего не знала она сама? Уже после соития, когда океанский бриз легко втекал сквозь открытые окна, Нелл спросила:

— Откуда ты знаешь?

Но Клэй уже спал.

Она тоже заснула. На Отмели Попугайчиков ей спалось слаще всего, она словно отправлялась в безмятежное путешествие к забытым местам, сулившим ей молодость и радость. И Нелл преодолела уже половину пути, когда в сон вторгся Джонни. Он просто вышел из-за кораллового рифа, почему-то совершенно сухой. На нем были лишь полосатые брюки (Нелл помнила, от какого они костюма), торс его был обнажен. Над сердцем с трудом можно было различить крошечную красную дырочку. Она так давно его не видела — наяву ли, во сне. Ей захотелось слизнуть эту красную дырочку, чтобы кожа на том месте снова затянулась, но тут видение сменилось новым…

Нелл проснулась на рассвете. Бриз уже утих, оставив в спальне свежесть, даже прохладу, но Нелл страдала от жары, лицо было влажным, а по ложбинке на шее стекала капля пота. Она взглянула на Клэя — он лежал на боку, спиной к ней, и не шевелился. Слабый, молочного оттенка свет практически не проникал в сумрак комнаты, но его хватило, чтобы озарить медленно пульсирующую венку на шее Клэя.