Византия FM - Дмитрий Александрович Макаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
–
Читатель газет. Чёрт возьми, как же всё надоело! Чёрное кресло, сумка за сумкой, газета за газетой. Звонок по телефону, звонок в квартиру, деньги, свёртки. Ровно коробок в каждый пакет. Ровно две сотни за один. Ровно, ровно… Всё ровно. Ни хрена не всё! Ровно с одной крышей, так уже поехала другая. План, менты, деньги, нарики, опять план. Покупают и продают все кому не лень. Того и гляди, сосед сверху затопит. Приходят по одному, по двое, шайками. Очередь у подъезда. А ты сиди тут, сыпь и заворачивай.
Пацан принёс телефон. Говорит, три стакана травы — и он твой. Какое тут, на хрен, твой! Стукач на стукаче. Кому меньше дал, тот и заложит. С трубкой решил — возьму, вроде постоянный. Да и телефон ничего, хожу с ним. Парень заходил недавно. Дал две сотни, я ему — корабль. Вижу, на купюре номер чей-то. Наверное, такого же барыги, как я. Тут точка на точке. План на плане. Деньги, деньги… Деньги всем нужны, план — почти всем. Мне он нужен, как деньги, им — как воздух.
Бывают — совсем торчки. Для них трава — так, для поддержания тонуса. Ноги подкашиваются, лицо белое, дороги до пальцев накатаны. Протягивают деньги низко, под цепочкой. Я дверь никогда не отворяю больше, чем на палец, иначе — всё.
–
Гостья угрюмого мужчины. Прохлада вечера. Я иду по серому асфальту тротуара. Он стареет, как и всё вокруг. Мне уже за тридцать, а всё кажется, что я маленькая девочка, заблудившаяся в лесу. Кругом тьма, воют волки. Им нужно одно — добыча. Разорвать, сожрать, трахнуться. Неужели это так интересно — трахнуться и забыть друг друга? Да, в природе есть самцы и самки, волки и волчицы. Люди воют и воюют. Но должно же быть что-то, отличающее нас от волков? Прогресс, компьютеризация… Неужели бы волки не додумались до этого, если бы были умнее?
Конечно, есть исключения. Я прихожу к нему каждый вечер. Я люблю его, он меня нет. Он любит свою жену, которая ушла от него, забрав сына и сердце. Он всегда искренен со мной и угрюм. Он внимателен, терпелив, ему нужна я, а не моё тело. Нужна, как бритва, как зонт, как этот его дурацкий компьютер. Он проводит перед монитором всё свободное время. Печатает и печатает. Лист за листом — мемуары какие-то. Ему, как и мне, пора уже повзрослеть, оставить в покое прошлое, увидеть смысл в чём-то материальном, начать жить. Сейчас он пишет какой-то бред о своей семье и подзорной трубе, которая, как он говорит, позволяет приблизить реальность. Я ему уже объясняла, на его же языке, что, смотря вдаль, проще споткнуться. А он каждый раз, когда идём в постель, просит оставить свет включенным и не закрывать окно шторами. Говорит, что боится разрушить какую-то там семью. Я стараюсь не замечать этих странностей. Я люблю его всем сердцем.
(2006)
Варвар покоя
Будильник
Кто завёл будильник,
Под себя его настроив,
В моей комнате оставив?
Подло зазвенел он
В неподходящий момент.
Затренькал, запиликал,
Заговорил на ми-ми языке.
И непонятно, где он.
Я ищу его повсюду,
Он и здесь, и там,
Фиг знает где,
И нет его.
Кто завёл будильник?
И зачем кто-то его завёл?
И кто завёл будильник
Заведшему будильник?
Обед
По дальнозоркости спутал
Песочные часы с мельницей.
Крутил их и крутил,
Пока не посыпался песок,
По сути сахарный,
По вкусу — кварцевый.
Посыпал им греческий,
Пюре и котлету.
Внезапно явился
Секьюрити Минеральной Приправы,
Метагигантский сфинкс
С жёлто-белой шерстью,
Без носа.
Мелью своих глаз
Он взял с меня обещание
Никогда больше не трогать часы.
После чего — исчез,
Укоренившись
В подсознании.
Я взял вилку,
Приступил к обеду.
Настоящая зима
Снег снится снова и снова,
Крупой снегопада вниз и метелью в сторону.
Комья снега на снегу и друг на друге.
Снежные хлопья в волосах и на плечах снежных людей.
Снежки в горячих ладонях и в развалинах снежных замков.
Ледяные скульптуры снежных барсов.
Узкие тропинки между сугробами.
Хруст снега под ногами и снежные облавы с ветвей деревьев.
Занесённые снегом скамейки.
Хохочущие в снегу парочки.
Тающие на рукавах снежинки.
Усыпанный снегом город.
Просто белый снег.
Снег.
Снег снится снова и снова,
Снятся морозы и оттепели,
Снится настоящая зима.
Ось всего
Он отделился дверью
От семьи, работы, еды
В хаосе бардака,
Среди тетрадей, пледов,
Табачного дыма,
В плену геометрии и хронологии.
Он вычислил
Шаг годичной спирали
И радиус спирали спирали,
И другие параметры
Пространство-времени.
Холод новых идей свежил голову.
Падала на пол бумажная смять.
Через три голодных дня
Со щетиной и мешками
Он вышел к ужину.
Не глядя на жену и детей,
Сверкнул глазами,
Скомкал ртом:
— Я нащупал ось всего.
На юг
Сколько рек безымянно?
Сколько рук равносильно?
Сколько тел невинно,
Сколько душ грешно?..
Пусть кто-то другой задастся.
А я
Поплыву
По одному из течений
Истечений наскально-вершинного льда…
Обряд приветствия локтем
Локтя.
Обряд лбопробивания
Двери.
Обряд цифролобзания
Изобилия вывернутости…
Нет.
Психологично не суеверный,
Наяву ущипнутый
Мимо рук-тел-душ-…
Я поспешу на юг,
Просто на
Просто Юг.
Твой час
Ты ждал, и вот к ногам
короны неприступных скал упали,
на незнакомых языках
морские волны зашептали,
взвелось, загрезило тобою то,
о чем мечтал.
Мерцанием высоких звёзд
искрит седая пыль твоих дорог.
Ты избранный попутчик ангелов,
желанный гость через любой порог.
Хрипая ночь,
что над твоею головой без устали кружила,
послушно на плече твоём
крыло тугое исполинское сложила.
Всё так,
и новый день
тебе не слепит глаз.
Ты жив, ты счастлив, ты не устал.
Твой час настал.
