У чёрта на куличках - Владислав Хохлов

Была ли это какая-то новая махинация или определённый шифр – Григорий не знал. Даже после письма он сильно сомневался в том, что всё написанное в нём правда, вплоть до имени и названия села. Однако, целый дом и прилегающий к нему участок могли походить на золотую жилу, и упускать такой случай ровнялось сущему кретинизму. Ему надо это обдумать, обсудить.

– Да, хорошо, – сказал он и поспешно вышел из офиса.

19 ноября 1988 года, раннее утро

Стряхивая последние капли, Григорий закончил орошать подтаявший снег и направился назад к машине.

Жена с детьми ждали возвращения главы семейства, который последние пару часов ворчал, что ему уже не в терпёж, пока в кои-то веки не решился остановиться.

– Собачий холод, – выругался он, как только вернулся на водительское место, что уже успело остыть. Несмотря на то, что приближалась зима, год выдавался вполне тёплый.

– Если хочешь, можно налить чай из термоса, – предложила Мария, уже потянувшись к задним сидениям за железной ёмкостью.

– Не нужен мне твой чай. Переживу.

Когда два дня назад Григорий вернулся домой от нотариуса, то достаточно долго размышлял о том, что произошло в кабинете того толстопузого коротышки. Он один раз только показал письмо Марии, чтобы та была в курсе, на какую авантюру он собирается взять с собой целое семейство. Оправляться одному? Не вариант. Взять только сына? Ещё хуже – засранец все нервы подпортит. Отказы не принимались. Не хотелось бы ему, чтобы вся эта шушара отлёживалась дома, пока он превращает загадочную переданную избу в настоящий дворец, что можно будет отдать за пару тысяч рублей какому-нибудь дураку.

Продавать ненужное Григорий умел, и отказываться от покойной и сморщенной матушки-гусыни никак не намеревался. Оценивая возможные виды работы, он прикинул, что займётся благоустройством на одну-две недели и вернётся обратно в Белореченск.

Он был готов отбыть сразу в тот же день, как только пришёл к выводу (18 ноября), но обстоятельства и юридические вопросы потребовали отодвинуть поездку. Пока он возвращался к нотариусу, чтобы сгладить кое-какие вопросы, Мария, по требованию мужа, отправилась в кадетское училище, где выпросила у коменданта временное увольнительное для Серёжи, их 17-ти летнего сына.

Вечером, когда вся семья была в сборе, Серёжа показывал всё своё недовольство, но отцовское воспитание быстро вернуло ему покорность и смирение. Только Мария и Вера не высказывали и нотки сомнения.

– Ты это сейчас ничего не понимаешь, но как только всё продадим, то благодарить меня будешь. Это будет урок тебе на всю жизнь, пацан. Хочешь чтоб всё было как в шоколаде – действуй, – сказал Григорий, заметив через зеркало заднего вида недовольное выражение на лице сына.

Хоть Серёжа и был первенцем, – превосходной собственностью любого семьянина, – это был не самый любимый ребёнок в семье. И такое отношение отца и сына было взаимно для обоих сторон.

На нравоучения отца юноша не дал ответа.

– И что молчим? Этому тебя разве учат в твоём кадетском клоповнике? Обиженно молчать? Ты меня услышал?!

– Услышал. – Серёжа ответил, едва сдерживая вырывающийся на передний план оскал. Даже приевшееся «так точно» было недостойно ушей Беглова-старшего.

– Услышать мало. Главное – понять. Ну ничего, пока мы будем у чёрта на куличках, я займусь твоим воспитанием.

Серёжа отвернулся в сторону окна. Он сразу понял, что их маленькая перепалка не могла закончиться иначе. Не имело смысла ругаться, если последними аргументами могут стать тычки и кулаки. Пытаясь отодвинуть весь окружающий мир на задний план, он молча наблюдал за другим, по ту сторону окна, пока его девятилетняя сестра спала, облокотившись о его плечо.

Да, победа снова была за Григорием. Не в первый раз. Но его сын понимал, что когда-нибудь это закончится. В кадетском училище он изучал историю, политику, следил за тиранами и монархами, и знал, что всё всегда кончается.

Прошло ещё полтора часа безостановочных скачек внутри машины.

– Мне кажется, что мы уже проезжали эту поляну, – заметила Мария, наблюдая за пейзажами.

Это не была попытка оскорбить или принизить способности водителя, всего лишь безобидная констатация фактов. Но эти слова возымели свой эффект.

Машина резко затормозила. Взвыли тормоза. Все в салоне дёрнулись. Ударившись о кресло переднего сидения. Вера проснулась и заплакала.

– Проезжали?! Да неужели!.. – Григорий неряшливо достал комок бумаги из бардачка и показал жене на соседнем кресле. – На, смотри!

– Что это, Гриша?

– Карта, по которой мы должны найти дорогу. Найди здесь Неясыть.

– Здесь ничего нет, Гриша…

– Именно! Вот этот круг говорит о том, что эта чёртова дыра должна быть где-то здесь.

Карта была максимально паршивой. Нотариус умудрился найти достаточно современную копию края, и нанёс на неё примерное расположение села, как можно было предположить исходя из городских архивов. Площадь поисков составляла десятки тысяч квадратных километров. Ни дороги, ни тропинки, ничего, что могло бы подсказать примерное направление.

– Как вернусь, прикончу жирдяя.

– Не надо, Гриша, он ведь тоже не знал, где эта деревня.

– Не знал он… Знаешь, как любят говорить эти люди? «Незнание закона не освобождает от ответственности». – Мария решила не развивать эту тему. Пусть Григорий останется прав. Как и всегда.

Поскольку салон серой жигули (ВАЗ-2102) погрузился в победоносную тишину, Григорий достал свежую пачку сигарет.

– Пожалуйста, Гриша, не кури при детях!..

– Отстань. Я на нервах. На улицу выйду только тогда, когда приедем.

И снова воздух наполнился его победой… и жгущим лёгкие удушливым дымом. Серёжа тоже ничего не сказал. Будь он постарше и покрепче, ему нашлось бы что ответить отцу.

– Гриша, здесь есть заправка! Может там кто-нибудь подскажет направление? – Она показала карту мужу, на которой располагалась маленькая АЗС. Он впервые прислушался к её мнению за последние месяцы. Григорий слегка удивился, что не заметил этого раньше, но решил всё же не признавать ошибку.

– Хорошо, давай попробуем.

Машина развернулась и направилась туда, где можно было выехать к нужному месту. На удивление, это оказалось куда проще, чем найти Неясыть. Докурив сигарету и собравшись с силами, Григорий вышел из машины и направился к кассам. Станция над вид выглядела приличной, со всеми табличками и рабочим освещением.

– Мама, – раздался тихий и ласковый голос с задних сидений.

– Да, милая? – Мария повернулась к дочери и улыбнулась