Галактический глюк - Алексей Калугин

– Итак, господа, позвольте вас познакомить, – Вениамин раскинул руки в стороны и помахал кончиками пальцев, призывая всех собраться вокруг него. – Жан-Мари Канищефф, потомственный чистильщик космопорта, ставшего временным и, надеюсь, недолгим пристанищем для нашей «Пинты». Порочный Сид, или просто Сидор, анархист и завсегдатай местной тюрьмы. А это мой первый и единственный помощник по имени Фредриксон.

– Рад приветствовать вас на борту нашего корабля, господа, – улыбнулся гостям Фредриксон. – Могу ли я предложить вам напитки и легкую закуску?

Услыхав о напитках, Жан-Мари оживился.

– А шо у вас в наличии?

– Чай, кофе, минеральная вода с ароматизаторами на выбор. Есть еще квас, но, боюсь, перестоявший, – улыбка Фредриксона сделалась извиняющейся. – Мы купили его три дня назад на пересадочной станции Лейнстер.

Канищефф скроил презрительную гримасу, хотя с его уродливым лицом сделать это было нелегко.

– Нацеди ему спирта для протирки оптики, – велел Фредриксону Вениамин. И, подмигнув чистильщику, добавил: – Заслужил.

Жан-Мари улыбнулся – польщенно и даже как будто немножко смутившись. Хотя, опять-таки… Но, впрочем, довольно о его лице. Тем более что самого Канищеффа оно вполне устраивало.

– Позвольте напомнить вам, господин Канищефф, что алкоголь оказывает губительное воздействие на организм, – обратился к чистильщику Фредриксон. При этом выражение лица у него было чрезвычайно серьезным, какое бывает у любителя позабавиться, который откровенно валяет дурака. – Вы, как человек совершеннолетний и, смею полагать, вполне вменяемый, имеете полное право сделать разумный выбор. Но, если принять во внимание, причиной скольких жизненных трагедий, личных и семейных, стал алкоголь, я бы не советовал вам его употреблять.

Внимательно выслушав Фредриксона, Канищефф перевел взгляд на Вениамина.

– Он шо, издевается?

– Нет, – Вениамин наклонил голову, чтобы его улыбка была не так заметна, и отрицательно покачал головой. – У Фредриксона несколько необычная манера общения. Но в остальном он милейший человек.

– Должен уточнить! – указательный палец Фредриксона взлетел вверх. – Я не совсем человек!

– Час от часу не легче! – Теперь на Вениамина смотрели двое – Жан-Мари и Сид. – Хай у вас здесь точно дурдом!

– Что значит «не совсем»?

– Ничего особенного! – поднял руки в успокаивающем жесте Вениамин, не забыв при этом еще и кинуть укоризненный взгляд на Фредриксона. – Фредриксон – ИскИн.

– Двадцать первого поколения, – с гордостью добавил Фредриксон.

– Шо? – непонимающе наклонил голову Жан-Мари.

– Искусственный интеллект, – Вениамин для доходчивости еще и пальцем себя по виску постучал.

– Кибер, значица? – подозрительно прищурился Канищефф.

– Данный термин не применяется к ИскИнам начиная с восемнадцатого поколения, – вежливо поправил его Фредриксон. – Мы искусственно созданные люди с некоторыми дополнительно заданными функциями.

– И искусственным интеллектом, превосходящим по своим возможностям человеческий, – добавил Вениамин.

Почему-то он был почти уверен в том, что после подобного объяснения Жан-Мари начнет возмущенно размахивать руками и нести несусветную чушь, столь распространенную в дальних колониях, насчет того, что ИскИны – это слуги, место которым на кухне или в ремонтной мастерской, но уж никак не за одним столом с истинным человеком. Но Канищефф с невозмутимым видом повел плечом и, глянув на Фредриксона оценивающе, сказал:

– ИскИн так ИскИн. Мне, собственно, по барабану. Лишь бы мэнш был хороший, – чистильщик чуть подался вперед и заговорщицки подмигнул Фредриксону. – А сам-то ты спиртягу не принимаешь? А, Фредди?

– Нет, – смущенно улыбнулся ИскИн. – А вы что желаете? – обратился он к Сиду.

Сидор все это время смотрел по сторонам, внимательно изучая кусочек чужого мира, который ему посчастливилось увидеть. Разговор об ИскИнах он слушал вполуха, а обращенный к нему вопрос Фредриксона и вовсе прозевал. Лишь после того, как Фредриксон обратился к нему повторно, Сид согласился на стакан апельсиновой минералки и пару бутербродов с ветчиной.

– Я тоже перекушу, – сказал Вениамин. – Но сначала непременно приму душ и переоденусь, – он развел руки в стороны, дабы продемонстрировать себя во всей красе. – Видишь, на кого мы похожи?

– Судя по спектральному анализу пятен на твоем комбинезоне, это отработанное жидкое топливо, – сделал вывод Фредриксон.

– Ай, молодца, бади! – одобрительно крякнул Жан-Мари. – Тебя бы к нам в чистильщики!

– Извините, – как всегда вежливо, ответил Фредриксон. – Но у меня долгосрочный контракт с другой организацией.

– Вы, кстати, тоже можете принять душ, – предложил гостям Вениамин.

– Найн! – отрицательно дернул подбородком Канищефф. – Мне нельзя – я на работе. Кирну, прихвачу табачок и потопаю к себе.

– Сейчас я мигом все организую, – сказал Фредриксон, устанавливая в центре отсека небольшой раскладной столик.

Оставив Фредриксона хозяйничать, Вениамин отправился в душ. Сбросив грязную одежду в предбаннике, он вошел в душевую кабинку и минут десять нежился под упругими струями горячей воды. Он мог себе это позволить. Работа на Веритасе, не успев толком начаться, оказалась законченной. Завтра днем, в крайнем случае – под вечер, они с Фредриксоном уберутся отсюда. Нужно только дождаться старта непонятно с какой дури арестованного оллариушниками транспортника «Бродерик-012», чтобы уж все было точно, без накладок.

Когда одетый в банный халат Вениамин вернулся в командный отсек, там уже вовсю шло застолье.

– Ральфович! – тут же, вскочив с места, призывно вытянул руку в его сторону Жан-Мари. – Фредди ограничивает меня со спиртягой! Я мозгую, шо сие есть ни шо иное, як дискриминация.

– Дискриминация на почве чего? – спросил, присаживаясь, Вениамин.

Канищефф задумался всего на секунду.

– На почве интеллектуального превосходства! – сказал он и хитро посмотрел на Фредриксона: что, мол, съел! – Если у Фредди коэффициент «ай-кью» выше, чем у меня, то это вовсе не означает того, шо он должон за меня решать, скольки мне следует пить!

Ничего не скажешь, подмечено верно.

– Я пойду в душ, – сказал Сидор, поднимаясь со стула.

Вениамин молча кивнул.

– Он принял внутрь уже сто пятьдесят миллилитров, – с тревогой сообщил Вениамину Фредриксон.

– Инчэ? – подозрительно прищурился Канищефф. – Инчэ сто пятьдесят граммов для здорового мэнша?

Жест, которым он сопроводил вопрос, весьма красноречиво свидетельствовал о том, что сам чистильщик думает по этом поводу.

– Сто пятьдесят миллилитров в пересчете на чистый алкоголь, – сделал необходимое, по его мнению, уточнение Фредриксон.

– Чистый лучше идет, – немедленно заявил Жан-Мари. – Кроме того, – Канищефф перевел взгляд на Вениамина в надежде, что хотя бы этот свежевымытый человек с интеллектом, в какой-то мере сопоставимым с тем, что присущ среднестатистическому чистильщику, да к тому же еще и являющийся капитаном корабля, на борту которого происходило застолье, сумеет его понять и скажет наконец свое веское слово. – Посуди сам, Ральфович, разве ж я похож на пьяного?

На взгляд Вениамина, Жан-Мари был сух, как лист, слетевший по осени с дуба. И тем не менее он счел нужным напомнить:

– Тебе ведь еще работать. А вдруг чиф заметит, что ты под градусом?

– Да якая там работа! – пренебрежительно махнул рукой чистильщик. – Все бади с чифом заодно давно уж, почитай, надрались як цуцики. Один я, – Жан-Мари повторил взмах рукой, вложив в него на этот раз иной смысловой оттенок – обиду, разочарование и безнадегу, – связался с вами!

– Как же вы потом работаете? – с искренним недоумением посмотрел на Канищеффа Фредриксон. – Я имею в виду, после того, как выпьете?

– Так мы ж не каждый день! – обиделся чистильщик. – Сегодня просто смена такая, шо, ежели не кирять, то вроде як и робить нечего. Развороченное покрытие под вашим флаером нам велено пока не трогать. А назавтра по графику только один старт – пассажирский транспортник, шо третий день як в космопорте стоит. Так он на гравитационной тяге – знать, никакой спецподготовки не треба.

– «Бродерик-012» улетает завтра? – прищурился Вениамин.

– Ну, хай! – уверенно кивнул Жан-Мари. – Утром, в восемь двадцать две, – Канищефф усмехнулся и головой качнул. – Начальство дурковать любит. Найн бы ровно на восемь старт назначить, ну, на худой конец – на восемь двадцать. Так найн же! – чистильщик снова головой крутанул. – Восемь двадцать две! Як будто у нас здесь флаеры каждые две минуты взлетают!

– Это точно?

– Инчэ? – не понял Жан-Мари.

– «Бродерик-012» улетает завтра в восемь двадцать две?

– Тяпсельт нии! – чистильщик клятвенно приложил ладонь к груди. – Лично полетное расписание видел, як на смену заступал.