Ради тебя 1. Если бы не ты - Татия Суботина

– Федор… Иванович… – простонала Риточка.

Пальчики запутались в завязках брюк, девушка закусила губу, между бровями пролегла мелкая морщинка. Медсестра дергала за веревочки, кривясь, но только еще больше запутывала тесемку.

Брагин улыбнулся, накрыл ладонями ее руки, прекращая соревнование с одеждой. Он немного ослабил узел, потянул за конец веревки, завязка поддалась и распустилась. Риточка облегченно выдохнула, нагнулась, приспустила брюки. Брагин сипло втянул воздух и закрыл глаза.

В нагрудном кармане завибрировал телефон.

– Черт! – не открывая глаз, скривился Брагин.

Он надеялся, что не вовремя звонивший прочитает его мысли и прервет звонок. Видимо, звонивший не был из понятливых – телефон продолжал надрываться.

– Не бери, – мурлыкнула Риточка, прерываясь. – Перезвонят позже.

Брагин покачал головой. Он не сомневался, что звонили по работе. Этот номер он давал пациентам, а личные дела по телефону предпочитал не обсуждать.

– Не бери, - продолжила просить Риточка. – Подождут.

Брагин отлично знал, что для первоклассного хирурга нет такого понятия, как позже, не сейчас или не сегодня. В то время, когда счет идет на секунды, хирург не имеет права позволить себе подобную вольность, иначе она грозит перерасти в плохую шутку.

Сколько раз он сам приводил эти доводы молодой жене, сколько раз…

Он выругался и достал телефон.

– Слушаю!

Услышанное, заставило Брагина резко вскочить с дивана, грубо спихнуть недовольно воскликнувшую Риточку и резко натянуть штаны.

– Что ты там бормочешь? – крикнул он. – Ничего не слышно!

– Я … убил человека!

– Что? – Брагин остановился посреди ординаторской, покосился на девушку, запах которой еще чувствовался на коже.

– То есть, кажется, не убил… Она дышит. Она в крови! Я сбил человека, дядя!

– Так. Спокойно, Влад. Спокойно. – Брагин нахмурился. – Ты везешь ее ко мне?

– Д-да… – голос племянника дрогнул. – Что же будет, дядя? Что будет, если она умрет?

– Через сколько ты будешь у меня? – Брагин не хотел думать о том, что будет, если они не успеют, и человек погибнет по дороге.

– Не знаю… Минут через … десять, наверное.

– Успею. Сразу как приедешь, заноси ее через приемную в хирургическое. Я тебя встречу.

Брагин прервал связь и резко развернулся к медсестре.

– Готовь операционную. Позвони анестезиологу. – Его голос неприятными металлическими нотками отбился о стены. – У нас ДТП, десять минут на все про все.

Брагин поспешил к выходу из ординаторской, на пороге застыл, будто что-то забыл и обернулся. Медсестра продолжала сидеть на диванчике. Ее синие глаза были широко открыты, волосы растрепаны, халат распахнут, на лице застыло непонимание.

– Что ты расселась, дура?! – Риточка подскочила. – Включи мозги и выполняй то, что я сказал!

Брагин заметил, как глаза медсестры наполнились слезами, она хлюпнула носом и скривилась.

Он небрежно махнул рукой и выскочил из комнаты.

Единственное, что интересовало Брагина в тот момент – время. И он не готов был тратить его на личные разборки с тупой курицей.

Время сейчас играло не в его команде.

Глава 11

Черные лилии

Здесь всегда было тяжело дышать. Стойкий запах мочи перехватывал горло еще с порога. Даже медицинская маска не спасала. Казалось, что ацетон, неуловимо парящий в воздухе, разъест глаза. От жжения слезы собирались во внутренних уголках, иногда скользили по крылу носа. Каждый раз, когда предстояло зайти в палату номер семь, мы с Ритой кидали монетку. Сегодня несчастливая решка выпала мне.

Поправив маску, я глубоко вдохнула свежего воздуха для смелости, сжала дверную ручку и зашла. Дух болезни оскалился, заставив поморщиться и сглотнуть тошнотворный ком, что подкатил к горлу.

– Доброе утро, Альберт Эдуардович, как сегодня ваше самочувствие?

Груда пожелтевшего белья зашевелилась, закряхтела. Через несколько секунд из- под одеяла высунулась седая, со слипшимися клочками похожими на макаронины, голова.

– Это ты, Лили? – проскрипел старик.

– Конечно, это я, – привычно улыбнулась сквозь маску.

Я знала, Вербицкий не увидит моей улыбки, но старик слишком чутко реагировал на тон голоса. Он улавливал малейшие изменения в настроении собеседника и, если что-то было не так, как ему хотелось – приходил в ярость.

Разве кому-то нужны проблемы, если есть возможность их избежать? Особенно в свою смену, когда единственная мысль, что посещает неизменно – добраться поскорее домой в теплую постель. Утренние приключения я старалась не вспоминать. Ангел-Хранитель, если он существовал, сегодня сохранил меня от всех возможных бед. И от бешеного мотоциклиста в том числе.

В том, что он был бешеным, я не сомневалась. Даже не остановился, спросить, как я! Может, мне помощь нужна была?! Нет, промчался стрелой и вскоре смазался черной точкой на горизонте. И как таким права только дают?

Не помню, как добралась на работу. Но когда первые тяжелые капли упали на землю, я уже была в отделении. Никто меня не искал. Рита прикрыла. Это радовало. Возможно, неприятности отступили?

Я проскользнула к окну и отдернула тяжелые коричневые шторы. Взметнулся клубок пыли. Вспотевшие в перчатках пальцы неловко заскользили по пластиковой ручке. С третьей попытки, я провернула ручку вверх и приоткрыла окно. Узкий поток воздуха с улицы, дохнул дождем. Захотелось прижаться лицом к щелке и жадно вдыхать, пока не закружится голова.

Я не могла себе позволить подобной слабости.

– Хорошо, – отозвался Альберт, высунул руку и поманил к себе. – Ты долго не приходила. Я волновался.

Кожа на его предплечье натянулась, крючковатые пальцы совершили характерные для приглашающего жеста движения. Я послушно присела на край кровати, стараясь не замечать уродливые желтые пятна, и притронулась к протянутой ладони. Холодные и сухие пальцы сжались.

В горле запершило. Тошнотворный запах, похожий на смесь грязи, ацетона и гниющей плоти перекрывал дыхание. Я сидела рядом с его источником. Если бы могла позволить себе убежать за дверь и скрыться, сделала так сию же минуту.

Медперсонал тщательно следил за чистотой Альберта Эдуардовича, постельное белье менялось с завидным постоянством, комната проветривалась. Но каждый раз, кто бы ни приходил, видел одно и тоже – желтые пятна на простынях и пододеяльнике. А сам запах настолько въелся в стены, что казалось, даже после того, как палата номер семь освободится – он него невозможно будет избавиться.

Иногда мне начинало казаться, что так воняла душа старика. Чем не пытайся скрыть или перебить запах, а гниль прорывается наружу. Возмездие Господне? Я могла поверить в это, если бы не знала – Бога нет.