Враг мой – друг мой - Сергей Самаров

Капитан, конечно же, понял, но отвечать сразу не захотел.

– Я вас спрашиваю! – повысил голос полковник.

– Год выпуска...

– Вы непригодны профессионально, товарищ капитан, – строго сказал полковник. – Последние цифры обозначают конечную дату возможного использования. После этой даты продукт становится опасным для жизни, поскольку начинает окисляться использованная в банке жесть...

– Все это едят... – сказал капитан. – Все солдаты едят... Такую уже привозят...

– Потому что другую налево продают... А кормят списанной...

– Отправьте его к командиру батальона, пусть напишет рапорт о том, чем кормят его солдат, – сказал полковник вошедшему начальнику караула. – Я, в свою очередь, напишу аналогичный рапорт в управление тыла генерального штаба и в управление сухопутных войск генерального штаба. Там рапорты сверят с рапортом командира батальона.

Капитан, начальник караула, растерянно козырнул. Он не знал, какими полномочиями наделен этот московский полковник, и потому не решился возразить. И осторожно тронул капитана Прядунько за локоть, призывая идти за собой.

– Старший лейтенант... – Раскатов обратился к медику, который делал ему ночью перевязку. – Заберите эту тушенку и отправьте на экспертизу в санитарное управление округа. Я проверю исполнение...

Старший лейтенант молча взял в руки коробку.

– Здесь вообще не принято отвечать согласно положениям Устава Вооруженных сил? – спросил Раскатов.

– Есть, товарищ полковник! – сказал старший лейтенант. – Разрешите выполнять?

– Выполняйте...

Старший лейтенант вышел.

Полковник тоже хотел выйти, но остановился.

– Умар, что ты говорил о заказчиках расстрела колонны?

Отставной капитан ВДВ усмехнулся.

– Да так, не обращай внимания... Я просто хотел стравить ваших с вашими... Интересно было бы посмотреть, как одни другим в глотку вцепятся...

– Я так и подумал... – Раскатов посмотрел в глаза Умару долгим взглядом. – Ты всегда, помнится, очень любил «кладовщиков»...

Тот взгляда не отвел.

– Выйдите все... – потребовал полковник от спецназовцев.

– Но... – хотел было возразить Макаров.

– С Умаром я в безопасности...

Все вышли.

Старший Атагиев встал.

– Я постараюсь тебе помочь, Умар... – полковник положил руку на плечо своего недавнего спасителя. – Еще не знаю как, но я что-то придумаю...

– Буду рад, даже если ты просто постараешься... Даже если не сможешь... Тогда я буду лучше думать о людях вообще... – сказал Умар.

– Мы еще увидимся... Мой совет – не принимайте ничего от «кладовщиков». Им выгодно видеть вас мертвыми...

Умар хотел что-то ответить, но не стал говорить...

В свою казарму возвращались понурые.

– Что головы повесили? – спросил Раскатов. – Радоваться следует, что ошибка произошла. Если бы их отравили, было бы гораздо хуже...

– Вы, товарищ полковник, оптимист... – улыбнулся Макаров. – Умеете из неудачи сделать удачу...

В ворота на прицепе затаскивали две обгоревшие машины. Позади, еще за территорией батальона, стоял трейлер с бронетранспортером. Около ворот стоял с солдатами старший прапорщик Лошкарев, командир уничтоженного боевиками Байсарова конвоя. Чего-то дожидался.

– У меня в бэтээре бушлат оставался и сумка с личными вещами... – сказал Раскатов, кивая в сторону ворот. – Я не видел, чтобы боевики их вытащили... Вы идите в казарму, я скоро вернусь. И сразу спать лягу... Голова трещит... Можете и вы отдыхать...

– Вид у вас, прямо скажем, не радостный... – заметил Макаров.

– Не с чего радоваться...

Полковник сразу направился к Лошкареву. Кивнул старшему прапорщику приветственно, как старому знакомому.

– Что тебе-то не отдыхается?

– Свою технику, товарищ полковник, принять надо... – сказал старший прапорщик. – Потом отдохнем... Надо же так угодить... На замену нас послали, и попали в полымя...

– На замену? – переспросил полковник.

– Должна была боевая машина пехоты отправиться. Они обычно и конвоируют. Уже все, конвой назначили, а тут у БМП что-то «полетело»... Уже за боксом гаража... И нас срочно... Подняли, задание в зубы, и – вперед... И так попали...

– Бывает... Селиверстов... – увидел Раскатов солдата. – Мой бушлат все еще в бэтээре?

– Должен там быть, товарищ полковник... Я вас вытаскивал, а бушлат на месте оставался... И сумка там ваша была...

– Так это ты меня вытащил?

– Так точно.

– Спасибо, – полковник почти торжественно и с благодарностью пожал солдату руку. – Я напишу об этом в рапорте... Там, внутри, ничего не горело?

– Не видно было, товарищ полковник, – ответил старший прапорщик. – Взрыв под вторым мостом был, с правой стороны. Четверо солдат с правой стороны погибли. Все вы, что слева сидели, только контужены...

Полковник свою голову потрогал.

– Остальные-то как?

– В санчасти... Только вот Селиверстов на ногах...

– Я ж на бушлате сидел... Мягко... – пояснил солдат с улыбкой.

– Сомневаюсь, чтобы бушлат от фугаса спас... Если не возражаете, я его заберу...

– В гараж приходите... Через десять минут разгрузим, – предложил старший прапорщик.

– Я подожду... Чтобы не возвращаться... Потом сразу отдыхать лягу... Вы-то хоть в зиндане выспались, а мне пришлось по горам за вами лазить...

Гараж располагался чуть дальше штабного корпуса, и когда полковник шел туда с Селиверстовым, навстречу несколько раз попадались офицеры батальона, разглядывающие незнакомого полковника с любопытством. Вообще-то странно выглядела ситуация, когда полковник даже не познакомился с командиром батальона, и многие считали это плохим для комбата признаком. Никто не брал во внимание, что полковник только что выбрался из опасной ситуации, и у него просто не было возможности добраться до кабинета командира части.

В гараже были распахнуты все ворота, в которые параллельно втаскивали грузовики и БТР. Командовал процессом какой-то человек в чистой черной спецовке и такой же черной шапочке. Видимо, механик.

Люк для десантирования пришлось открывать с помощью лома и кувалды. Для транспортировки его с трудом закрыли, после транспортировки открывали с еще большим трудом. Но все же открыть смогли. Рядовой Селиверстов первым нырнул в люк, через несколько секунд выбрался и передал полковнику его бушлат и спортивную сумку.

– Бушлат как новенький, товарищ полковник...

И даже пыль рукой стряхнул.

– Спасибо... Что теперь с техникой? – спросил Раскатов.

– Акт будем составлять, писать заявку на запчасти, потом восстанавливать... – сказал Лошкарев. – А машины... Восстановлению не подлежат... Их сразу на запчасти... Но они и без того по три срока отбегали, давно пора списать было...

Пожав руки старшему прапорщику и солдату, Раскатов направился в казарму. Офицеры, как оказалось, уже отдыхали. Впрочем, он сам велел им отправляться отдыхать.

– Товарищ майор приказал разбудить его, как вы придете, – доложил дневальный.

– Не надо. Пусть отдыхает...

И самому полковнику отдых требовался, может быть, в большей степени, чем им...

– Товарищ полковник...

Раскатов с трудом открыл глаза. Рядом с кроватью стоял дневальный.

– Посыльный прибежал из штаба. Подполковника Расько в штаб полка вызывают. Если вы хотите с ним встретиться, он готов, если сейчас не можете, он будет на месте только завтра к обеду... Что передать?

Полковник несколько секунд подумал. К разговору с командиром батальона следовало еще подготовиться, требовалось еще выяснить все подробности у Тихонова и потом только высказывать свое мнение и выслушивать мнение подполковника Расько.

– Передай, что я после контузии плохо себя чувствую. Встретимся завтра...

– Понял, товарищ полковник. Разрешите идти?

Раскатов махнул рукой и отвернулся к стене, надеясь уснуть снова. Головная боль его так и не оставила, разве что совсем немного. Только тошнота прошла. А вот поспать следовало бы еще. Может быть, даже до следующего утра...

Он опять заснул и проснулся только от шума в коридоре, от топота множества ног. Посмотрел на часы. Понял, что солдаты возвращаются с ужина. И тут только вспомнил, что об обеде для пленников офицеры отряда позаботились, а об обеде для полковника позаботиться забыли. Может, просто не захотели будить. Но он не чувствовал голода, и потому сам инициативы не проявил.

Шум за дверью внезапно стих. Должно быть, кто-то дал команду проходить мимо двери отрядной канцелярии тихо, как на боевом задании. Заботятся... Если так заботятся, понял полковник, значит, он в самом деле выглядит неважно.

Раскатов поднялся и быстро оделся. Глянул на себя в зеркало. Вид по-прежнему не самый свадебный, и о таком человеке, если его уважаешь, хочется позаботиться... В кабинете было слегка душно, и полковник окно открыл. Потом нашел в сумке пакет с туалетными принадлежностями и пошел в умывальник.

В умывальнике он еще раз посмотрел на себя в зеркало. Конечно, кому-то идет многодневная небритость, а в условиях боевых действий небритыми ходят все, даже солдаты, хотя в казарме есть горячая вода и побриться вполне можно. Дело командира требовать от солдат аккуратности или позволять им походить на боевиков. Но это, как мода... Все три офицера отряда тоже если еще и не бородачи, то уже близко к этому. Но, чтобы выглядеть аккуратнее, чтобы выглядеть здоровее, чем ты есть на самом деле, бриться следует, решил Раскатов.