Охотник на тигров - Луи Бельмар

Часовой остановился и стал прислушиваться к знакомым уже ему словам.

«Падет от страны твоея тысяща, — доносилось дальше — и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится… на аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия… Яко на Мя упова, и избавлю и, и покрыю и, яко позна имя Мое…»

Пока часовой стоял и слушал, ему показалось, будто между мертвыми телами, на валу, что-то шевелится, но он не обращал на это особенного внимания. Движение вдруг усилилось, и часовой невольно оглянулся, однако ничего не заметил, кроме неподвижных тел, над которыми продолжали кружиться хищные птицы.

— Ну, мне это только померещилось, будто между мертвецами что-то шевелится и сползает с вала! — бормотал он про себя. — А в городе-то, слышь, как завывают… поют что-то насчет нас… должно быть готовятся к чему-то важному. Пойте, пойте, голубчики! Недолго уж вам теперь петь! Вот утром будет новое наступление, тогда и конец вашему пению!

Пробормотав эти заключительные слова, солдат снова зашагал взад и вперед по своему участку. В то время, когда он повернул назад к тому месту, где лежала груда мертвых тел, он совсем уж ясно увидел, как внизу вала поднялась на ноги человеческая фигура и со всех ног пустилась бежать по направлению города.

— Иезус Мария! — в ужасе прошептал солдат, осеняя себя крестным знамением. — Кто это, воскресший мертвец или привидение?.. Ох, Господи! Да уж не шпион ли это? — вдруг спохватился он. — Да, да, вернее всего шпион… Выстрелить разве в него?.. Да, нет, он уж далеко… не попадешь… зря только тревогу поднимешь. Мне же потом влетит от начальства за то, что прозевал. Нет, лучше уж молчать… будь что будет!

Придя к такому решению, солдат замолчал и принялся опять шагать по валу.

Готовясь к новому приступу осажденного города, испанцы не ожидали, что на них с тыла надвигается сам Морелос со всем своим штабом и с тысячью человек солдат. Оказалось, что посланный к нему гонец, несмотря на все препятствия, встреченные им на дороге, все-таки добрался до него и передал ему свое поручение, а на обратном пути, неся радостную для гуахапамцев весть о том, что за ним следует сам генерал с большим подкреплением, ухитрился пробраться в испанский лагерь и разузнать там кое-что очень важное для Трухано. Это он-то своими маневрами при удалении из испанского лагеря и взбудоражил так часового.

Глава XVII

БИТВА ПОД ГУАХАПАМОЙ

В эту ночь дон Рафаэль, терзаемый своими сердечными сомнениями, спал очень плохо. Чтобы несколько развлечься, он приказал оседлать своего любимца Ронкадора и выехал из лагеря на равнину. Едва он успел отъехать с пол-лиги, как его привычное ухо уловило несшиеся навстречу звуки, по которым он сразу догадался о приближении конного войска. Войско это надвигалось на испанский лагерь с тыла. Так как не имелось никакого основания ожидать подкрепления со стороны своих, то полковнику Трэс-Вилласу осталось только заключить, что приближающееся войско неприятельское. С этой вестью он и поспешил обратно в свой лагерь.

Принесенная им весть произвела там ошеломляющее действие. Испанцы поняли, что вместо выполнения задуманного ими нового штурма Гуахапамы, на них самих готовится сильный нажим с двух сторон: со стороны приближавшегося подкрепления и из города. Сообразно с изменившимися обстоятельствами, Бонавиа принял другие меры. Сначала испанское войско было сильно напугано, узнав, что оно очутилось между двух огней, но увещевания начальства и привычка к военной дисциплине быстро его успокоили.

Поднявшееся на горизонте солнце раздвинуло туманную завесу, скрывавшую друг от друга неприятельские позиции. Мексиканские аванпосты оказались уже снятыми и возвращенными в город. Из города вновь слышался торжественный хор молившихся, а с противоположной стороны доносились крики: «Да здравствует непобедимый Морелос!» и резкий боевой клич инсургентского марша: «Вот Галеано!»

Вскоре городские ворота отворились и из них выступил в полном боевом порядке гарнизон, к которому присоединилось несколько сот вооруженных чем попало горожан. Одновременно с этим со стороны подступал и Морелос со своим войском.

Испанцы в обе стороны открыли беглый ружейный огонь; Трухано и Морелос стали отвечать им тем же.

Морелос поручил ведение боя маршалу Галеано, а сам с подзорной трубой в руках, окруженный свитой, поднялся на небольшую горную возвышенность, откуда свободно можно было наблюдать за боем.

Почти одновременно Трухано начал атаку на фронт испанского лагеря, защищаемый генералом Регулесом, а Галеано — на тыл, где командовал генерал Кальделас. Перестрелка мало-помалу перешла в горячую рукопашную схватку, начатую мексиканцами. Они были гораздо малочисленное своего противника, но под предводительством Трухано произвели такую отчаянную атаку на отряды Регулеса, что последние дрогнули и смешались было, но тут же оправились и стали сами теснить мексиканцев, так что Трухано несколько времени находился в неопределенном положении.

Между тем к генералу Кальделасу примкнул сам Бонавиа с целью соединенными силами отразить стремительный натиск Галеано, и этот герой, несмотря на все свои усилия, не мог прорвать тесно сплоченных рядов более сильного неприятеля, чтобы соединиться с Трухано.

Последний ясно видел, что ему одному долго не удержаться. Стирая струившийся по его загорелому лицу пот, он сказал стоявшему возле него дону Корнелио:

— Капитан, дела наши сейчас обстоят очень неважно. Одним нам ничего не сделать. Садитесь скорее на лошадь и скачите к генералу Морелосу… Он должен быть на каком-нибудь возвышенном месте… Дорогою спросите. Просите его немедленно поддержать меня несколькими батальонами. Скажите ему, что от этого будет зависеть весь успех нашего боя. Скачите во весь дух. А я пока постараюсь сдержать натиск противника. С Богом, капитан!

— Слушаю, полковник! — ответил бывший студент богословия с не свойственной ему готовностью к таким опасным поручениям.

Через минуту он был уже в седле и с копьем в руке вихрем несся в объезд испанского лагеря.

В то же самое время из этого лагеря мчался офицер к Бонавиа также с поручением просить у него подкрепления генералу Регулесу, сильно теснимому Галеано, хотя у первого было гораздо больше сил, чем у последнего. Бонавиа, невзирая на справедливые протесты Кальделаса, тотчас же двинул в подкрепление Регулеса довольно значительный отряд кавалерии.

— Хорошо же! — вскричал взбешенный Кальделас. — Если Регулес окажется причиной нашего поражения, то я размозжу ему голову пулей, а потом и свою собственную.