Категории
Самые читаемые
onlinekniga.com » Научные и научно-популярные книги » История » Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея - Михаил Богословский

Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея - Михаил Богословский

Читать онлайн Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея - Михаил Богословский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 178
Перейти на страницу:

6 февраля. Суббота. Плохо читал (т. е. говорил) в Университете о внешней политике Николая I. Чувствовал какой-то прилив к голове, и слова не шли на язык. После лекций ждал в Университете пробной лекции Панова (3–5), частью за журналами (NB. статья пустобреха Сыромятникова в журнале «Вестник воспитания» о задачах высшей вольной школы56, начиненная ругательствами по адресу школы «казенной»), частью за беседой с И. В. Софинским, повествовавшим мне о годах его учительства в гимназии. Панов прочел очень хорошие лекции. Первая из них, о Шахматове и его учениках, была в особенности интересна. На лекции были М. К. Любавский, Готье и Яковлев. Вечер дома за Зайончковским. На улице сильнейшая буря.

7 февраля. Воскресенье. Были блины у С. Б. Веселовского в 4 часа дня, на которых я встретил С. К. Богоявленского, Егорова и Яковлева. Мы были угощены великолепным медом домашнего приготовления, довольно хмельным. Ушли в 8 ч., и я отправился провожать С. К. [Богоявленского], зашел к ним за Лизой и увидел у них Марью Ипполитовну [Маркову]и Кузину, очень хваливших мой учебник.

8 февраля. Понедельник. Ездил к Троице читать последние лекции. Вечер провел один за чтением статьи пустозвона Сыромятникова о суде в древней Руси57. Пустозвон и здесь в ученом труде остается таким же. По его теории выходит, что в доисторические времена люди, связанные в союзы (родовые и др.), имевшие сакральный характер, строже соблюдали право, чем, пожалуй, теперь. Свободе и даже разгулу страстей при таком строго-правовом порядке не могло быть никакого места. Наивно и никакого чутья действительности.

9 февраля. Вторник. Простился со своими студентами в Академии. Был на факультетском заседании, где обсуждалась программа заседания в память Корша. Вечером заседание нашего нового Исторического общества. Доклад Егорова о его книге. Возражали А. Н. Ясинский, я и А. А. Фортунатов. После этого председательствовавший Савин сделал резюмирующее заключение. Заседание вышло таким образом весьма приличное. Мы отпраздновали возрождение Общества, зайдя поужинать в Литературно-художественный кружок58. Там узнали известие о посещении Государем думы59.

10 февраля. Среда. День за рефератами для просеминария. Затем просеминарий: читался реферат Шостьиным, хорошо написанный. Вечером ко мне пришел А. В. Флоровский, только что приехавший из Одессы для диспута. Я уже начинал испытывать тревогу, приедет ли он, так что очень был рад его появлению.

11 февраля. Четверг. Приезд Флоровского заставил меня закончить подготовку к диспуту, чем я занимался все утро. В Университете семинарий с очень плохим рефератом студента Корнилова. Реферат был раскритикован другими членами семинария. Виделся с Готье, Ржигой и Гензелем. Попытка моя устроить сегодня собрание историков для знакомства с Флоровским не удалась. Вечером – прогулка. В газетах началась брехня из думской залы.

12 февраля. Пятница. Утро за окончательной подготовкой к диспуту. Пересматривал и приводил в порядок возражения. Был на Курсах на семинарии. Вечером у меня состоялось собрание для знакомства с Флоровским. Кроме него были Савин, Готье, Матвей Кузьмич [Любавский]. Позже приехали из заседания отделения Чупровского общества60 Веселовский и Кизеветтер. Было довольно оживленно, несмотря на усталость большей части гостей от вечерних работ. Кизеветтер мне привез свой новый сборник статей61.

13 февраля. Суббота. Мысль невольно все время направляется к событию во Франции, к громадному сражению при Вердене. Оттуда пока долетают только неясные известия. Может быть, это и перелом всей войны?62 В Думе длинная болтовня и взаимные личные и партийные перекоры: ругаются государственные кухарки. Читал сегодня в Университете; заметна убыль студентов в аудитории. Мы с Поржезинским объяснили это явление как результат появившихся в газетах официальных известий о призыве студентов в офицеры63.

14 февраля. Воскресенье. Сражение у Вердена продолжается, и все время испытываешь тревожное чувство, в какую сторону склонятся весы. У нас тоже было сегодня сражение – диспут с А. В. Флоровским. Благодаря моим стараниям на В. Ж. К. удалось вполне прилично наполнить Богословскую аудиторию: я пригласил в пятницу на диспут слушательниц моего семинария, а также вчера говорил и студентам. Диспут сошел, кажется, недурно; мы спорили в совершенно спокойном академическом тоне. Я повторил те возражения, которые сделал в отзыве, и прибавил еще два: об отношении дворянства к Комиссии64 и о принципе сословности, проводимом Екатериной. На эстраде было немного профессоров, но разговоры между ними, возникавшие по временам, мне мешали и как-то понижали энергию и настроение, так что в общем моя речь прошла не так, как бы мне хотелось. Кроме того, и сидеть совсем около кафедры было неудобно, и это также меня очень охлаждало. Словом, вышло не то, что бы должно было быть. С диспута мы шли домой с Л[изой]; великолепная, морозная, но тихая с таянием на солнце погода. Испытывал чувство большого облегчения, что дело с Флоровским, наконец, благополучно кончилось. Вечером одинокая большая прогулка; та же морозная тишь на улице.

15 февраля. Понедельник. Первое, что, конечно, делаешь теперь утром – это бросаешься к газете. Положение у Вердена все еще нерешенное; все же французы как будто несколько подаются назад. Должно быть, верно то новое, подтвержденное этой войной правило: нет той крепости, которая не могла бы быть взята. Наконец-то я мог возобновить занятия над Петром и продолжить изучение первой осады Азова. Работал над этим с большим удовольствием. После завтрака при замечательно хорошей, слегка морозной, но ясной с таянием на солнце погоде сделал большую прогулку. Затем вновь принялся за прерванное чтение книги Зайончковского. Вечером у нас голубки-супруги Живаго. Миня, после промежутка около полутора недель вследствие кашля, в первый раз выходил сегодня гулять.

16 февраля. Вторник. Утро было проведено за работой над Петром. Продолжает стоять та же великолепная ясная бодрящая погода, ею мы и воспользовались с Миней для прогулки после завтрака по Девичьему полю. Обедал я у Юры Готье, где были Флоровский и Яковлев. Вспоминали о Гроте, явившемся в Москву из Одессы. Я рассказал о необычайном восходе в Москве этой яркой звезды и об удивительно быстром ее закате. После обеда мы пошли на заседание, посвященное памяти Корша, в Университете. Было много народа, так что Богословская аудитория была полна. Первым говорил

A. Н. Веселовский о знаниях Корша по иностранным литературам. Мне, когда я слушал его речь, вспоминались прежние времена, когда Веселовский читал в Университете. Шахматов прочел деловитую и обстоятельную, но сухую докладную записку, именно читал по маленьким листкам, и нельзя сказать, чтобы отличался умением читать. Следовал затем Сперанский – о работах Корша по изучению «Слова о полку Игореве»65 – читал по большим листам и читал, как дьячок шестопсалмие. В. Н. Щепкин говорил о Корше как слависте, о его знакомстве со славянскими литературами, об его отношении к славянству и о славянстве вообще – говорил нервно, с подъемом и своею нервностью заражал аудиторию. Рукоплескания, по недосмотру допущенные Грушкой – председателем, были особенно сильны после речи Щепкина. Брандт говорил о Корше как стихотворце, начав с глупости, без которой он не может никогда, – о том, что он говорит не только как Роман Брандт, но и как Орест Головнин66. После этих пяти докладов объявлен был перерыв. Я встретил много знакомых, среди которых В. А. Михайловского. Отозвав меня в сторону,

B. К. Трутовский сказал, что ему надо поговорить со мною, и сообщил, что в Археологическом обществе намечают меня в председатели Археографической комиссии. Я наотрез отказался, сославшись на множество и тяжесть дел, и указал на Ю. В Готье. На его слова, что я могу и не действовать активно, а нужно – имя, я ответил, что иконой мне быть еще рано и что я должен еще работать. На том и покончили. Так как был уже одиннадцатый час, а предстояло еще 4 доклада, то я бежал домой с Л[изой]. Верден еще держится.

17 февраля. Среда. Итак, во вчерашнем заседании был обрисован Корш – лингвист, ориенталист, знаток литературы, классик и т. д. Но совершенно остался не изображенным Корш как цельная личность, и отдельные характеристики остались не только не объединенными, но и несвязанными.

Занимался очень интенсивно Петром; наконец-то я дорвался до возможности заниматься наиболее интересующим меня делом. После завтрака мы сделали прогулку с Миней в Девичий монастырь – погода все продолжает быть дивной. Вечером у меня Гр. Гр. Писаревский и затем В. А. Михайловский. Писаревский рассказывал об их устройстве на новых местах в Ростове-на-Дону.

Под Верденом, по-видимому, некоторый антракт.

18 февраля. Четверг. Чисто деловой день. Все утро ушло на Петра и довольно производительно. После завтрака – большая прогулка. Затем чтение Зайончковского в полнейшей тишине, так как Л [иза] с Миней были у Липушат.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 178
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея - Михаил Богословский.
Комментарии