Говорящий ключ - Виктор Кирюшкин

— Карауль, друг, карауль, — потрепал Большаков Хакаты за взъерошенный загривок и вернулся в палатку, решив утром же поискать следы неведомых людей.

***

Кирилл Мефодиевич действительно на секунду увидел смутные очертания длинного, узкого плота в тот момент, когда плот скрывался за поворотом реки. Если бы не туман, старый таежник увидел бы и людей. Один из них правил кормовым веслом, привязанным к вбитому между бревен колу, другой полулежал на середине плота, где были поставлены хвойные ветви и сложен груз. В кормщике проводник узнал бы Петра Кандыбу, а в другом — Алексея Марченко, недавно покинувшего экспедицию.

— Пронесло! — с видимым облегчением сказал Марченко, когда палатки лагеря остались за поворотом. — Проклятая собака, чуть было не выдала. — Вынув платок, он вытер пот с лица.

— Слабоват ты, Алексей, на расплату, — презрительно произнес Кандыба. — Шкодить умеешь, а чуть что — в пот бросило.

— Приятного мало. Меня хоть и отпустили, а все же подозрение имели. Этот старый леший Большаков все принюхивался. А здесь у нас его мешок с припасами, продукты, грохот для бутары... статья обеспечена.

— Ну. счастлив твой бог. Хотел было я пристать к берегу, да раздумал. Пожалел тебя.

— А это? — Марченко придвинул к себе лежащее рядом ружье. Его лицо стало злым, глаза впились в Кандыбу.

— Стал бы стрелять? — сдвинул и без того густые брови Кандыба.

— Что же, мне из-за твоей дури пропадать, что ли? Хватит болтовни, прошли — и хорошо. Пусть они теперь поищут Говорящий ключ, мы там раньше будем, а они здесь увязнут, на пустом месте. Здесь подряд несколько ключей, пока их разведают, осень придет. Мы свое дело сделаем.

— Да... — протянул Кандыба. — Не знал я, что ты с ружьем сидел. Обязательно бы пристал. Правду говорят, что надо пуд соли с человеком съесть, чтобы его узнать. — Кандыба усиленно заработал веслом, направляя плот дальше от берега. Оба замолчали, угрюмо поглядывая один на другого, и каждый из них думал, что его товарищ ненадежен.

Петр Иванович Кандыба, пожалуй, и в самом деле был ненадежным товарищем для Марченко, который не остановился бы даже перед преступлением из-за наживы. Но обоих объединяло одно стремление — разбогатеть, хотя конечные цели у них были разные.

Алексей Марченко родился и вырос на прииске Кухчан. Его знали все местные старожилы за неплохого старателя. До войны он даже был некоторое время бригадиром в старательской артели на одном из участков прииска. Но так было до войны. Возвратясь из армии, Марченко совершенно переменился. В артель он не пошел, а стал стараться в одиночку или объединяясь на время с другими вольноприносителями металла. Марченко вернулся на прииск в конце 1944 года, будучи демобилизован после тяжелого ранения. О своей службе он не любил рассказывать, отделываясь общими фразами. Это было не случайно. Кроме всем знакомой биографии старателя, имелись и никому не известные ее страницы, замаранные кровью и грязью.

Осенью 1942 года Марченко попал в фашистский плен. В лагере, за колючей проволокой, люди умирали от голода и тифа, проклиная палачей. Те, кто не сдавался, гибли, а тех, кто шел на поклон к фашистам, они отправляли на работы в Германию. В числе таких слабых, потерявших веру в будущую победу советского народа, оказался и Марченко. Его одели в почти новое красноармейское обмундирование, подкормили и перебросили не в Германию, а в Белоруссию, где в то время крепло партизанское движение. Вместе с несколькими другими предателями Марченко снова попал в лагерь для военнопленных. На этот раз он недолго пробыл в лагере. Был инсценирован «побег». Охраняющие лагерь эсэсовцы подняли стрельбу из пулеметов, установленных на вышках. Однако никто из «беглецов» не пострадал, зато в самом лагере было много раненых и убитых. Через несколько дней после этого подозрительного бегства в лесах появился новый «партизанский отряд».

Пылали села. Люди в форме солдат Советской Армии строчили из автоматов, расстреливая женщин, детей, стариков. Следом за бандитами в разграбленные села врывались каратели, но они всегда опаздывали. «Партизаны», совершив свое гнусное дело, успевали скрыться.

— Партизаны вас убивают и грабят, — говорили эсэсовцы уцелевшим после бандитского налета крестьянам. — Вы должны помочь нам ликвидировать партизан, это в ваших интересах. Покажите, где они скрываются.

Провокация не помогла. Народ прекрасно разбирался, где действуют свои, а где — чужие. Бандитская шайка однажды столкнулась с настоящими партизанами и в коротком бою была разгромлена. Марченко уцелел. Явиться обратно к своим хозяевам он не решился. Словно затравленный волк, скрываясь и от партизан и от фашистов, ушел на восток. За сотню километров от места своих былых «подвигов» Марченко сумел втереться в небольшой партизанский отряд. Здесь он не показал особой доблести. Предатель заботился не о том, чтобы хоть частично искупить свою вину, а чтобы окончательно скрыть свое прошлое. Надвигался фронт. Тихими ночами стала слышна отдаленная артиллерийская канонада. Партизаны пускали под откосы поезда, взрывали мосты, тревожили фашистские гарнизоны. Отряд, в котором находился Марченко, влился в крупное соединение, контролирующее целый район. Помогая Советской Армии, партизаны громили тылы врага. В одной из стычек у линии железной дороги Марченко был ранен. Его отправили самолетом за линию фронта, вылечили и демобилизовали, признав негодным к службе.

«Тайга-матушка скроет», — думал Марченко, возвратись на прииск. С тех пор он стал еще более замкнутым, угрюмым, вел себя тише воды, стараясь стать совсем незаметным. Но тревога не покидала его. Она особенно возросла, когда окончилась война и в освобожденных от оккупации городах стали судить фашистских палачей и их пособников. В это время Марченко и узнал тайну Говорящего ключа, легенду о котором слышал и прежде. О ключе ему рассказал семидесятилетний старик, немало побродивший раньше в тайге. Старик знал Марченко давно. Он взял со старателя слово, что тот поделится с ним добытым золотом и не заявит о ключе государству. Марченко, боясь отправиться в глубокую тайгу в одиночку, стал искать подходящего товарища и остановил свой выбор на молчаливом, хмуром на вид Кандыбе, только что пришедшей на прииск. Вдвоем они совершили трудный поход, разыскали ключ, убедились в его сказочном богатстве, но вынуждены были вернуться несолоно хлебавши. Для того чтобы мыть золото, у них не осталось времени. Приближалась зима, кончились продукты. Старатели, вволю наголодавшись, выбрались из тайги на прииск. Они решили начать промывку весной следующего года, а тем временем лучше подготовиться к походу.

Весной оба съездили к старику, но уже не застали его и живых. Возвращались они на одной халке с Постриганом и Воробьевым, где Марченко и услышал разговор геологов о плане Ивана Жаркова. Геологи могли разыскать ключ, им надо было торопиться. К этому Марченко вынуждали и другие, более важные причины. Он понимал, что его прошлое рано или поздно станет известным. Он решил скрыться, уехать туда, где его не знают, переменить фамилию, затеряться в людской толпе. Для этой цели нужны были деньги, много денег. Их можно было получить, намыв золото на Говорящем ключе. Марченко шел в тайгу, заранее решив не возвращаться обратно на прииск, а выйти другими путями к побережью моря.

Петр Иванович Кандыба тоже мечтал разбогатеть, но совсем для другой цели. В сорок лет он был холост и дате не имел постоянного угла. В родном селе, на берегу полноводного Амура, он бывал редко, от случая к случаю. Двадцать лет назад, уйдя на действительную службу в армию, Кандыба не вернулся домой. Его родители к этому времени умерли, близких родственников не оставалось, и с селом его ничто не связывало. Характера он был беспокойного. Его постоянно тянуло в новые, незнакомые края. Он хотел увидеть хоть и не весь мир, но весь Советский Союз — от южных морей до Ледовитого океана, от седого Урала — до жарких пустынь Средней Азии. Если бы в пору молодости кто-нибудь спросил Кандыбу, зачем ему это нужно, он, пожалуй, не сумел бы ответить. Какая-то безотчетная сила влекла его в неизвестные места. Он много ездил, нигде не задерживаясь долго. Матрос, кочегар, плотник, лесоруб, сплавщик, рыбак, охотник — кем только не был Кандыба. Он зимовал в полярном рейсе у берегов Чукотки, сплавлял плоты по привольной Волге, бродил с археологической экспедицией в Каракумах, работал на шахтах Кузбасса, плавал по горным рекам лоцманом, проводя кунгасы с грузом. За что бы ни брался он, любое дело у него спорилось, но ни одно не увлекло его навсегда. Освоив новую профессию, ознакомясь с новым краем, он начинал скучать. Ему казалось, что там, где он находился, делается не главное дело, главное где-то творят другие люди, в других местах. Кандыба брал расчет и ехал туда, где начиналась новая стройка, где было трудней и интересней работать.