Наваждение - Джессика Марч

— Есть кто-нибудь в зале, кто хочет опротестовать прошение мистера Уэзерби? — спросил судья. Все молчали.

— Решено, — сказал судья. — Ваше заявление удовлетворено, и суд назначает вас опекуном ребенка, Николетты Сандеман, до ее совершеннолетия.

Все произошло очень быстро. Никто ни о чем не говорил с Ники, просто однажды упаковали ее вещи и сказали, чтобы она была готова.

— Куда меня везут? — испуганно спрашивала она мистера Уэзерби, когда он вел ее к ожидавшему их автомобилю.

— В школу, Ники, — наконец ответил он. — В очень хорошую школу, где будут девочки твоего возраста. Тебе там понравится.

Ники не ответила. Какое имело значение, понравится ей или нет? Вещи упакованы, ее все равно отвезут в эту школу, что бы она ни говорила.

Она села в машину с видом заключенного, лишенного надежды на свободу. Вдруг она выпрямилась, вспомнив что-то важное, очень важное.

— Я не могу уехать, мистер Уэзерби, — сказала она, — мне надо заехать домой. В мой дом, мистер Уэзерби.

— Вздор! — Он рассердился. — Ты не можешь туда ехать! Это…

— Мне нужно! — закричала она и стала Открывать дверцу машины, собираясь выпрыгнуть.

Но мистер Уэзерби удержал ее сильной рукой.

— В чем дело? — спросил он. — Что тебе там надо?

— Мне нужно взять там одну вещь… Я умру без нее, я знаю это…

Уэзерби какое-то время смотрел на нее, потом — пожал плечами.

— Это недалеко и по пути. Думаю, мы сможем остановиться. Но если ты обещаешь, что больше не возникнет никаких проблем.

— Я обещаю.

— Хорошо. — Уэзерби завел машину и поехал. — Ты должна быть благодарна и не капризничать. Знаешь, как тебе повезло? Ты едешь в прекрасную школу вместо местного сиротского дома. Помни это, Ники. Кое-кто все-таки еще заботится о тебе, не забывай это.

Кто-то заботится о ней? Она не чувствовала, что у нее есть или будет человек, которому она нужна. И уж, конечно, не считала, что ей повезло. Единственный человек, который любил ее по-настоящему и хотел о ней заботиться, навсегда ушел из жизни.

На двери коттеджа висела большая оранжевая таблица, на которой огромными буквами было написано «Место преступления». Ники прочитала эти слова, перед тем как взяться за ручку двери. Та оказалась не заперта, как всегда бывало по утрам, и Ники вошла в дом и взбежала по лестнице в комнату матери.

Она быстро огляделась. Ничего не изменилось. Ничего и — все. Глядя на пустую спальню, она почувствовала, как ее сердце разрывается на части.

За окном раздался автомобильный гудок.

Из верхнего ящика туалетного столика Ники взяла вещь, за которой приехала: фотографию молодой женщины в полете — ее бабушки. Много раз она видела, как мама разговаривает с этой фотографией, так, как бывает в сказках, которые читала Ники. Как в них говорят с волшебными зеркалами, кольцами или лампадами, чтобы те выполнили желания. Сбылось ли хоть одно мамино желание? Может быть, некоторые из них, подумала Ники… И очень ненадолго.

Ники посмотрела на фотографию. Она поняла, что заставляло мать верить в нее. В этом мире, несмотря на все его несовершенство, должно быть волшебство, раз человек может так летать.

Опять послышался гудок.

Прижав к груди фотографию как защиту от зла, Ники выбежала из комнаты, полная решимости найти это волшебство.

КНИГА ВТОРАЯ

Глава 9

Вирджиния, сентябрь 1971 года

Равновесие.

Равновесие — это все, — уже в тысячный раз повторяла про себя Ники. Хотя ей уже не нужно было осмысливать эту фразу. Даже не произнесенная вслух, она была в каждом ее нерве, каждой косточке и каждой жилочке, в каждой клеточке ее тела, когда она подошла к краю трамплина и приготовилась к прыжку.

Она несколько раз глубоко вздохнула, затем закрыла глаза. Как древний охотник, ловящий в темноте почти неслышный шорох крадущегося зверя, или как слепой музыкант, улавливающий единственную чистую ноту, она ожидала, пока не почувствует в своем теле то, что ей было необходимо в данную секунду — безупречное равновесие.

Наконец оно наступило, и это чувство явилось для нее толчком. Руки плавно взметнулись вверх, ноги пружинисто согнулись в коленях, все мышцы тела привычно напряглись… и, даже не думая, совершенно автоматически она взметнулась вверх. Согнувшись, она перекувыркнулась, затем распрямилась снова, выбросив перед собой руки — в этот момент перед ней возник образ ее бабушки, который всегда присутствовал где-то , в глубине ее сознания — и наконец — резкая прохлада освежающей воды, в которую чисто, без брызг, вонзилось ее тело.

Ники подплыла к краю бассейна и схватилась за бортик, чтобы передохнуть. Неплохо, подумала она, весьма неплохо. Может быть, она чуть-чуть недораспрямилась, входя в воду, руки тоже были не так плотно прижаты, и пальцы ног, возможно, на несколько градусов отклонились от идеального угла. Уже почти шесть. У нее еще есть время для нескольких прыжков. Ники вышла из воды, опять направилась к трамплину, чтобы продолжать тренировку.

В пятнадцать лет ее тело как нельзя лучше подходило для прыжков в воду — высокая, тоненькая, с длинными ногами, с хорошо развитыми, однако не бугрящимися мускулами. Именно ее участие в команде пловцов и прыгунов в воду школы «Блю Маунтин» и предопределило их успех на межшкольных состязаниях, а затем и на соревнованиях между штатами. Однако теперь она поставила себе более высокую цель, ей хотелось попасть в олимпийскую команду на играх I972 года. Ей особенно хотелось поехать на эти летние игры, потому что они будут проводиться в том же городе, где проводились тридцать шесть лет тому назад, где ее бабушка Моника завоевала серебряную медаль — в Мюнхене.

Ники понимала, что у нее очень мало шансов попасть в сборную. Хотя она была очень хорошей спортсменкой, однако было немало таких, кто прыгал лучше нее. Но в течение всех летних каникул она упорно тренировалась два раза в день по три часа, а иногда и больше, даже в отсутствие тренера. Если она будет все время тренироваться, все время стремиться к совершенству, то, кто знает, может быть…

Она еще раз взглянула на часы на противоположной стене бассейна. Прошло уже полчаса! Ну вот, теперь она опоздает к ужину, а сегодня это особенно неприятно. В общежитие, где Ники будет жить во время обучения на втором курсе, назначается новая заведующая, миссис Хелен Чардаш. Сообщение о ее приезде и о том, что она, кроме того, будет вести основы биологии, было повешено на доску объявлений общежития. Возможно, пока Ники была здесь, миссис Чардаш уже приехала и ждет ее к ужину в обычное время — в половине седьмого.

Ники поспешила в пустынную раздевалку, быстренько ополоснулась под душем, натянула джинсы и бумажную водолазку, не тратя время на нижнее белье; она не стала сушить свои длинные, светлые волосы, хотя они и промокли под купальной шапочкой, и, заперев за собой бассейн ключом, выданным ей тренером, выбежала из здания.